Страница 48 из 49
И вот сейчас эта надежда, такая будоражащая и вполне реальная, ждала ее в торжественном зале.
- Ну, ты как? – поинтересовался Грабовский. – Уже до конца психоанализ провела? Выводы готовы, или мозги подправить еще необходимость есть?
- Саш, боюсь я…
- Естественно! Кто ж это, дожив до двадцати восьми довольной холостяцкой жизни, так просто решится на серьезные отношения. А вдруг он ужины потребует варить, или еще одного кота заведет?
- Не издевайся! Я серьезно!
- Так я тоже! Любишь ты его. Не веришь?
- Да что ты такое говоришь! – возмутилась девушка.
- Ну ладно, доказываю, – он открыл блокнот и зачитал. – «Этот сукин сын мне всю душу вывернул!» или «Я ведь, как дура, влюбилась, поверила, в Москву приперлась», но больше всего мне вот это нравится «этот наглый сексуальный маньяк у меня еще помучается». Твои цитатки, между прочим.
Василиса рассмеялась. Она действительно все это кричала и Киру и сама себе в подушку, когда думала, что никто не слышит.
- Ну! И кто тут будет мне говорить, что не любит по уши господина Пивоварова?
- Сашка, обещай, что поможешь мне его труп спрятать, если что…
- Да не вопрос! Закопаем в лучшем виде! – довольно отмахнулся профессор. – Я, если надо, всех своих двоечников припашу, потом и экскаваторами не дороют!
- Ты действительно думаешь, этот мерзавец на самом деле меня любит? – уже тихо, почти шепотом, она задала самый сложный вопрос.
Профессор повернулся и прямо в глаза тихо и ласково ответил:
- Васька, мужчина, который добровольно усыновил твоего кота, просто не может быть мерзавцем! – он развел руками и извинительным тоном добавил. – Вот я, твой лучший друг, ни за что бы Фильку не взял, а он принял. Мается с ним, возит туда-сюда, никому не отдает. Разве это не любовь?
- Саш, ну и тебя логика…
- Да ты представляешь, как он детей твоих боготворить будет? Эх, что ж ты у меня такая глупая. Тебе счастье на четырех колесах привалило, а ты тут все в лягушку обратиться хочешь и на болото ускакать.
Против такого не возразишь! Они еще немного посидели, а потом девушка сама выперла профессора за дверь. Дальше оттягивать неизбежное смысла не было. Будь, что будет!
В комнатке сторожа стало совсем тихо. Она сбросила с плеч старый шарфик, что выдал ей друг, и приготовилась ждать. Лягушонка вдруг остро захотела стать принцессой, и что бы у ног был только лучший, красивый и достойный принц, а лучше – Серый волк.
Напряжение куда-то ушло, словно уже сделано самое важное дело. Мысли бессвязно крутились в голове, в грязное окошко стучал ветер, а она ждала.
Дверь отворилась тихо. Ни противного скрипа ржавых петель, ни треска ссохшихся досок – просто открылась дверь, и вошел он. Привычный мир качнулся и рухнул в пропасть.
Никто из них так и не понял, как девушка оказалась плотно прижатой к старому столу, а горячие мужские руки стаскивали платье. Оно вмиг стало досадным препятствием. Вслед за платьем в угол полетел пиджак и рубашка. Лишь черная строгая бабочка и брюки на нем, и кружевное алое белье – на ней. Василиса больно укусила Кира за губу и притянула к себе.
- Еще раз увижу в кабинке пожарной машины – прибью!
- Волновалась?
Вместо ответа она приподнялась на носочки и прижалась горячими губами к его губам. Мир еще раз перевернулся, когда он жадно и настойчиво ответил на поцелуй. Женские руки блуждали по сильным мужским плечам, спине, наслаждаясь каждым изгибом, дрожью и напряжением. Он еле сдерживался, что бы прямо сейчас не стянуть эти развратные трусики и заняться настоящим мужским делом. Василиса совсем никак не помогала. Хрупкие ладошки обхватили его попу и крепко сжали.
- Пивоваров, твоя задница – это конец света. Я тебя точно съем!
Кир усмехнулся и повторил ее прием. Маленькая женская попка очень хорошо уместилась в крепких ладонях. Василиса глубоко вздохнула, когда он приподнял ее и усадил на стол. Ноги тут же обвили мужскую талию и прижались бедрами к паху.
Мужчина сцепил зубы от болезненного возбуждения. Так близко, так желанно, стоило лишь чуть-чуть сдвинуть белье и все... С силой выдохнул, прогоняя одержимость, провел рукой по стройной ножке от тонкой лодыжки к бедру.
Теперь уже Василисе пришлось закусить губу. Прикосновения страстно обжигали, искрами посылая откровенные эротические сигналы по всему телу.
Спина сама выгнулась, подставляя грудь, и тут Кир сорвался.
- Милая, ты меня губишь, – со стоном прошептал прямо в сладкие губы.
- Так может, делом займешься…
Ее руки уже боролись с замком на мужских брюках, не желая больше растягивать агонию.
Голод последних месяцев сказался на обоих, поцелуи больше походили на укусы, а страсть – на битву. Белье куда-то исчезло, только голые тела тесно сплетались в горячем акте.
Здесь в прохладной, ветхой сторожке на отшибе большого гаража, под завывание ночного ветра и шум машин, двое жадно предавались любви. Соединяясь, как безумные, заглушали стоны быстрыми поцелуями. Вколачивая ярость быстрыми шлепками, объяснялись в любви и прощали друг друга.
И не было в округе ничего, что бы смогло отвлечь их от этого самого сладкого откровения.
Одними касаниями, нежно и грубо, произносили клятвы, жадно втягивали ноздрями аромат страсти и бросались с головой в один на двоих омут.
______________________________________
Когда на следующее утро Василиса проснулась в гостинице, тело ее казалось незнакомым.