Страница 214 из 226
Способный дивизионный командир и от личный тактик Кюстин явно не годился на роль командующего оперативным объединением, и тем более двумя такими объединениями. Это была не его вина, а скорее — беда. Он не сумел правильно разобраться в пределах своей компетенции в оперативной обстановке и заплатил за допущенный просчет собственной головой. Только что пришедшая к власти в стране радикальная часть якобинского руководства, которой повсюду мерещились контрреволюционные заговоры и предательства, не пожелала вникать в суть дела, а потребовала привлечь незадачливого полководца к ответственности и примерно покарать его. Ответственность за «предательство», а именно это вменялось Кюстину в вину, тогда была одна — смерть. Таким образом, его судьба была заранее предрешена. Якобинский террор против «врагов отечества», начавшийся почти сразу же после установления 2 июня 1793 года якобинской диктатуры, уже начал набирать обороты.
Вместе с тем необходимо отметить, что обвинение в государственной измене, предъявленное генералу революционным трибуналом, никакими вескими доказательствами подтверждено не было и, следовательно, являлось необоснованным. Все обвинения, выдвинутые против Кюстина, строились лишь на подозрениях, домыслах и клеветнических доносах, не отягощенных особым интеллектом «друзей народа».
Как выяснилось на суде, поражение, понесенное французами в Бельгии, объяснялось прежде всего некомпетентностью подчиненных Кюстину генералов, многие из которых не имели абсолютно никакой военной подготовки, а являлись лишь «героями трибуны». Революционная демагогия, безудержная спекуляция на патриотизме солдатских масс, постоянные интриги, угодничество перед власть имущими вчерашних люмпенов и лакеев, но отнюдь не боевые заслуги обеспечивали им выдвижение на высшие командные должности. Поэтому вполне естественно, каковы были генералы, таковы были и результаты боевой деятельности возглавляемых ими войск. Далеко не лучшими представителями французской нации были и находившиеся при армиях комиссары Конвента. Но отвечать за все пришлось Кюстину, которого якобинские правители признали единственным и главным виновником всех неудач на Северном фронте.
Как военачальник Кюстин отличался личной храбростью и распорядительностью. Его считали строгим командиром, т. к. в требованиях воинского порядка и дисциплины он был непреклонен. Вместе с тем Кюстин пользовался большим уважением в войсках за постоянную заботу о них и каждодневное внимание к их нуждам. Не соверши он по своей политической наивности столь опрометчивого шага, как поездка в Париж, вряд ли бы якобинцы решились так быстро пойти на жесткие репрессивные меры по отношению к нему. Они боялись армии и никогда бы не решались на арест популярного военачальника в расположении возглавляемых им войск.
Примеров, когда возмущенные произволом политических властей солдаты с позором изгоняли прибывших с этой целью к ним правительственных комиссаров, было достаточно. Имели место и случаи более печального для таких комиссаров исхода. Поэтому парижские чиновники, или, как их презрительно называли в армии, — «адвокатишки», старались не рисковать. Обычно неугодного генерала под каким-либо предлогом вызывали в Париж и только там арестовывали. Заступиться за него там было уже некому, а весть о его казни доходила до войск много времени спустя, когда все страсти уже затухали. К тому же, заметая следы расправы, власти широко применяли дезинформацию. Обычным ярлыком являлось обвинение репрессированного военачальника в измене. Такой прием, как правило, действовал безотказно. Армия была очень восприимчива к предательству со стороны офицеров и генералов бывшей королевской армии. Примеров подобного рода имелось немало. Проверить же достоверность поступавшей из Парижа информации войска не имели возможности, а потому вынуждены были смиряться.
Искренне веривший в высокие идеалы революции граф Кюстин оказался одной из ее бесчисленных жертв, завершив свою долгую военную службу на эшафоте как государственный преступник. Осудив 53-летнего генерала на смерть, судьи революционного трибунала бесстрастно выполнили возложенный на них политический заказ. Решать же — виновен или безвинен был осужденный ими на смерть военачальник — они предоставили истории. Великая французская революция и особенно якобинский террор 1793—1794 годов со всей убедительностью подтверждают правоту старого афоризма: одна из особенностей всех крупных общественно-политических потрясений состоит в том, что, как правило, «революция пожирает своих детей». Пример Кюстина и бесчисленного количества ему подобных «детей революции» всех времен и народов наглядное тому подтверждение.
Лафайет Мари Жозеф Поль Ив Рок Жильбер
Французский военный и политический деятель Лафайет (Lafayette) Мари Жозеф Поль Ив Рок Жильбер (6.09.1757, Шаваньяк, департамент Верхняя Луара, — 20.05.1834, Париж), маркиз де Мотье, генерал-лейтенант (1789). Происходил из знатной и богатой аристократической семьи.
Получил блестящее для своего времени образование и воспитание. Начавшееся в 1775 году восстание 13 английских колоний в Северной Америке против метрополии вызвало всеобщий энтузиазм во Франции. Одним из пылких поклонников североамериканских повстанцев был и молодой французский аристократ Лафайет. Воспитанный в духе просветительской литературы второй половины XVIII века, горячий поклонник идей Ж. Руссо и французских энциклопедистов, он на собственные средства снарядил корабль и во главе отряда добровольцев отправился в Северную Америку сражаться за свободу и независимость американского народа (1777). Активный участник войны английских колоний в Северной Америке за независимость (1775—1783).
Вначале действия отряда, возглавляемого Лафайетом, были не совсем удачны. Но, несмотря на ряд неудач, Лафайет вскоре показал себя храбрым и способным командиром. Ему все чаще стали доверять решение ответственных боевых задач, с которыми он, как правило, успешно справлялся.
Уже через несколько месяцев Лафайет приобрел известность как один из наиболее талантливых офицеров американской армии. Особенно отличился в сражении при Брандиуайне (11 сентября 1777 года), где был ранен.
В начале 1780 года уже овеянный военной славой полковник Лафайет в сопровождении знаменитого американского политика Б. Франклина совершил поездку на родину. По прибытии во Францию он сразу же был подвергнут аресту за самовольный отъезд за границу и провел в заключении более недели. Но затем последовали восторженная встреча его в Париже и благосклонный прием у короля Людовика XVI, который к этому времени уже открыто встал на сторону Соединенных Штатов, многочисленные встречи с политическими и общественными деятелями в столице и провинции.
Лафайету и Франклину удалось склонить короля к признанию независимости США. После этого он снова вернулся в Америку. В 1780 году, имея всего 22 года от роду, Лафайет стал генералом американской армии. Покрыл себя славой при осаде Йорктауна, завершившейся 19 октября 1781 года капитуляцией 7-тысячного английского корпуса генерала Ч. Корнваллиса. После этого крупнейшего за всю войну поражения англичан интенсивность боевых действий в США резко пошла на убыль, и Лафайет вскоре вернулся во Францию.
После заключения мира между США и Англией он совершил третью поездку в Северную Америку (1784). На этот раз она стала для него триумфальным шествием. По всей стране его чествовали как национального героя. Интересен такой исторический факт. Во время Первой мировой войны американские войска прибыли в Европу, чтобы сражаться на стороне Антанты (1917). Едва сойдя на берег во Франции, командующий американскими экспедиционными силами в Европе генерал Д. Першинг воскликнул: «Лафайет, я здесь!»
В 1787 году Лафайет участвовал в ассамблее нотаблей Франции. На ней он примкнул к оппозиции, выступившей против предложения правительства возложить часть налогов на привилегированные сословия. Выбранный в 1789 году в Генеральные штаты от дворянства Лангедока (их открытие произошло 5 мая 1789 года) Лафайет был в числе тех немногих дворян, которые выступили за совместную работу всех сословий французского общества.