Знамения любви

— Ты меня не так поняла, Кэрри! — попытался он возразить.

— Оставь. Поняла так, как было сказано.

— Что ж… Мне тут придется отлучиться в Мельбурн по делам. Завтра. Когда вернусь, не знаю.

— За комнату заплачено вперед. Где ты будешь обретаться все это время — твое личное дело. Отчитываться передо мной ты не обязан! Комплект ключей у тебя уже есть, помни о правилах общежития, остальное меня не интересует, — сухо отозвалась Карисса и направилась к дому.

ГЛАВА ПЯТАЯ

На следующее утро Карисса Грейс предстала перед своим строгим боссом, управляющим «Коув-отеля» Джорджем Кристосом.

Она не заготавливала эффектных фраз, но морально была готова откровенно повиниться в неосмотрительности и уверить босса, что такое больше никогда не повторится. Девушка ясно осознавала, что стоит на кону. Она искренне верила, что мистер Кристос снизойдет до великодушного прощения, она была согласна снести какие угодно дисциплинарные санкции с той лишь одной надеждой, что за проступком не последует увольнение. В ее финансовом положении такое наказание было бы неоправданно суровым и означало бы крах.

Карисса пришла намеренно раньше, рассчитывая продемонстрировать этим свою готовность честно разрешить проблему.

Она дождалась управляющего в холле. Кристос был с ней красноречиво сух. На иное она и не рассчитывала, приняла это как должное.

— Мисс Грейс, — деловито начал он, пригласив провинившуюся служащую в свой кабинет, — этим утром я пытался связаться с вами по телефону, но, полагаю, вы уже отбыли. Вчера я был с вами несколько резок. Надеюсь, не нужно объяснять причины. Сейчас бы я высказал свою претензию в совершенно иной форме, но суть ее при этом не изменится, прошу это тоже понять.

— Да, конечно, мистер Кристос, — пролепетала Карисса, обескураженная его неожиданной незлобивостью.

— Вне всякого сомнения, все мы, как служащие «Коув-отеля», так и люди в целом, совершаем ошибки время от времени. Какие-то из них становятся причинами катастроф, остальные причиняют разного рода сложности. Ваш проступок относится скорее ко второй категории. Это вас не извиняет, но все же требует снисхождения. Не хочу вдаваться в обстоятельства. Готов понять лишь то, что вы женщина молодая, незамужняя, вольны поступать как вам заблагорассудится. Но деловой этикет еще никто не отменял. В следующий раз я уже подолгу службы и чести не смогу закрыть на это глаза. Мы обязаны поддерживать репутацию добропорядочного отеля. Любые послабления скажутся на нашем реноме не лучшим образом… Могу я быть уверен, мисс Грейс, что вы меня поняли?

— Безусловно, мистер Кристос. Я искренне раскаиваюсь в своем поступке и ручаюсь, что этого никогда больше не повторится! — трепеща от волнения, проговорила Карисса.

— Хочется в это верить, мисс Грейс. Поскольку мы все выяснили, буду рад, как и прежде, видеть вас в нашем музыкальном баре каждый вечер пятницы и субботы.

— Спасибо, мистер Кристос.

— Не стоит благодарности, мисс Грейс. Для меня, как для управляющего, важно, чтобы недоразумение было исчерпано и обошлось без рецидивов, — строго подытожил он.

— Да-да, я все понимаю, — пролепетала Карисса.

— В таком случае не смею задерживать. Карисса вышла из кабинета босса в странном состоянии. Девушка сгорала со стыда; она вообще отказывалась понимать, что такое могло произойти именно с ней, с человеком тихим и сознательным, не замешанным прежде ни в чем подобном. И одновременно все внутри нее ликовало. Она не была готова к той легкости, с которой все разрешилось. Мистера Кристоса она всегда откровенно побаивалась, считая его ханжой, формалистом и сухарем.

Она направилась к служебному выходу, которым частенько пользовалась вот уже два года. И тут что-то, промелькнув в зоне периферического зрения, заставило ее остановиться и прислушаться.

Карисса вернулась на несколько шагов и, повернувшись лицом к одной из стен служебного помещения, уперлась носом в постер с фотографией троих молодых людей, под которой значилась подпись «Икс-Эль Рок». Очевидно, фото было давним. Бен Джемисон на нем — длинноволосый шалопай в кожаных штанах и косухе, распахнутой на широкой груди, так не похожий на нынешнего, каким его знала Карисса…

Девушку поразили по-детски широко раскрытые зеленые глаза юноши, который смотрел на нее с плаката. Перемены показались ей не просто разительными, а фантастическими. Кариссу пронзило чувство симпатии и сострадания к этому человеку. Именно сострадания. Пришел на память давешний разговор под открытым ночным небом. Одного из трио с этой фотографии уже не было в живых, что вдвойне печально.

Из текста под групповым фото вкратце можно было узнать следующее:

Бен Джемисон оказывает финансовую поддержку «Икс-Эль Рок» с момента создания группы, в которой он ярко проявляет себя как самобытный гитарист и автор хитов. Его стиль хорошо узнаваем, несмотря на широту музыкальных пристрастий, и горячо любим многочисленными слушателями.

— Да… — вслух протянула Карисса, прочтя эту короткую справку.

Она и прежде догадывалась, что со своими проблемами, узкими интересами и каждодневной суетой оторвалась от обыденной жизни окружавших ее людей.

Девушка еще раз посмотрела на парней с фото. Все трое были очень молоды, и несмотря на ухарский вид, Бен выглядел более зрелым.

До начала смены в баре «Три ступени» еще оставалось время, и Карисса решила пройтись по магазинам. Вернулась домой нагруженная, отнесла продукты на кухню и заметила на столе лист, на котором рукой сводной сестры было начертано:

Досрочный подарок ко дню рожденья. Наслаждайся… Люблю, Мел.

А рядом — нечто, завернутое в розовую бумагу и обвязанное лентой.

Весьма заинтригованная, Карисса отложила все и принялась разворачивать подарок. То, что она увидела, не поддавалось никакому разумному объяснению. Сложно было понять, что двигало сводной сестрой, когда она с такой поспешностью решила преподнести ей белоснежную, тончайшего шелка ночную сорочку до самого пола, со сногсшибательным гипюровым лифом на тонюсеньких бретельках. Наслаждайся… Люблю… Ну и Мел, подумала Кэрри, перечитав записку.

Она закрылась в своей спальне, встала перед высоким зеркалом и приложила к себе роскошную вещицу. К ее ногам упала красочная этикетка. Девушка подняла ее и прочла еще несколько соблазнительных слов:

Создано для блаженства. Струящееся и воздушное, как сама любовь. Гарантия наивысшего наслаждения.

Следовало еще осознать такую концентрацию знаковых и, безусловно, приятных посланий, пришедшихся на первую половину дня, который поначалу грозил оказаться трудным.

Бен сжимал в руке плюшевое существо, которое он приобрел в сувенирном киоске аэропорта Мельбурна по приземлении. У существа были все основания считаться медведем. Бен рассудил, что с пустыми руками появляться непозволительно, поэтому и присмотрел этого шоколадно-цветного красавца с крупным атласным бантом на мохнатой груди. У мишки были уши цвета карамели, такого же тона лапки и кончик маленького хвоста и большеглазая мордашка с полированным черным носиком.

Дверь открыла женщина, закутанная в яркий саронг до самых пят. Смотрелась она эффектно. На руках — круглолицый кроха.

— Бен? — удивилась женщина, но почти сразу это мимолетное чувство изумления стерлось с ее лица.

— Привет, Джесс. Здорово, Тимми! Держи, это тебе, — сказал он, передавая малышу плюшевого приятеля.

— Кажется, я говорила, что не хочу тебя больше видеть… Никогда! Я просила тебя не появляться здесь! — зло процедила женщина.

— Я не мог, Джесс. Это выше моих сил… Нам нужно поговорить.

— Не о чем… Уходи, — сказала она и попыталась закрыть дверь.

Однако Бен не позволил ей сделать этого.

— Чего ты от меня хочешь? — смирилась с его настойчивостью Джесс.

— Для начала я бы хотел войти, — заявил Джемисон.

— Я не ждала гостей.

— Понимаю, — проговорил Бен, наступательно продвигаясь в глубь жилища.