Знамения любви

— Я действительно никогда не думала ни о чем подобном, поскольку не имела средств для серьезных перемен. Но и не страдала от этого, ведь в бабушкином доме живут дорогие мне воспоминания.

— Счастливые воспоминания? — уточнил Бен.

— Безусловно, — ответила Карисса. — Мне всегда казалось, что память о счастливом детстве и юности в стенах родного дома дает мне силы справляться с трудностями, считать все проблемы и неудобства временными.

— Завидую тебе и твоим счастливым воспоминаниям, милая, — с грустью заметил супруг и крепче обнял жену на плечи, вышагивая по орошенной волной кромке пляжа. — Могу пообещать, Карисса, что сделаю все от меня зависящее, чтобы ты никогда не лишилась дома, где живут твои безоблачные воспоминания. Однажды они станут общими для всех нас… троих, — проникновенно проговорил он, поразив робко взглянувшую на него супругу.

— Откуда Талии известно, что я работаю в «Коув-отеле»? — вдруг спросила его Карисса.

— О, моя леди впадает в ярость! — рассмеялся Бен.

— Вовсе нет. Просто неприятно, когда посторонняя женщина знает о моем муже больше, чем я. К тому же она отказалась объясниться, откуда такие сведения. Что я должна думать?

— А всему виной ревность. Но есть разумное объяснение, глупышка. Я знаю Талию давно, и здесь я не впервые. Знакомство наше связано с гостиничным бизнесом, к которому я имею самое непосредственное отношение.

— Но откуда ей известно про «Коув-отель»?

— Я его владелец, — просто объяснил Бен.

— Это… весьма неожиданное признание, учитывая, что ты снимаешь комнату в моем доме, — ошеломленно заявила Карисса. — И странно, что я — твоя жена — узнаю об этом только теперь. Странно также и потому, что я работаю в «Коув-отеле» уже два года и понятия не имела, кто является его владельцем, — продолжала недоумевать она. — Почему ты мне сразу не сказал? Ну, или потом?

— Как-то к слову не пришлось, — легкомысленно отговорился Бен. — Просто я подумал, что это лишь все осложнит между нами, ты не сможешь относиться ко мне, как прежде. А ведь я ценил и дорожил твоим отношением именно таким, каким оно было с самого начала. Ты видела во мне мужчину с достоинствами и недостатками, а не миллионера и босса… Не хотел рисковать — вот и все объяснение! — объявил он. — Прости.

— Но когда мы поженились, ты тоже словом не обмолвился.

— Я все собирался и собирался, но…

— А я-то нервничала из-за того, что слишком уж разорительно это путешествие. Я и предположить не могла… Постой, должно быть, это по твоему настоянию мистер Кристос снизошел до прощения.

— Грешен, — улыбчиво признался муж.

— Мне следовало бы рассердиться на тебя, Бен, — попеняла Карисса.

— Так в чем же дело? Я это заслужил, — отозвался он.

— Я не в состоянии сердиться на того, кто так красиво обо мне печется…

— Не мог же я допустить, чтобы ты потеряла работу, которой так дорожишь, тем более по моей вине. Но, согласись, управляющий сработал исправно: и нарушение засек, и проблему решил.

— Да, мне стоит лишь благодарить его за то, что он так деликатно со мной обошелся, — подтвердила Карисса. — И тебя, конечно, тоже… Откровенно говоря, я всегда считала мистера Кристоса ханжой и педантом, а после последнего с ним разговора подумала, что была несправедлива к нему все это время. А выясняется, что он всего лишь выполнял указания владельца отеля, — разочарованно произнесла она.

— Так ли плохо, что в моем отеле и правила соблюдаются, и указания выполняются в точности? — усмехнулся супруг. — Я очень доволен работой Джорджа. Он преданный и исправный служака. На него я всецело могу положиться.

— И что же имеет для тебя большее значение, отели или музыка? — поинтересовалась Карисса, быстро освоившись с мыслью, что ее супруг — гостиничный магнат.

— Просто это две разные, не зависящие друг от друга жизни. С гитарой я могу существовать и в пустыне, сочиняя музыку под звездами, с ней я самый непритязательный человек в мире. Но это возможно лишь благодаря тому, что у меня есть успешный бизнес помимо сочинительства. Днем я основывал свою гостиничную сеть, ночью играл по пабам. Так было до тех пор, пока мы с Рэйвом не решили создать свою группу. Тогда отношения с музыкой сделались более официальными, но остались делом для души, а не для заработка.

— Приятно, когда есть выбор, — заметила Карисса.

— Да, выбирать всегда приятно. Тебя, например, я выбрал за восхитительный цвет твоих глаз, — признался он, снимая с носа Кариссы солнцезащитные очки. — И они не перестают меня удивлять, завораживая своими непредсказуемыми переливами. Теперь, на фоне морской лазури, они зеленеют, тогда как в наступающих сумерках делаются чуть фиалковыми. Они, как воды, отражают мое восхищение тобой… Поцелуй меня, Карисса. Поцелуй так, словно ты любишь меня… Пожалуйста, — попросил он.

Карисса Джемисон изумленно смотрела на мужа. Она боялась ошибиться, но ей почудилось, что он беззащитно искренен с ней в эту минуту. Она нежно обняла его за шею и так же нежно и не спеша, на цыпочках приподнявшись, приникла к его ждущим губам. Карисса не знала, станет ли этот поцелуй отличным от всех остальных, даст ли он Бену то, о чем он ее просит. Но поцелуй длился, и Карисса понимала, что ей это столь же необходимо.

И все показалось таким несомненным, когда он вернул ей поцелуй невероятной убедительности, порывисто обхватив за плечи, прижав к себе, стиснув в объятьях, как самого дорогого для него человека. И Карисса поняла, откуда исходило это солоноватое благоухание морского бриза в их самую первую встречу — это было дыхание их будущего медового откровения. Как жидкий солнечный свет вливался в ее уста огонь этого поцелуя.

— Я хочу тебя… — прошептал Бен. — Хочу тебя всю, а не только твою наготу и твое вожделение. Мне необходимо прочувствовать всю полноту нашей близости, не ограниченную возможностями плоти. Я хочу сделать тебя наконец по-настоящему своей.

От этих слов Карисса отпрянула и недоверчиво посмотрела в глаза супруга, но увидела в них незамутненное требование и вновь припала к его груди.

— Не здесь, — тихо проговорила она.

— Вернемся в номер, — позвал ее муж.

— Это так странно, — пробормотала она в растерянности.

— Ничего странного, милая. Я твой муж. И мы чувствуем одно. Я понял это, целуя тебя. И это восхитительно, Кэрри.

— Да, — неуверенно ответила девушка.

— Волшебно…

Но Бен осекся, когда увидел, что Карисса, его жена, его любовница, мать его дитя, вдруг засомневалась. Он отпустил ее. Обернулся резко и зашагал к отелю, оставив Кариесу наедине с приливной волной в сгущающейся мгле.

Карисса смотрела ему вслед, надеясь, что, когда он обернется, чтобы поманить ее за собой, она обнаружит в себе желание последовать за ним всюду, но он даже не приостановился, стремительно удаляясь. Она хотела крикнуть что-то вдогонку, но поняла, что опоздала.

Теперь это было похоже на разрыв.

Никогда и ни с кем не было Бену так хорошо и так плохо в один и тот же миг близости. Открываться перед другим человеком ему и прежде бывало нелегко, он терялся и мучился в такие мгновения, требовавшие абсолютной честности и откровенности. Ему казалось, Кариссе он сказал достаточно для того, чтобы развеять все ее сомнения и страхи, он ждал от нее ответного шага, но вместо этого еще больше запутал и без того непростые отношения — непростые именно своей неопределенностью.

Однако ночью им следовало быть вместе, хотя бы формально, поскольку именно это подразумевало пребывание в люксе для новобрачных. Бен желал ее не потому, что она была миловидной, соблазнительной женщиной, с которой он знал наслаждение. Он желал свою жену, поскольку успел сжиться с мыслью, что теперь они — одно целое. Она же оставила без ответа эти неизреченные чувства.

Завтра им предстояло покинуть остров, лететь домой, туда, где все вновь примет привычный оборот. Отношения войдут в рамки супружеского договора, причиной которого была незапланированная беременность. И вновь они будут лишь партнерами, делящими кров, заботы, постель; дружественно настроенными любовниками; трезвыми, прагматичными супругами. Тогда как могли бы быть друг другу всем, что в жизни так дорого.