Черное Пламя

Грифон пришёл в себя только от голоса подруги. Истекая кровью, она лежала среди тел, слабо дёргая хвостом от боли. Сам израненный до полусмерти, пернатый отнёс грифоницу в храм, где целители наложили им повязки и остановили кровь. Несколько часов отдыха слегка восстановили силы, и грифон вернулся на пост, хотя душа его осталась с подругой. Он знал, что она не выживет, даже случись чудо и появись давно обещанное подкрепление. Грифоны, потерявшие небо, живут недолго. Но ребёнок… Птенец мог пережить падение на камни…

– Крафт! – голос старой жрицы заставляет пернатого судорожно стиснуть клюв. Стараясь не показать чудовищного напряжения, он оборачивается.

– Да?

– Она умерла, – тихо говорит жрица. Закрыв глаза, грифон впивается когтями в красные кирпичи.

– Ребёнок?

– Мы сумели спасти птенца, но… – женщина тяжело качает головой. – Он сильно пострадал, Крафт. Не знаю, сможет ли он летать.

Грифон вынужден прислониться к стене. Мир плывёт перед глазами, удары сердца кажутся барабанным боем, зовущим на штурм.

– Сын или дочь? – ровным голосом спрашивает он.

– Крафт…

– Сын или дочь?!

– Сын, – голос жрицы проникает в душную мглу, заполняющую его разум. – Крафт, я всё понимаю, но ему лучше не жить. Мы сделаем это совсем безболезненно…

– Нет, – грифон резко открывает глаза. Отныне и до самой смерти в них будет гореть только ненависть. – Нет. Мой сын будет жить. Ты слышишь? Он будет жить! Женщина не отвечает. В глубоком ужасе она смотрит на небо, где гаснет Солнце.

– Светлая Агайт… – шепчет жрица. Грифон заставляет себя поднять голову.

– Тьма, – он чувствует, как из груди рвётся клокочущее рычание. – Тьма побеждает свет…

В небе кровавым огнём пылает солнечная корона. Четыре фиолетовые луны замерли по сторонам, словно ладони, возносящие к зениту клобук тёмного пламени.

– Чёрное Солнце! – жрица падает на колени. – Взошло Чёрное Солнце! Грифон хватает её за плечо и рывком ставит на ноги.

– Никогда, – тихо, с ненавистью произносит он. – Никогда не падай на колени перед тьмой. Подняв голову, пернатый долго смотрит на зарево в небе.

– Я назову сына Иглом, – говорит он наконец. – Возвращайся в храм и позаботься о нём. Если я погибну, отдай малыша любому грифону из нашей армии. Если погибнут все, отдай его свету.

– Свету?.. – жрица не может отвести глаз от чёрного солнца.

– Огню! – резко отвечает грифон. Забыв о человеке, он вновь поднимает голову и долго, пристально смотрит в небо.

– Ты будешь жить, – шепчет Крафт, сын погибшего в первые дни войны Аякса Кек'хакара. – Ты будешь жить, Игл, мой сын… Ты будешь жить…

Внезапно, ударив окровавленными крыльями, грифон срывается с башни и подобно молнии пикирует к воротам, где собрались последние живые защитники.

– Скорей! – пернатый указывает на небо. – Пока темно! Делаем вылазку!

– Это знак тьмы… – неуверенно отвечает эльф, командир гарнизона.

– Тем более! – Крафт хватает его за плечо. – Они не ждут нас! Это последний шанс продержаться до подхода помощи!

Воины переглядываются, многие достают оружие. Крафт, нетерпеливо рявкнув, сильным ударом переворачивает повозку с копьями и хватает самое длинное, с двумя лезвиями.

– За мной! – грифон бросается в атаку. Солдаты спешат следом, на бегу надевая шлемы и латные рукавицы.

Бегут молча. В странной тишине, упавшей на мир, слышен только звон оружия и яростное дыхание воинов.

– Ты будешь жить! – с воплем ярости Крафт обрушивается на первые палатки вражеского лагеря, и всё тонет в криках, хрусте костей и стонах.

Далеко на юге, в заброшенном замке, маг молча спускается по искрошившимся лестницам и уходит в темноту. Пятна на солнце медленно начинают светлеть.

– Что случилось, дзет-каган? – неприветливо спросил Рогвальд, откинув полог шатра. С момента возвращения Джихана, гном был в отвратительном настроении и рычал по малейшему поводу. Его отношение к Владыке из скрытого уважения переросло в явную неприязнь; впрочем гном никогда не пытался разыгрывать восторженного слугу. На советах с участием Корга Алгола, Рогвальд обычно молчал и сухо, односложно отвечал на вопросы. Лишь беседуя с Ализоном, своим красным драконом, мрачный гном на короткое время преображался, и уста его трогала слабая улыбка.

– Я, кажется, спросил, что случилось, – грозно повторил Рогвальд. Люди следили за ним настороженно и злобно: вчера разбойник, сегодня нойон, гном считался низкородным выскочкой.

– Возникли проблемы, – холодно ответил хан Гарун. Жестом он пригласил Рогвальда занять место подле себя.

В шатре, кроме шестерых избранных нойонов, находился дзет-каган Владыки, Джер аль Магриб. Военачальники сидели на войлочных коврах вокруг низкого столика с картой, маг расположился немного в стороне и курил кальян. Появления Рогвальда он словно не заметил.

– Все вы – одна большая проблема… – буркнул гном. Оттолкнув ближайшего человека, он уселся в круг и скрестил на груди руки.

– Ну?

– Твоя подружка, ящерица, похитила Пояс Богини, – сухо сказал Джер аль Магриб. Рогвальд чуть не подпрыгнул и резко обернулся к магу.

– Что?!

– Несколько дней назад Алгол передал мне Пояс, чтобы я разработал заклинания, способные расширить его магию на большие скопления войск, – чёрный маг говорил размеренно и спокойно. Словно ничего не случилось. – Дела заставили меня ненадолго покинуть Каэр Тартесс, и я оставил Пояс в башне, защитив его надёжным заклятием. Гном наконец опомнился. Его карие глаза превратились в щели.

– Когда я приходил за ящерицей, ты заявил что она сбежала!

– Я сказал правду, – резко ответил Джер. – Она действительно сбежала из темницы, воспользовавшись глупостью охранника. Мои люди искали ящерицу в степи, грифоны не складывали крыльев, но как выяснилось, все эти дни она пряталась в свинарнике на заднем дворе моего собственного замка. Рогвальд невольно фыркнул. Гарун бросил на него грозный взгляд.

– Продолжай, – обратился он к магу. Тот кивнул.

– Позавчера ночью, воспользовавшись моим отсутствием, ящерица забралась в башню, обманула несколько ловушек и каким-то образом сумела обезвредить заклятие, наложенное на Пояс. Лицо Джера аль Магриба впервые отразило эмоции.

– Я вхожу в семёрку самых могущественных магов Уорра, но даже не представляю, как это стало возможным. Чтобы снять заклинание, не зная ключа, потребовалось бы поглотить столько энергии, что в кинетическом эквиваленте легче было бы заставить Шаддат взлететь! Рогвальд усмехнулся.

– Я всегда знал, что Ри способная малышка. А воровать её обучали лучшие мастера…

– Это ещё не всё, – серые глаза Джера на миг полыхнули мёртвенным светом. – Пояс очень тяжёл. Ящерица не смогла бы похитить его в одиночку. Поэтому, очевидно с помощью предателя в замке, она вызвала на помощь грифона по имени Крафт, бывшего на подозрении как Арнорский шпион. Джер оглядел мрачных нойонов.

– Вместе с грифоном они похитили Пояс, пробудили его неизмеримую силу и, воспользовавшись ею, ускользнули от моих солдат, попутно освободив ещё одного шпиона, содержавшегося в темнице. Рогвальд фыркнул в бороду.

– Вот это номер. Десять лет куча магов билась над Поясом, и не врубилась, как его применять, а ящерица и пернатая кошка, стал-быть, сразу докумекали?

– Пояс был бесполезен, пока не исполнил свою задачу и не освободил богиню, – резко ответил Джер. – Его прежние хранители этого не знали, потому и тратили время на бесполезные попытки раскрыть тайну Пояса. Гном от души рассмеялся.

– Выходит, вы с каганом сами вручили врагу ключ к победе? Да, чародей, в большую лужу ты сел…

– Я созвал вас не для того, чтобы выслушивать очевидное, – огрызнулся маг. – К счастью, прежде чем оставить Пояс в башне, я закрепил на нём маленький амулет, за которым легко уследить при помощи магии. Он обернулся к гному и резко подался вперёд.

– Вместо того, чтобы немедленно известить меня, идиоты из гарнизона замка бросили в погоню отборные эскадрильи грифонов, словно четвероногие птицы могут одолеть магию Пояса. Хотя благодаря погоне беглецам не удалось пересечь границу, они укрылись в бывшем разбойничьем логове у города Зиккурат, и я не могу перенестись туда магией, какое-то мощное поле – скорее всего, сила Пояса – блокирует мои способности. Рогвальд, ты знаешь каждый дюйм этих пещер: мы отправимся на поиски и возвратим талисман. Это следует сделать прежде, чем вернётся каган. Гном задумчиво огладил бороду.