Страница 63 из 64
Утро двадцать пятого сентября впервые обошлось без малейшего намека на дождь. Газон под окном Пансионата схватил легкий заморозок, впрочем, не прошло и двух часов, как солнечные лучи растопили иней. Олег тщательно побрился и надел белую рубашку. Когда он спустился в штаб, то увидел, что коллеги тоже приоделись, как на парад. Внизу были все, кроме, полевых командиров, уехавших в районные штабы.
— Олег, — сказал Куклинс, — чтобы ты до вечера не волновался, будет для тебя важное поручение. Ты включен в мобильную группу. Если на участке какая проблема, то приезжаешь туда с Вознесенской или с Галактионовичем, размахивая своей корочкой.
Олег согласно кивнул, отметив про себя, что волнения меньше не стало: просто, теперь будет нужно ждать не только конца голосования, но и тревожного сигнала.
— За кого вы голосовали.
— За Савушкина.
…
— За кого вы голосовали?
— За кого надо, за того и голосовал. У нас что, тайну голосования отменили?
…
— За кого вы голосовали?
— Доченька, а как ты думаешь? Я же тридцать лет в партии Ленина.
…
— За кого вы голосовали?
— За этого… Ну, как там его, за этого прикольного спортсмена, который с Дикиным на руках мерялся. Я всех, кроме него вычеркнул [8].
— Опергруппа, на выезд. На третьем участке, в Центральном районе, запустили «петлю Мавроди».
— Елена Семеновна, что такое «петля Мавроди», — спросил Олег, когда они уже сидели в машине.
— Очень простой, хотя затратный способ. Возле входа на участок стоит диспетчер. Когда он видит избирателя, мягко говоря, социально незащищенного, то направляет его в сторону, туда где стоит машинка — там можно заработать. В машине ему объясняют: деньги нужны? Получаешь бюллетень, но не кидаешь в урну, а приносишь нам — это твое право. Мы его у тебя покупаем за… обычно, за цену двух бутылок водки с закуской. Иногда выше, иногда ниже. Эти ребята получают бюллетень, когда подходит следующий, то они с ним договариваются: возьми бюллетень, опусти в урну (а он уже где надо отмечен) взамен принеси тот, какой тебе выдадут. Если в городе выборы проходят часто, возникает генерация шакалов, которая рассчитывает на такой заработок и торгуется. Здесь такой традиции быть не должно, но все равно неприятно.
— Что мне делать?
— С нами группа физического прикрытия. Когда увидишь, как кого-то ведут в машину, хватай фотоаппарат и снимай. Мы прикроем.
— За кого вы голосовали?
— За мэра естественно, а не за хулигана, который старух бьет.
…
— За кого вы голосовали?
— По правде сказать? Нет, не скажу. Скажите спасибо, что вообще голосовал.
…
— За кого вы голосовали?
— Извините, я не местный, я журналист из Питера.
Когда Олег, побывавший в Центральном районе на пустячном конфликте, вернулся в штаб, уже был вечер. Только, что подъехала Елкова.
— Ужас, — крикнула она с порога. — Валимся. Наших в общаги не пускают на Циолковского, оттуда всех на участок согнали, за Батьку. На третьем участке вообще, скандал. А уж явка…
— А вот по моим данным, — усмехнулся Капитан. — По моим данным, которым я сам боюсь верить. По моим данным… Инка, обещай до первых результатов, ни разу больше не сказать вслух слово «ужас».
— Чтобы я такое обещала!
— А по моим данным…
— Ладно, обещаю тебя лично не кошмарить. Давай.
— По моим данным, правда, пока только Ленинский район, наш отрыв — девять процентов. Скоро будут результаты по Центральному. В Слободе не проводился.
— Напомни, сколько было по Заречью?
— Разрыв в три процента. Но не с Батькой, а с коммунистом. И, хреновая явка, но это ты знаешь. Поправить можно, только если мобилизационный резерв успеет сработать.
— Боюсь экзет-пулов, — сказал Куклинс. — Не их самих, конечно, а те положительные эмоции, которые они провоцируют. Люди голосуют, а сказать о своем выборе стесняются, даже на условиях полной анонимности. Классические примеры: Жириновский в первой Думе — 1993 год и Лебедь на президентских 96-го. В случае с Жириком разрыв в городах, с повышенным самосознанием электората, достигал десяти процентов.
— Здесь не тот случай, — сказал Егорыч. — Да и вообще, народ скорее не постыдится, а испугается сказать, что голосовал не за Батьку.
— Твоими бы устами… Или наоборот: благодаря дебатам и ночным проектам Тараскина, Батька стал такой одиозной фигурой, что в любви к нему вслух уже никто не признается. Между тем, в таких городах, как Ирхайск, к поговорке про борозду и старого коня, относятся серьезно.
— А вот и Центральный подошел, — удовлетворенно сказал Капитан. — Так. Шесть. И опять черт знает какая явка. Инка, что там у твоих агитаторов, сериал с утра был, что ли?
— Это день такой, — ответила успокоившаяся Инка. — Все, у кого участок за городом, поехали на него с лопатой. — Ничего, здесь принято, до семи возвращаться. До десяти успеют.
Капитан подошел к Олегу, положил руку на плечо.
— Все равно, делать нечего. Давай, съездим еще раз в город, закупим продуктов.
— Шампанское для встречи «политического нового года»?
— Вот именно. Покупать шампанское уже можно. Я бы уже рискнул. Поехали.
На стене штаба появилось новое украшение: огромная, незаполненная таблица, с номерами участков и фамилиями кандидатов. Олег вспомнил архивный снимок времен Второй мировой, вроде бы из штаба английского ПВО: карта окрестностей Лондона, по которой медленно перемещаются картонные немецкие эскадрильи, а наперехват им так же медленно движутся картонные истребители. Оператор может быть и был бы рад ускорить движение своих, чтобы успели раньше, чем немцы достигнут Лондона, но нельзя: только точные данные.
Впрочем, подумал Олег, там первым сигналом о неудаче была бомба упавшая на штаб. Тут без этого.
Данные приходили с участков один за одним.
— Седьмой участок, Центральный район. Савушкин — 36, Назаренко — 30, Варенец — 19. Фомин — 7. Против всех — 8.
— Четвертый участок, Центральный район. Савушкин — 32, Назаренко — 28, Варенец — 20. Фомин — 10. Против всех — 10.
— Какой-то яблочный сад, твой четвертый участок, — сказал Куклинс Елковой.
— Второй участок, Ленинский район. Савушкин — 38, Назаренко — 29, Варенец — 17. Фомин — 9. Против всех — 7.
— Первый участок, Зареченский район. Савушкин — 36, Назаренко — 20, Варенец — 19. Фомин — 6. Против всех — 8.
— Третий участок, Центральный район. Савушкин — 32, Назаренко — 27, Варенец — 209. Фомин — 7. Против всех — 9.
— Белочка, это что же за х… происходит?
— Юрий Петрович, прекратите наконец! Я подчиняюсь только избиркому. И не материтесь при мне. Я во-первых, государственный человек, во-вторых — женщина.
— Слушай, ты, государственная женщина! Ты что, сколько от них получила? Ты же обещала. ОБЕЩАЛА!
— Ничего я не обещала. Это вы обещали, что пойдете вровень и просили чего-то «подрихтовать». Что подрихтовать, садиться из-за вас, что ли? По моим данным разрыв уже в шесть с половиной процентов.
— Белочка. Да я, твою…
…Самый обидный звук на свете — короткие гудки в трубке.
— Пришла Слобода, — сказал Гришин.
— Второй участок, слободской район. Савушкин — 29, Назаренко — 30, Варенец — 25. Фомин — 4. Против всех — 11.
— Третий участок, Слободской район. Савушкин — 28, Назаренко — 27, Варенец — 26. Фомин — 4. Против всех — 9.
— Первый участок, Слободского района. Савушкин — 31, Назаренко — 29, Варенец — 20, Фомин — 4. Против всех — 13.
— Смотри-ка, — заметил Капитан. — Мы и тут будем в маленьком плюсе.
Бесконечный документальный фильм, посвященный красотам окрестностям Ирхайска, прекратился.