Право на выбор

Коллеги слегка хохотнули.

— Почему так, — успокоил Леша, — если с нашей охраной, так можно и по городу гулять, и в ресторан.

— Охрана лицензированная? — спросил Куклинс?

— Естественно. При областном УВД. Даже лицензия на автоматы есть. Фирма «Барс». У Батьки три фирмы, но сплошное фуфло, они даже зарплату толком не получают, рэкетом живут. У наших бы на рэкет времени не хватило: все время на объектах. Просто блокпост в Грозном. Сейчас чуть полегче стало, а весной приходилось КАМАЗы с кирпичом, когда они с завода выезжали, сопровождать. Им шины прокалывали.

— Скучать нам не придется, — заметил Капитан.

Привезли багаж. Леша и шофер ловко втерлись в голову очереди и через три минуты принесли сумки.

— Вас в гостиницу или сразу в офис?

— В офис, — решительно сказал Котелков. — Если будем размещаться, то полдня потеряем.

Лендркрузер сорвался с места и помчался в город, легким потряхиванием обозначая ухабы, которые бы легко вымотали нервы у шофера любой другой машины.

От аэропорта до офиса Савушкина доехали быстро. Машина свернула с окраинной улицы — асфальт, если и был, давно покрылся слоями дикого грунта, на короткий отрезок. Здесь асфальт явно положили совсем недавно и сделали разметку. «Старую дорогу на завод ремонтировать было дороже, так Главный, еще в самом начале, когда только завод поднимал, успел пробить землеотвод и сделал новую дорогу», — сказал Леша.

Впереди возникли корпуса кирпичного завода — увидев их цвет, Котелков понял, какое голубое пятно он увидел с борта самолета.

Контраст был фантастическим: по обеим сторонам дороги поднимались гипертрофированные заросли крапивы, бурьяна и дудки. Укрыться в них от погони было бы не трудней, чем в камышах. В глубине пустыря, там где сорным джунглям не удалось достичь максимального размаха, ржавели останки крупной техники, то ли комбайны, то ли снегоуборочные машины. Еще дальше, на фоне темнеющей рощи, удалось разглядеть местную стройку века, замороженную на вечные времена. Бетонные столбы, не дождавшиеся перекрытий, тянулись к небу, как кельтский Стоунхендж, телепортированный прихотью волшебника Мерлина в Западную Сибирь.

Всю эту экзотику рассекал трехметровый сетчатый забор по периметру которого возвышались лампы. Дикие сорняки были выкошены на расстоянии пяти метров от ограды; в обе стороны от ворот тянулись цветочные клумбы. Возле приоткрытых ворот стояли двое охранников в камуфляже, с бейджами на груди. Не только они берегли объект, вместо привычной надписи про злую собаку, на заборе висел ее портрет: животное вызывало в памяти забытую детскую колыбельную про то, как придет серенький волчок. С Лешей и шофером охранники поздоровались, остальным же визитерам пришлось заполнить пропуска: только после этого им разрешили въехать на территорию.

До заводоуправления машина домчалась мгновенно, но и за это время Котелков успел увидеть многое: отремонтированные и покрашенные корпуса, маленькие свежие кары, перевозившие коробки с кирпичами и керамической плиткой, рабочих в ярких спецовках. Как и у охраны, у каждого на груди был бейджик.

Главный офис отличался от прочих строений тонированными стеклами, роскошной клумбой перед крыльцом и не менее роскошным автопарком. На крыльце сидел огромный рыжий котище. Он лениво взглянул на четверых людей, поднявшихся по ступеням,и снова перевел взгляд на воробушка, пытавшегося отыскать на недавно вымытом асфальте хоть какой-нибудь мусор для поклева.

Внутри здания было прохладно, даже, может чуть холодновато. Охранник, стоявший на входе, носил не камуфляж, а черный костюм. Он документы требовать не стал, просто, кивнул входящим. По широкой лестнице, уставленной кадками с цветами, гости поднялись на второй этаж, в большую приемную.

— Знакомьтесь, — сказал Леша. — Начальник штаба Игорь Вилорович Гордеев и его заместитель Любовь Ивановна Денисенко.

Если бы начальственные должности распределялись согласно физическим габаритам, начальник штаба безусловно оказался бы в подчинении у своего ближайшего помощника. Ростом Игорь Вилорович не удался, да к тому же худ на зависть любой работнице подиума и примерно лыс. При этом, коротышкой он себя признавать не хотел; костюм Гордеева был явно на размер больше необходимого.

Напротив, Любовь Ивановна была сопоставима с небольшой горой, да к тому же горой чрезвычайно подвижной. То, что она молнеиносно перемещалась по приемной, ничего не задевая и не опрокидывая, приходилось объяснять исключительно долгой тренировкой.

— Здравствуйте. Иван Дмитриевич знает, что вы уже здесь и скоро будет, — раскатистым голосом произнесла она. — Вы уже разместились?

— Пока нет, — ответил Котелков. — С трапа и к вам. Времени нет, Любовь Ивановна.

— До воскресенья поживите в гостинице, потом можете переселиться к нам, в наш пансионат. Могли бы поселить и сразу, но там делают мелкий косметический ремонт. Там ваши коллеги устроили прощальный банкет. Только что кровати из окон не летели. Им повезло, что меня в городе не оказалось, а Иван Дмитриевич не стал с ними связываться. Я бы их на год от пьянки закодировала бы!

Гнев Любви Ивановны напоминал порционное извержение вулкана. Она сверкала глазами, щедро делясь эмоциями, которые верно так и не достались зачинщикам дебоша. «Значит „Микола отсюда свалил с концами“, — радостно шепнул Капитан.

— Потом, когда охрана все-таки напомнила им о распорядке проживания в санатории, — буднично констатировал Игорь Вилорович, — товарищи технологи вызвали такси и поехали в ресторан «Соболь». — Там они пили до утра, танцевали с нанятыми проститутками и выкрикивали экстремистские лозунги.

— Это какие же? — улыбнулся Котелков.

— У меня все они зафиксированы. «Водку будем пить и державу поднимем!», «Савушкина в президенты Гондураса!», а также много нецензурных, которые тоже зафиксированы, но не привожу. Самый приличный: «За нас с вами и х$й с ними!»

— Скажите, — перебил его Капитан, — а все данные по соцопросам они увезли?

— Я им не позволил, — ответил Игорь Вилорович и его голос стал немного металличен. — Я, как начальник штаба потребовал, чтобы они оставили бы все бумаги. — Дискуссия была трудной, товарищи технологи пытались мне доказать, что это их интеллектуальная собственность. Я признал такую линию дискуссии ошибочной и согласился с ними, но заявил при этом, что они нанесли ущерб материальной собственности фирмы «КафельС». Они пытались добиться встречи с Иваном Дмитриевичем, но он уполномочил меня организовать их отбытие и я осмелился проявить инициативу. Я сообщил им, что в случае продолжение конфликта, организую ряд действий по воспрепятствованию их отъезду из городского аэропорта, и они согласились на все мои требования.

— Замечательно, — сказал Капитан, — это я об опросе. Дайте его, пожалуйста. Желательно, не просто отчет, а вообще все, что касается опроса.

На лестнице послышались быстрые шаги. В приемную вошел мужчина лет тридцати пяти.

— Михаил Григорьевич? — вопросительно сказал он, указывая на Куклинса.

— Нет, я Владимир Геннадьевич. Вот Михаил Григорьевич.

— Здравствуйте, я Савушкин. Вы готовы сейчас говорить о кампании?

— Готов.

— Тогда пройдемте в кабинет. Ваши коллеги могут выпить чай или поговорить с руководством штаба.

Котелков согласно кивнул и вошел в уже отворенную дверь кабинета.

— Лиза, мне минералку, — распорядился Савушкин перед тем, как закрыть дверь. — Вам?

— Кофе. Если можно, заварить.

— «Эспрессо» подойдет? Отлично. Лиза, одно «эспрессо».

Кабинет Савушкина был и сам по себе большой, да к тому же, так спланирован и обставлен, что выглядел почти пустым. Легкий стол из сосны, изящный журнальный столик возле небольшого дивана, пожалуй, и все. На столе стоял огромный жидкокристаллический монитор; процессор же незаметно скрывался под столом. На стенах — пяток картин неизвестного художника, работавшего в манере Дали и несколько картин из светлого янтаря. Разшторенные окна, выходили на сосновый лесок.