Страница 130 из 130
В лицо уже дышит близкое бушующее пламя. Остановиться!… Но ноги сами, вопреки его воле, продолжают бег. И он, этот бег, длится невыносимо долго, приближая неизбежное. «Открой, открой глаза!…»
…Юрий Владимирович Андропов с неимоверным усилием поднимает веки.
На трибуне Мавзолея у микрофона — Дмитрий Федорович Устинов. Он разворачивает свои листки, откашливается, отвернувшись в сторону.
«Значит, прошли секунды, может быть, полминуты с того момента, как ему предоставили слово. Да, именно так: в том измерении, откуда я только что вырвался, нет земного времени, там вообще нет времени».
— Дорогие товарищи! — разносится над Красной площадью голос министра обороны Советского Союза.— Все мы переживаем трудные часы, испытываем глубокое горе…
Голос маршала поглощают звон, скрежетание, плач и стоны. Красную площадь заволакивает серая мгла. Еле слышно долетают слова:
— …Вся большая и яркая жизнь Леонида Ильича Брежнева была без остатка отдана народу, Коммунистической партии, Советскому государству. Он навсегда останется…
«Не слышу, не слышу!…»
В серой мгле возникает пылающее жерло, причудливое здание ГУМа обращается в черный хребет.
Степная дорога… Нет, это уже другая дорога, она усыпана мелкими раздробленными костями, и в своем обреченном, насильственном беге он слышит звук своих стремительных шагов — цокот, цокот, цокот! Он оглядывается назад — на дороге, в раздробленных костях, остается явственный след двупалых копыт. Он видит свои ноги — они покрыты густой темно-коричневой шерстью. Свист, ветер, скрежет, стоны и хохот. Ядовито пахнет серой. Совсем рядом — пылающее жерло — огонь, дым, трупный чад…
Перед ним разверзается геенна огненная. Сейчас, еще мгновение — и она поглотит его…
Остановиться! Остановиться! Остановиться!…
Андропов открывает глаза.