Страница 68 из 126
«Так говорит табарна Хапусили, великий царь, царь страны Хапи, сын Мурсили, великого царя Хапи, внук Суппилулиумы, великого царя, царя Хапи, потомок Хапусили, царя Куссара.
Я говорю о божественном чуде Иштар, пусть все люди слышат это и пусть впредь среди богов Моего Солнца, сына моего, внука моего и потомства Моего Солнца воздается почтение богине Иштар».
Это — традиционная тема. Однако здесь повествование не касается в первую очередь военных побед, одержанных во имя господне. Царь рассказывает о своем детстве (когда он страдал от плохого здоровья) и описывает, как он был посвящен богине Иштар, как он был окружен завистливыми врагами и как Иштар всегда наделяла его способностью одолевать их.
Она продолжала помогать ему, когда он был правителем северных провинций; затем Урхи-Тешуб наследовал трон и, из зависти к его успехам, присоединился к его противникам.
«Но из почтения к моему брату (пишет царь) я преданно воздерживался от своеволия и семь лет подчинялся. Но затем этот человек задумал погубить меня... и он забрал у меня Хакписсу и Нерик, и тогда я перестал подчиняться и восстал против него. Но хотя я и восстал против него, я сделал это не греховным путем, не напал на него в колеснице и не напал на него в доме, а открыто объявил ему войну, (сказав): «Ты хотел затеять ссору со мной — ты Великий Царь, а я, тот, кому ты оставил только одну крепость, я именно этой крепости царь. Так в бой! Пусть Иштар Самухи и бог грозы Нерика рассудят нас». А если бы кто-нибудь сказал мне, когда я так написал Урхи-Тешубу, «почему ты раньше возвел его на трон, а теперь объявляешь ему войну?», то я бы ответил: «Если бы он никогда не ссорился со мной, то разве боги допустили бы, чтобы он, Великий Царь, проиграл малому царю? Но раз уж теперь он решил затеять со мной ссору, боги своим приговором унизили его предо мной... И так как госпожа моя Иштар в свое время обещала мне трон, то теперь она явилась моей жене во сне и сказала: «Я помогу твоему мужу, и вся Хаттуса перейдет на сторону твоего мужа»... И тогда Иштар оказала мне великие милости. Она покинула Урхи-Тешуба, и не где-нибудь, а в ее собственном городе Самухе она заперла его, как свинью в хлеву... И вся Хатусса перешла на мою сторону».
Хаттусили рассказывает здесь, как он обошелся с Урхи-Тешубом и с другими своими врагами, не мстя им, а лишь изгнав их, и вкратце подытоживает свои триумфальные успехи под руководством Иштар.
Далее следуют два абзаца, в которых речь идет о посвящении некоторых зданий богине Иштар, о царевиче Тудхалии, как о ее жреце, и в заключение царь обращается к начальной теме со словами:
«Кто бы ни наследовал в будущем, сын ли, внук ли или потомок Хаттусили и Пудухепы, пусть среди богов почитает Иштар города Самухи».
Самос существенное в этом документе — то, что касается Урхи-Тешуба. Это образец продуманного рассуждения, восходящего почти к юридической аргументации; такой тип рассуждения нередко встречается в хеттской литературе и почти не имеет параллелей у других народов ранней древности.
Если подобные рассуждения кажутся явно неубедительными, то лишь потому, что мы уже давно перестали верить, что война есть «суд божий», на котором правое дело должно взять верх. Но, как мы уже убедились, такая точка зрения для хеттов была аксиомой, и рассуждения Хаттусили были для них вполне убедительны. Цитированный документ свидетельствует о высокоразвитой политической мысли.
У нас нет возможности предоставить вашему вниманию подробное описание всех менее значительных типов государственных документов, содержащихся в хеттском архиве.
Мы располагаем жалованными грамотами, в которых, некоторые лица или учреждения объявляются свободными от налога и других поборов; дарственными, по которым крупные имения передаются царским указом в руки других владельцев; рескриптами, улаживающими споры о границах или обвиняющими восставших вассалов в измене и, наконец, предписаниями для различных должностных лиц и знати.
Из вышесказанного можно видеть, что хетты создали свои собственные литературные формы и стиль, служившие административным и государственным целям. Эти формы и стиль редко отличаются от тех, которые были приняты у современных им народов.
Правда, анналистика давно известна ученым-ориенталистам по текстам ассирийских царей, но эти произведения относятся к векам, последовавшим за падением хеттской империи, и в этом смысле ассирийцы были наследниками хеттов.
ХЕТТСКИЙ МИФ И ЛЕГЕНДА
Число текстов, относящихся к этим категориям, невелико, и они с точки зрения формы не обладают особыми художественными достоинствами.
Рассказ, как правило, ведется простейшей и довольно убогой прозой. Попытки использовать стих или размер отсутствуют (единственным исключением, пожалуй, является песнь Улликумми). Впрочем, некоторые детали вносят живые штрихи, а сами рассказы, несмотря на примитивность, представляют значительный интерес.
Имеется несколько мифов, относящихся к хеттским божествам; однако более сложные сочинения этого рода, как правило принадлежат не хеттской, а хурритской религии. Имеются легенды, основанные на ранней истории хеттского царства, а также хеттские варианты вавилонских легенд и эпоса.
Разнообразные короткие рассказы имеют опять-таки курритское происхождение. Наличие всех этих чуждых мифов, легенд и рассказов в хеттских архивах следует объяснять тем, что в период между Старым и Новым царствами хурриты доминировали в политическом и культурном плане; даже вавилонские легенды проникли в архивы, по-видимому, через хурритов, которые были пропитаны вавилонскими традициями.
***
Из чисто хеттских легенд более или менее удовлетворительно сохранилась только одна: история осады Уршу. Текст изложен на аккадском языке, но, несомненно, восходит к хеттской традиции. Действие разворачивается вне города Уршу (Северная Сирия); город осажден хеттским войском, которым руководит царь из города Лухунцантии.
Уршу вступает в контакт, а может, и пребывает в союзе с хурритским государством, с городом Алеппо и городом Заруаром, а может быть, также и с городом Каркемишем, войска которого засели в горах над городом и несут стражу. После нескольких малоразборчивых абзацев мы читаем:
«Они сломали таран. Царь разгневался, и лицо его стало ужасным: «Они постоянно приносят мне дурные вести; пусть бог Грозы унесет вас в потоке. (Царь продолжает:) «Пошевеливайтесь! Изготовьте таран на хурритский лад и доставьте его на место. Сделайте «гору» и пусть ее тоже поставят на место. Сделайте таран из дерева, взятого с гор Хассу, и доставьте его на место. Начинайте наваливать земляную кучу. Когда кончите, пусть каждый заступит на свой пост. Пусть только враг даст бой — и его замыслы расстроятся. (Далее он говорит своему полководцу Санте, вероятно, тому самому злосчастному полководцу, с которым мы уже встречались в качестве субъекта «назидательной притчи»): «Кто бы мог подумать, что Ирия придет и солжет, говоря: «Мы принесем осадную башню и таран», но они не приносят ни башни, ни тарана, а он принес их в другое место. Схватите его и скажите ему: «Ты обманываешь нас, а значит, мы обманываем царя».
Когда Санта снова докладывает царю, тот снова приходит в бешенство от продолжающихся промедлений.
«Почему вы не дали боя? Вы словно стоите на колесницах из воды, вы сами словно превратились в воду (?)... Вы должны стать перед ним на колени! Вы должны были бы убить его или хоть напугать. А так ты повел себя, как женщина»... Тогда они ответили ему: «Восемь раз (т. е. на восьми фронтах?) мы дадим бой. Мы расстроим замыслы и разрушим город». Царь ответил: «Хорошо».
Но пока они ничего не делали с городом, многим из царских слуг досталось, так что многие умерли. Царь рассердился и сказал: «Следите за дорогами. Наблюдайте, кто войдет в город и кто выйдет из города. Никто не должен уйти из города к врагу...»
Они ответили: «Мы следим. Восемьдесять колесниц и восемь пеших отрядов стоят вокруг города. Пусть сердце царя не смущается. Я стою на своем посту».