Страница 64 из 126
Хеттские цари были мастерами стратегии и тактики. Цель всякого похода заключалась в том, чтобы застигнуть вражескую армию в открытом поле, где непобедимые хеттские колесницы могли бы быть использованы с максимальным эффектом. И здесь неприятель мог надеяться на лучшее, только избежав генерального сражения, рассеяв гнои войска и ведя партизанскую войну.
В этом смысле стратегически важный поход Суппилулиумы в северную Месопотамию в начале его царствования не достиг своей главной цели, так как царь прошел напролом через столицу Митанни и далее, на сирийскую равнину, так и не встретив митаннийских сил. Вот однако короткое описание удачной военной хитрости, взятое из анналов Мурсили II:
«Как только я услышал эти слова (т. е. сообщение о замысле некоего Питтагаталли помешать вступлению хеттской армии в город Сашщдуву), я превратил Алтанну в склад и оставил там кладь. По армии я приказал выступить в боевом порядке, а так как враг имел передовые посты, то если бы я попытался окружить Питтагаталли, передовые посты видели бы меня и он не стал бы ждать меня и ускользнул бы до моего прихода. Поэтому я развернулся в противоположном направлении, в сторону Питтапары, но когда настала ночь, я развернулся обратно и двинулся против Питтагаталли. Я шел всю ночь напролет, и рассвет застал меня на окраине Саппидувы. И как только солнце встало, я вышел на битву с ним, и те девять тысяч человек, которых Питтагаталли привел с собой, вступили и бой со мной, и я дрался с ними. И боги мне споспешествовали, могучий бог Грозы, мой господин, богиня Солнца из Аринны, моя госпожа... и я уничтожил врага».
Если хеттам не удавалось достичь внезапности, то неприятель часто успевал укрыться в крепости или на вершине горного пика, и тогда, чтобы привести его к покорности, требовалась длительная осада. Осадное искусство хеттов, несмотря на то, что мы знаем о нем сравнительно мало, было на высоте, ибо такой укрепленный город, как Каркемиш, сдался царю Суппилулиуме после всего лишь восьмидневной осады. Единственное упоминание об осадной технике содержится в отчете об осаде Уршу, где говорится о таране и «горе». Последнее это, несомненно, то же самое, что римский крепостной вал, на который втаскивались осадные машины.
О тактическом таланте хеттских царей лучше всего судить по Кадешской битве, которая очень подробно описана в одном египетском тексте.
Хеттской армии, устроившей засаду у Кадеша, удалось полностью скрыть свою позицию от египетских разведчиков и, когда ничего не подозревавшие египтяне двинулись походным маршем к городу и начали разбивать лагерь, сильное подразделение хеттских колесниц незаметно обошло Кадеш с задней стороны, пересекло Аронт и обрушилось на середину египетской колонны. Египетская армия была бы полностью уничтожена, если бы отдельному египетскому полку не удалось весьма своевременно подойти с другой стороны и застать хеттов врасплох, когда они занимались разграблением лагеря. Эта счастливая случайность позволила египетскому царю спасти остаток своих сил и изобразить битву, как свою великую победу.
В обороне хетты были не меньшими мастерами военного искусства, чем в нападении. Остатки их вооружений служат впечатляющим свидетельством мощи укреплений, которыми они окружали свои города.
В Богазкее могучие скалы и ущелья требовали лишь незначительных добавочных укреплений. Вокруг открытого сектора обороны, на гребне холма, обращенного к югу, были сооружены массивные стены, остатки которых стоят и сегодня. Линии укрепления двойные и состоят из главной стены и более низкой вспомогательной, вынесенной на двадцать футов вперед от главной.
Главная стена — двойная и состоит из внешней и внутренней кладки с поперечными стенками между ними. Это образует ряд прямоугольных проемов, которые заполнялись камнями. Такая конструкция характерна для хеттских оборонительных стен, где бы они ни воздвигались.
Наружная стена была особенно крепка, она делалась из массивных камней неправильной формы, но предпочтительно близкой к прямоугольной или пятиугольной. Камни от одного до пяти футов длиной вытесывались так, что прилегали один к другому без известкового раствора. Над всем этим шла, видимо, кирпичная надстройка, но она не сохранилась. Обе стены укреплены выступающими прямоугольными башнями, расположенными на расстоянии около ста футов одна от другой. Трое главных проходных ворот имеют по бокам громадные каменные блоки, идущие от наружной до внутренней сторон всей системы. Обе стены стоят на высоком крепостном валу, облицованном с наружной стороны камнем.
Доступ в каждые из входных ворот города был устроен так: вдоль внешней стены вблизи входа шел крутой пандус, резко сворачивающий наверху в проход двадцатифутовой ширины между громадными башнями по бокам. В этом проходе первые ворота находились в углублении, вторые ворота были сооружены заподлицо с внутренней стеной укреплений.
Имелся также туннель, проходящий под крепостными налами и позволявший защитникам крепости делать внезапные вылазки. Оборонительная мощь этой системы фортификации очевидна, и трудно понять, каким образом этот город мог быть неоднократно захвачен и разграблен плохо организованными варварскими племенами.
Городская стена, открытая в Алишаре (соседний город) имела сходное строение, но вместо башен-бастионов была выбрана зигзагообразная или ступенчатая форма контура стены, позволявшая вести продольные обстрелы лишь в одном направлении. Такую планировку следует признать менее удовлетворительной. Стена маленького форта на вершине Юмюктепе около Мерсина в Киликии была схожа со стеной в Богазкее, хотя каменная кладка у нее была менее массивной. Мы располагаем постоянно действовавшими инструкциями офицеру, командовавшему пограничными укреплениями. Его чисто военные обязанности включали расстановку часовых, наблюдавших за дорогами, запирание ворот на ночь, ремонт фортификаций и снабжение гарнизона водой, пищей и дровами. К сожалению, большинство пунктов инструкции плохо сохранились и не могут быть приведены дословно.
Границы, на которых осуществлялась пассивная политика обороны, лежали главным образом к северу и юго-западу, именно там, где были обнаружены города-крепости. Здесь хеттское царство было обращено в сторону суровых и труднопроходимых территорий, населенных беспокойными племенами. Хетты не пытались включать их в состав своих владений путем завоевания, а предпочитали не подпускать к себе. В то же время вассальные царства образовывали буферные государства, защищавшие хеттские территории от прямого нападения более цивилизованных соседей.
Для ранних хеттских царей завоевание и ограбление в оправдании не нуждались, но к XIV веку, как мы видели, между цивилизованными народами установились более тесные связи, и хеттские цари периода империи всегда старались оправдать объявление войны даже мелким племенным вождям на своих северных границах.
Как правило, для начала посылалось письмо с требованием выдачи хеттских подданных, нашедших убежище на территории врага. Если требование встречало отказ, то посылалось второе письмо, в котором неприятель обвинялся в совершении первого акта агрессии. Дело подпадало под компетенцию небесных сил и для своего решения должно было пройти через горнило войны. Вот вызов, посланный царю Арцавы на третьем году правления Мурсили:
«Мои подданные, что перешли к тебе, когда я требовал от тебя их назад, ты не вернул их мне, ты назвал меня ребенком и трунил надо мной. Хватит, сразимся и пусть бог Грозы, мой господин, решит наш спор».
Примером тщательно отработанной апологии того же рода является документ из трехсот двадцати шести строк, составленный царем Хаттусили III после его успешного выступления против Урхи -Тешуба. Обращение с противником зависело от того, сдавался ли он добровольно или сопротивлялся до конца. Город, захваченный силой оружия, был законной добычей победившей армии и обычно разграблялся и сжигался дотла. Опустошенное место иногда объявлялось навеки проклятым и посвящалось богу Грозы в торжественном обряде. Считалось, что после этого оно становилось пастбищем божественных быков Сери и Хурри. Будущим поселенцам приходилось нарушать это табу на свой страх и риск. Жителей такого завоеванного места переселяли вместе с их скотом в Хаттусу и распределяли как рабов между хеттскими офицерами и сановниками. Ничто не говорит о том, что на их долю выпадало что-нибудь еще худшее. У хеттов полностью отсутствовала страсть к пыткам и жестокости, которая так явно проглядывает в победных анналах ассирийских царей.