Страница 41 из 43
К следующему утру эта новость облетела все газеты. В газете «Дэйли ньюс» на редакторской странице в колонке «Любопытный фотограф» задают вопрос людям с улицы «Что вы думаете об убийце-мстителе?» — и ответы, начиная с «Нельзя вершить правосудие своими руками» и кончая «Этого парня нужно оставить в покое, он делает то, что полицейским следовало сделать давным-давно». В редакционной статье дневного выпуска «Пост» писалось: «Убийство не является ответом на вопросы. Мстителя надо остановить до того, как появятся новые жертвы. Мы требуем от районного прокурора Манхэттена и нью-йоркского Управления полиции не жалеть усилий и отдать этого психопата под суд».
Пол поднялся среди ночи. Таблетки снотворного уже почти не помогали. Налил чашку чаю и перечитал газетные статьи. Чашка и блюдце тряслись у него в руке.
Ничто не могло унять его боль. Он был крайне одинок, жить не хотелось. Он подумал об Очоа и его специальной группе: они разыскивают его вместо того, чтобы охранять покой местных граждан. Город летит в пропасть, а полиция гоняется за тем человеком, который пытается остановить падение.
Было чуть больше трех часов. Он не стал ложиться в постель. Почистил револьвер и долго сидел, обдумывая, следует ли носить его в кармане все время. Возможно, безопаснее было бы найти для него какое-нибудь укромное место. Полу казалось, что он не оставил никаких следов, которые привели бы к нему полицию, но полной уверенности не было, и не исключено, что полицейские рано или поздно выйдут на него. Лучше не иметь при себе револьвера.
Но прятать оружие некуда. Если его начнут подозревать, то наверняка обыщут квартиру и кабинет на работе. Нужен новый надежный тайник. Пол обдумал различные усложненные варианты, достойные детективных рассказов: например, вынуть в подвале кирпич и спрятать револьвер за ним… Все это было слишком рискованно. На тайник мог наткнуться мальчишка, его мог найти слесарь-водопроводчик… Револьвер был единственной уликой, связывающей его с убийствами. Если он когда-либо попадет в руки полиции, она сможет установить, что пули были выпущены из него, затем без особых трудностей найдет Пола, потому что серийный номер револьвера зарегистрирован на его имя в Таксоне.
Половина пятого утра. Мысли не давали ему покоя. Если его схватят, он убьет себя, так проще всего. Нет, если его схватят, он станет бороться в судах, наймет лучших адвокатов, и они привлекут на его сторону общественное мнение…
Конечно, я помешанный, думал Пол, но только по сравнению с безумным миром я почти нормальный. То, что я делаю, — вынужденная мера. Кто-то ведь должен это делать, кто-то должен показать выход.
— Это видно по детям, — сказал Джордж Энг: Пол опять разговорился с ним в конторе. — Когда-то они были настроены против полиции. А теперь нет. Мои дети на сто процентов за полицию. И это не удивительно. Наркоманы тащут все: школьные калькуляторы и лабораторное оборудование, грабят детишек. У моего сына есть друг в одной из школ в Уэстчестере — на этой педеле школу пришлось закрыть. Вандалы. Они затопили здание школы из пожарных шлангов, все разграбили, сломали стулья, измазали краской стены. Вот что я вам скажу: тот парень, который убивает бандитов на улицах, возможно, оказывает нам услугу. В нашем доме проживают шестьдесят восемь семей, и в сорок одной из них — доберманы или немецкие овчарки. Вряд ли они приобретут новых собак, когда цена на сторожевую собаку поднялась почти до двух тысяч долларов. — Глаза Энга сузились до щелочек, рот стал маленьким и жестким. — Детям нужен закон и порядок еще больше, чем нам. А наша полицейская система чрезвычайно слаба и неэффективна. Вот почему мне кажется, что появление этого парня было неизбежным. Я даже подозреваю, что он сам полицейский — один из тех, кто каждый день видит бессилие полиции. Он знает, что это единственный язык, который понимают преступники. Интересно, как изменилась статистика преступлений, после того, как он начал? Я почти не сомневаюсь, что количество ограблений сократилось.
Пол только время от времени хмыкал, чтобы показать, что он слушает. Он еще не решил, какую тактику принять в подобных дискуссиях; он знал, что они будут, но следует ли ему защищать свои действия или осуждать их? Он внимательно выслушивал всех, ему это было необходимо: подозревает ли его кто-нибудь?..
Тяжелая ноша — он никому ничего не мог рассказать. Некому было довериться.
Пол читал статью о себе в «Нью-Йоркере».
«Справедливый человек ходит по Нью-Йорку. Пока мы все сидим и браним администрацию, констатируя, что город летит ко всем чертям, один человек помогает делом. Кто он? Что побудило его к карательным действиям?
Каждый имеет свое мнение. Для большинства юристов, которых я опросил, народный мститель является ярым нарушителем закона, ничем не отличающимся от тех преступников, которых он уничтожает. Один юрист спросил меня:
— Помните суд в книге «Алиса в стране чудес», где Красная Королева говорит: «Вначале приговор, затем — суд»?
По мнению некоторых циников, включая нескольких офицеров полиции, у которых я брал интервью, он делает то, что все мы хотели бы делать. Инспектор Фрэнк Очоа, которому поручено задержать народного мстителя, пожал плечами, когда я спросил его, что он думает об этом человеке.
— У него не в порядке нервы, но я не думаю, что он сумасшедший маньяк.
Для либералов народный мститель — всего лишь зверь, психологию которого они даже не надеются постичь. Для черных Гарлема народный мститель — расист в духе ку-клукс-клана (невзирая на тот факт, что из пяти его жертв только двое были черными). Для тринадцатилетнего ученика средней школы № 120 мститель — нечто вроде героя из комикса, искатель приключений, который носится по городу в развевающемся плаще и мстит негодяям. Для бывалого патрульного в районе Уэст-вилледж он порядочный гражданин, помогающий полиции…
Я разговаривал с Теодором Перрине, известным судебным психиатром, в его кабинете на медицинском факультете Колумбийского университета. После обычной оговорки относительно того, что психиатра не следует принимать всерьез, когда он пытается высказываться по поводу больного, которого никогда не видел, доктор Перрине, который давал показания в нашумевших уголовных делах чаще, чем какой-либо другой психиатр Америки, высказал такую оценку характера мстителя:
— Мы живем в обществе, ориентированном на смерть. Мы ожидаем этого неизбежного бедствия, и многие из нас убеждены, что нет никакой надежды даже отсрочить его. Наш мир — это мир мучающихся совестью ученых-атомщиков и молодых людей, которые привыкли к самой идее атомной войны настолько, что уже и не ищут путей выхода. Будущее уже не является рациональным продолжением прошлого. Мы все отчасти чувствуем себя подопытными кроликами, которые ничего не знают о науке, за исключением вивисекции, какой их подвергают. И поскольку такая обстановка не дает нам ни секундной передышки, не удивительно, что некоторые начинают восставать.
Каждый из нас обладает агрессивностью. Мы ненавидим преступление и все же ничего не делаем, чтобы не допустить его. Мы начинаем чувствовать, что становимся равнодушными и ленивыми. Вот почему такой человек столь живо привлекает наше воображение: он воплощает в жизнь наши фантазии.
— Значит, вы не считаете, что этот убийца более невменяем, чем все мы? — спросил я.
— Невменяемость — термин юридический, а не медицинский. Но я склонен думать, что этот человек вряд ли безумен. За исключением самой природы его преступлений, нет ничего иррационального в его поведении. Данную ситуацию можно истолковать как логический результат определенной серии психологических вводных. Предположим, что это солдат, недавно вернувшийся из Индокитая, где американские солдаты считают само собой разумеющимся при малейшей угрозе швырять осколочные гранаты. Такие случаи стали настолько обычными в Юго-Восточной Азии, что слова «разнести вдребезги» вошли в наш лексикон.
— Вы хотите сказать, что он был во Вьетнаме?