Страница 4 из 9
Я погасила так и не пригодившуюся улыбку и быстро поднялась наверх. Дверь под номером двести одиннадцать оказалась третьей от входа на этаж. Секретарша, молоденькая девица из тех, которые выполняют функцию красивой картинки перед дверями кабинета шефа, едва услышав мою фамилию, вскочила со своего стула как ошпаренная.
– Где же вы ходите?! – недовольно защебетала она. – Илья Семенович уже три раза про вас спрашивал. Неужели нельзя быть более пунктуальной?!
Я машинально взглянула на часы. Они показывали без четверти десять. Похоже, девушка не слишком-то хорошо понимала значение слова «пунктуальность». Впрочем, в мои обязанности не входило заниматься с ней ликбезом. Поэтому, не дожидаясь, когда она доложит о моем прибытии, я просто толкнула обитую дерматином дверь и вошла в кабинет Арчирова.
Директор оказался вальяжным и несколько слащавым мужчиной лет сорока с небольшим. Несмотря на полноту, лицо у него было узкое, землистого цвета и с синеватыми мешками под глазами. То ли оттого, что он мало бывает на свежем воздухе, то ли от того образа жизни, который он ведет. В дополнение ко всему у него была абсолютно лысая голова. Отсутствие растительности на ней он, по-видимому, решил компенсировать густой черной бородой и усами в стиле Столыпина.
Когда я, можно сказать, ворвалась к нему в кабинет, Арчиров сидел за огромным столом, на котором имел место далеко не творческий беспорядок, а царил самый обыкновенный бардак, и делал вид, что занят работой. Именно делал, потому что документ, который он держал перед глазами, был перевернут вверх тормашками.
Сам же кабинет больше напоминал комнату в студенческом общежитии после бурной попойки, нежели рабочее место директора престижного арт-агентства. Расклеенные по стенам афиши только дополняли это сходство. Зато напротив стола Арчирова стояли инкрустированный столик, совершенно новый кожаный диван и пара таких же кресел.
– Вам кого? – сердито пробурчал Арчиров, не отрываясь от «чтения», едва я перешагнула порог.
– По-видимому, вас, господин директор. Я – Охотникова, Евгения Максимовна. Поверите на слово или показать документ?
Арчиров мгновенно оживился, бросил бумажку, приветливо протянул в мою сторону руки и даже сделал попытку выбраться из-за стола. Правда, убедившись, что ему это не удается, тут же прекратил свои усилия.
– Евгения Максимовна, дорогая вы наша, ну наконец-то!
Меня несколько покоробило от такой фамильярности, но я смолчала. Мне доводилось работать с богемой, поэтому я знала, что возмущаться бесполезно.
– Проходите, садитесь в кресло, – продолжал басить Арчиров. – Как добрались? Надеюсь, без приключений?
– Спасибо, прекрасно добралась и даже ваш офис нашла быстро, – сдержанно ответила я, усаживаясь в низкое кожаное кресло.
– Чай, кофе? – предложил директор и вдруг заговорщически подмигнул. – А может, коньячку хотите? Или виски?
– Благодарю, с утра не пью, тем более во время работы. А вот от кофе не откажусь.
– Ну, а я, с вашего позволения, все же выпью коньячку. Марина! – позвал он секретаршу, а когда та просунула голову в приоткрытую дверь, приказал: – Сто граммов коньяку и чашку кофе, и поживее.
Откровенно говоря, мне не очень-то нравится, если клиент начинает пить еще до того, как мы обсудим с ним все рабочие моменты, в том числе и мой гонорар. Но иногда с этим приходится мириться. Он ведь клиент, а значит, изначально прав. Главное тут – успеть договориться обо всем до того, как спиртное ударит ему в голову. Поэтому, не дожидаясь, пока принесут коньяк для Арчирова и кофе для меня, я решила брать быка за рога:
– Илья Семенович, – заговорила я решительно, – вы вчера сказали, что у вас ко мне срочное и важное дело, о котором вы можете рассказать только в офисе. Давайте мы сразу же перейдем к нему. К чему тянуть время?
– Дело? – как будто даже удивился руководитель арт-агентства. – Ах да, дело. Значит, так: вы, наверное, знаете, что наше агентство занимается организацией и проведением в Тарасове гастролей столичных знаменитостей. На этом рынке мы работаем уже без малого пятнадцать лет и снискали себе определенную репутацию. Как-то, знаете, все это время обходилось без происшествий и всякого рода накладок. У нас своя служба охраны, кроме того, мы всегда привлекаем полицию – словом, заботимся о безопасности звезд и звездочек. И вдруг такой конфуз… – Директор закатил глаза и сделал страдальческое лицо.
– Илья Семенович, – перебила я его, – давайте поконкретнее. Что за конфуз? С кем он произошел? Или, может быть, только должен произойти?
Арчиров опять сделал серьезное лицо, сообразив, что его пафос и плохо сыгранное горе не произвели на меня должного впечатления.
– К нам на гастроли приезжает Макс Хрыкин, известный поп-исполнитель. Может быть, слышали про него?
Я отрицательно покачала головой. Откровенно говоря, никогда не интересовалась этими выкидышами из фабрики звезд.
– Так вот, – продолжал Арчиров. – Этот самый Хрыкин, говоря между нами, откровенный бездарь. Впрочем, все они в этой попсе – бездари, за редким исключением. Но те хотя бы умеют себя вести, в отличие от него. А Хрыкин – ну полный отморозок. Без году неделя на эстраде, а замашки суперзвезды. Вы даже не представляете, какие он заламывает гонорары за свои выступления! Но это было бы еще полбеды. Хрыкин запросто может отказаться вообще приехать на гастроли, если его что-то не устроит. Может отказаться выступать в самый последний момент. Я уже не говорю о тех требованиях, которые он выдвигает устроителям его гастролей. Да более известным певцам и в голову не придет требовать то, что может потребовать этот молокосос! И ведь он прекрасно знает, что все это будет выполнено. Потому что Хрыкин – это популярность, это аншлаг, это сбор, это, в конце концов, прибыль.
Дверь в кабинет открылась, и в нее бочком протиснулась секретарша Марина. В одной руке она с трудом удерживала поднос, на котором стояли налитая до краев пузатая коньячная рюмка и чашка кофе, а второй рукой девушка неловко придерживала дверь.
– Чего тебе? – вскинул голову Илья Семенович. – Не видишь, что я занят?
– Я принесла коньяк и кофе, – проблеяла Марина. Судя по всему, своего начальника она боялась как черт ладана.
При слове «коньяк» Арчиров несколько смягчился.
– Поставь и иди на свое рабочее место, – распорядился он.
Когда Марина вышла из кабинета, Арчиров отпил из рюмки коньяк и продолжил свой рассказ:
– В общем, этот Хрыкин – тот еще фрукт, несмотря на то что ему всего-то лет восемнадцать-девятнадцать. К тому же он самый скандальный из всей попсовой братии. Для него устроить пьяный дебош в ресторане или в гостинице – все равно что для меня высморкаться. Добавьте к этому его жуткую мнительность – и картина маслом готова.
Арчиров снова поднял рюмку, готовясь отпить.
– Все это очень интересно, Илья Семенович, – вставила я слово, пользуясь паузой. – Но пока что я не очень понимаю, к чему вы мне все это рассказываете? Я от вашего шоу-бизнеса очень далека…
– А для того, уважаемая моя Евгения Максимовна, что на этого Хрыкина в нашем городе готовится покушение, – не дав мне договорить, веско произнес Арчиров. – И я хотел бы нанять вас в качестве его телохранителя.
Так, похоже, мы наконец-то добрались до сути проблемы. Меня решили нанять в качестве няньки к взбалмошному юнцу, который ко всему прочему возомнил себя как минимум Полом Маккартни. Но работа есть работа.
– А почему бы ему не отказаться от гастролей у нас, если он так уж боится, что на него здесь совершат покушение? – задала я наивный вопрос, отхлебывая кофе.
Арчиров чуть не поперхнулся коньяком и закашлялся. Когда ему наконец-то удалось справиться с приступом, он посмотрел на меня как на жительницу другой планеты.
– Вы представляете, что вы городите?! – прохрипел Илья Семенович. – Как это – отменить гастроли?! Афиши расклеены по всему городу, все билеты проданы еще неделю тому назад. Я уже не говорю о такой «мелочи», как затраты на рекламу и прессу! Бог с ними, с затратами, убытки мы можем и покрыть, а вот как быть с репутацией агентства?