Месть Клеопатры

Вильям Дж. Каунитц

«Месть Клеопатры»

Моим внукам, Джошуа и Мэтью

Глава 1

«Духи» прибыли рано. Первые двое вышли из такси у отеля «Савой» на Парк-авеню в Манхэттене. На часах было без малого десять утра. «Духи» спокойно проследовали через холл к лифту. Они выдавали себя за бизнесменов, поэтому оделись, как подобает душным нью-йоркским летом, в легкие костюмы. В руках у них были кейсы от Луи Вьюттона, а на запястьях — часы с массивными золотыми браслетами.

Поднявшись на одиннадцатый этаж, они прошли по коридору к 1101-му номеру. Один из них вложил пластиковый ключ в прорезь над дверной ручкой и, выждав, пока не загорится лампочка, открыл дверь. Они прошли в номер. Через пятнадцать минут прибыли еще четверо хорошо одетых «духов» с кожаными дорожными сумками в руках. Они осторожно постучались в дверь 1103-го номера.

Вскоре после этого пожилая дородная женщина-«дух» с коротко стриженными седыми волосами, одетая в униформу горничной, появилась на одиннадцатом этаже, катя перед собою тележку с постельным бельем и полотенцами. Она остановилась у 1102-го номера и постучалась. Не получив ответа, она постучалась еще раз. Ответа по-прежнему не было, поэтому она отперла дверь собственным пластиковым ключом. И вошла в номер. Постоялец, проживавший в этом номере, должен был успеть к десятичасовому авиарейсу на Лос-Анджелес и, соответственно, отбыть в восемь утра. Ей надо было убедиться в том, что он и впрямь убыл. Войдя в номер, она окликнула из прихожей: «Эй, есть тут кто-нибудь? Это администрация».

Из небольшой прихожей путь лежал в просторную гостиную, из окна которой открывалась вертикальная — сверху вниз — панорама города во всей его архитектурной эклектике: новые велико-лепные здания соседствовали со старыми, приземистыми и довольно жалкими. Женщина-«дух» первым делом прошла в ванную и собрала с полу брошенные там грязные полотенца, а затем снова поспешила в коридор и затолкала полотенца в отделение тележки для грязного белья. Из другого отделения она достала стопку чистых банных простыней и, вернувшись в номер, закрыла за собой дверь, нажав для верности коленом, затем положила полотенца на диван, стоящий у стены, отделяющей гостиную от спальни соседнего 1103-го номера. Взобравшись на стопку банных простыней, она сняла со стены восемнадцатидюймовую картину — копию работы неизвестного художника, на которой был изображен пастух, пасущий стадо на склоне холма, и поставила ее на пол, прислонив к спинке дивана. Затем взяла другую, идентичную первой, картину, которую принесла с собой, и повесила на место прежней. Отойдя чуть в сторону, убедилась в том, что картина висит ровно и выглядит вполне естественно. Подняв с полу первую картину, она завернула ее в грязное белье, снятое с кровати в спальне, отнесла в служебную тележку и, взяв комплект чистого белья, снова застелила кровать.

«Духи», находящиеся в 1101-м номере, тем временем распаковывали свое далеко не бизнесменское оборудование в спальне, соседствующей со спальней 1102-го номера. На постель рядышком легли два автомата «узи». Тот из «духов», что был меньше ростом, раскрыл второй кейс, прислонил крышку к стене и нажал на кнопку возле чемоданного замка. В кейсе загорелся плоский телеэкран и возникло цветное изображение горничной, меняющей белье в спальне соседнего номера. Другой «дух», роясь в своем кейсе, проверял подслушивающее и записывающее устройство. Неписаный закон гласит: если подсматриваешь и подслушиваешь, то позаботься, чтобы, как минимум, одно из двух у тебя получилось.

В 1103-м номере другие «духи» открыли свои дорожные сумки и извлекли оттуда автоматический пистолет с глушителем и три двуствольных помповых ружья. Старший из них — мужчина с нечесаными и немытыми белокурыми волосами — набрал на своем радиотелефоне какой-то номер и спросил:

— У вас все готово?

— Да. А у вас?

— У нас тоже. Пока!

Прервав связь, он бросил взгляд на экран подсматривающего устройства — как раз вовремя, чтобы увидеть, как горничная с удовлетворенной и несколько страшноватой усмешкой на устах выходит из гостиной соседнего номера. Ухмыльнулся и «дух», подумав при этом: «С этим дерьмом покончено». Набрав другой номер, низким, напряженным голосом он отдал по радиотелефону команду:

— Доставляйте «капусту».

Черный «линкольн», сделав правый поворот с Шестьдесят третьей улицы, въехал на стоянку перед отелем «Савой». Из машины вышли трое крепких парней в дорогих спортивных костюмах. Один из них открыл багажник, а другой махнул швейцару, чтобы им подали багажную тележку.

Широкоплечий мужчина в белой мексиканской рубахе навыпуск с вышивкой на груди, сидевший рядом с водителем, вышел из машины, крепко держа в руках нейлоновую дорожную сумку. Вместе со своими спутниками он наблюдал, как носильщик извлек из багажника и погрузил на тележку четыре чемодана.

Семь минут спустя все четверо поднялись на лифте на одиннадцатый этаж и проследовали за своим багажом к 1122-му номеру. Здесь человек с нейлоновой сумкой протянул носильщику пятерку и внушительным тоном сказал:

— Дальше мы справимся сами.

Уже в номере он достал радиотелефон, набрал соответствующие цифры и сказал:

— «Капуста» доставлена.

В тот же погожий июньский день, в полчетвертого, внедренные в преступную среду детективы Вито Дилео и Джерри Леви вошли в 1102-й номер «Савоя». Оба были смуглые, среднего роста, оба с курчавыми черными волосами, правда, Леви уже начинал лысеть. Леви был чисто выбрит, но синеватый оттенок его смуглых щек свидетельствовал о том, что бриться ему приходится дважды в день. Несколько коротких черных волосинок осело на вороте его легкой хлопчатобумажной рубашки. Его длинное узкое лицо было несколько аскетично, напоминая те, что писал Эль Греко; большие черные глаза только подчеркивали это сходство. Оба выросли на улицах Манхэттена — Дилео на Мулберри-стрит в Малой Италии, а Леви — в небольшой еврейской общине, осевшей в окрестностях Честер-стрит. Леви свободно владел испанским и так называемым ладино — еврейско-испанским жаргоном западноевропейских евреев-сефардов, тогда как Дилео умел изъясняться на нескольких диалектах итальянского. У него было открытое приветливое лицо — лицо человека, готового и пошутить, и первым посмеяться собственной шутке.

Последние восемь месяцев они пытались внедриться в разветвленную структуру наркосиндиката, участники которого десять месяцев назад разоблачили и убили предшествующую подсадную утку. Убитого детектива звали Тони Ферми; он, как и Леви, был из евреев-сефардов. Дилео и Леви выдавали себя за крупных дельцов наркобизнеса, представляющих интересы разветвленной сети, действующей в Бруклине, в Куинсе и на Стэйтен-Айленде.

Помимо белой хлопчатобумажной рубашки на Леви были коричневая спортивная куртка и бежевые брюки с подтяжками. Дилео носил серый летний костюм и голубую рубашку на пуговках с открытым воротом. У обоих сзади, под ремнем, жались автоматические пистолеты «Беретта-380».

Дилео подошел к картине над диваном, поднял в знак восхищения большой палец и произнес:

— Ну что, умник, прием?

Один из засевших в 1103-м номере «духов» трижды постучал по стене.

Леви полез в левый нагрудный карман куртки и извлек оттуда предмет, похожий на пластиковую авторучку. Держа прибор прямо перед собой, он произнес:

— Раз, два, три, четыре, морячок уже в эфире. Все ли вы, «духи», меня слышите?

В ответ через стенку застучали и в гостиной, и в спальне.

— Касса обустроена? — спросил Леви.

Раздался новый стук в стену.

Тщательно оглядев невинную и дешевую с виду «авторучку», Леви сказал Дилео:

— Удивительные все же умельцы у нас в техническом отделе. Прошли времена, когда агенту приходилось звать на помощь, постукивая полицейской дубинкой по асфальту.

Он спрятал «авторучку» в карман.