Дом, который сумаcшедший

Братец Принцесса не дала мне договорить, он прижалась ко мне всем своим маленьким, теплым и нежным телом и прошептала:

— Я люблю тебя, Пилатик…

— Как… люблю? — растерялся я.

— Глупенький, ах какой же ты все же глупенький… — Он заглянула в мои глаза — мне показалось, что я снова увидел в его глазах то, что располагается за Железным Бастионом, — поцеловала в губы и, оттолкнув меня, побежала в свои апартаменты.

А я вдруг понял, что он хотела сказать, когда сказала то, что сказала.

Несколько минут я стоял посреди холла в полнейшей растерянности. «Люблю, люблю, люблю…» — звучало в моих ушах. Мне очень хотелось броситься вслед за братцем Принцессой. За братцем Принцессой мне хотелось броситься очень… За братцем Принцессой? Ты что это себе позволяешь, а, братец Пилат III, рявкнул я сам на себя, ведь это не просто братец, несколько от тебя физиологически отличающийся, — братец в двадцатиоднозубой короне! Братец Принцесса!! Сынок Самого Братца Президента!!! И все равно братец, которая меня любит и которая, можно не сомневаться, меня сейчас ждет… Ждет, в тоске размышлял мой ум, но ведь он не просто братец — братец Принцесса! Вон сколько зубьев в его короне! Столько же, сколько в короне Самого Братца Президента, которая на Самом Братце Президенте, дай ему Сам Братец Президент здоровья! Как же я туда пойду, если он мне этого не приказывала?! И как же я туда не пойду, если он меня ждет?! Ждет такая корона!!! Но ведь он ничего такого мне не приказывала…

Если бы я мог разорваться на две половины, я бы немедленно разорвался, и одна моя половина пошла бы к братцу Принцессе, а другая осталась бы в холле. Но разорваться я, как ни пытался, не мог несмотря на то, что меня всего так и разрывало, так и разрывало, и поэтому решил: пойду туда, куда меня понесут ноги. Ноги понесли меня в ближайшую забегаловку, и братец Пилат III пошел в ближайшую забегаловку.

В ближайшей забегаловке, куда я пошел после того, как меня понесли в ближайшую забегаловку ноги, я выпил ртом два бокала божественного нектара, заказал третий, но пить не стал, а направил себя искать какой-нибудь другой отель, но только не «Черное яблоко», где меня разрывало. Идти в свой шикарный дворец по причине воспоминаний о братце Моне Лизе мне почему-то не хотелось.

Дежурный администратор отеля «Блаженство за три монеты» дремал за пластмассовой перегородкой. Я громко кашлянул. Он посмотрел на меня осоловевше-счастливыми глазами и проснулся.

— Мне нужны апартаменты, — сказал я.

— А мне нужны деньги, — сказал он.

— Деньги у меня есть, — сказал я.

— А у меня есть апартаменты, — сказал он.

— Может, сдашь мне апартаменты за деньги? — спросил я.

— Надолго? — спросил он.

— На ночь, — сказал я.

Он немного подумал, приметил на моей груди две медали, проснулся окончательно и сказал:

— Орденоносцам и медалистам у нас без очереди.

— Вот и хорошо, — подумал вслух я.

— Придется тебе, братец медалист, подождать, пока образуется очередь. Нарушать инструкцию не имею права, сам знаешь, — не то сказал, не то подумал вслух он.

Я вытащил из потайного кармана пятнадцатизубовик, который тут же бросил на стойку. Братец дежурный администратор поднял его со стойки и положил себе в потайной карман. После того, как он положил пятнадцатизубовик себе в потайной карман, он вышел из-за стойки, встал в очередь впереди меня, пропустил меня без очереди вперед, вернулся за стойку и сказал:

— Тебе, братец медалист, апартаменты с непорядочной шлюхой или без?

— Лучше — без.

— В нашем отеле все апартаменты с непорядочными шлюхами.

— Давай с непорядочной.

— Платить придется за трое суток, на меньший срок не сдаем.

— Хорошо.

Я протянул ему три девятизубовика. Он вытащил из сейфа толстую тетрадь, сорвал с нее печать вписал в страницы мою прописку и кличку.

— Двадцать первая комната, — сказал братец дежурный администратор с осоловевше-счаствыми глазами.

А я вдруг вспомнил братца Принцессу в его двадцатиоднозубой короне. Мой ум зачем-то зашел за мой здравый разум, и мне стало казаться. Мне стало казаться, что мы идем с ним по синей иллюзии ядовитой окружающей среды без скафандров... Но уже через секунду мой ум вышел из-за моего разума, и я увидел коридор, а в нем — вышедшую меня встречать непорядочную шлюху. Я подошел нему и обнял за плечи.

Он хохотнула и сказала:

— Ласковый!

И чмокнула меня в щеку, обдав шикарным зап хом дешевых духов и губной помады. Я прижал себе непорядочную шлюху крепче. Он застонала:

— Ла-а-с-ковый…

Когда мы вошли в апартаменты, я сел на к вать, которая была в апартаментах, где кроме кр вати и стула в апартаментах ничего больше не был Он остановилась около стула.

— Как твоя кличка? — спросил я.

— Непорядочная шлюха Инфанта.

Я не знал, что говорить, и поэтому молчал.

— Ну так что, раздеваться? — через минул спросила непорядочная шлюха Инфанта.

— Как хочешь.

Он пожала своими плечами и сбросила с себя свое полосатое платье. Чулки на братце непорядочной шлюхе Инфанте были в бело-черную, полоски подвязки на братце непорядочной шлюхе Инфанте были в бело-черную полоску, трусики на братце непорядочной шлюхе Инфанте были в бело-черную полоску. Братец непорядочная шлюха Инфанта была очень похожа на наш родной вполне порядочный домовой флаг.

Чтобы больше не было порнографии, я отвернулся к окну. Почему-то снова вспомнил иллюзии увиденные за Железным Бастионом, и к моему горлу подкатил ком тошноты… В окне была белая ночь, а на окне кривилась моя собственная чем-то недовольная, хотя и безмерно счастливая черная физиономия, увенчанная шикарной девятизубой короной.

— Чулки и подвязки снимать?

— Выключи свет.

Он щелкнула выключателем, а я, не поворачивая к нему лицо, зачем-то сказал:

— Сегодня я видел то, что находится за Жел«зным Бастионом.

Он оживилась:

— О! Ты выходящий?! Ты бываешь в ядовитой окружающей среде?! Что-нибудь принес? Угостишь?

Я достал из кармана тщательно завернутую целлофан фейхоа, которую так и не отдал братцу Принцессе.

— Возьми.

— О! — воскликнула он, непорядочная шлюха Инфанта, и спрятала фейхоа за щеку.

— Нет, за Железным Бастионом я не был ни пазу. Я смотрел туда через глазок. Там очень красиво оттуда сюда чуть-чуть проникает красота…

Он фыркнула и села рядом, прижавшись горячим бедром к моей опущенной на кровать руке.

— Говорят, воздух ядовитой окружающей среды вовсе не ядовитый.

— Шкажешь! — шепеляво заметила братец непорядочная шлюха.

А мне вдруг захотелось убедить его в том, в чем еще совсем недавно пыталась убедить меня братец Принцесса.

— Да. Говорят, воздух там даже лучше, чем в Нашем Доме. Там, например, живут птицы, выкрашенные в разные не белые и не черные цвета. Птицы — это такие маленькие иллюзии, они могут летать, куда им вздумается…

— Шкажешь! — шепеляво возразила братец непорядочная шлюха Инфанта.

— Да! А потолок ядовитой окружающей среды почему-то зовется небом. По небу красиво стелются автомобильные выхлопные газы. А ночью, я сам видел, на потолке светит луна, которая днем называется «солнце». Ну, луна — это такой большой фонарь, но без столба, она ни на чем не держится. Просто висит…

Он отодвинула бедро от моей руки и пристально на меня посмотрела.

— Послушай-ка, братец, а ты, случайно, не псих?

Он вскочила с койки на ноги.

— То-то, я шмотрю, какой-то штранный, — быстро зашепелявила он. — Ты что, не знаешь, как нужно вести себя в отеле с непорядочными шлюхами? Ты должен войти в апартаменты и сказать: «Раздевайся!» А я должна спросить: «Чулки и подвязки шнимать?» А ты: «Конечно». А я: «Чтобы снять чулки, подвязки и все прочее, мне нужны монеты». А ты: «Школько?» А я: «Три девятизубовика». А ты: «Хорошо». А я: «Какая ты душечка!» Вот. Вон на стене инструкция висит, не видишь, что ли? И после этого мы обязаны всю ночь заниматься тем, чем обязаны, а не разговоры разговаривать. Так что, мотай отсюда, я всякую заразу даже за деньги подцеплять не собираюсь.