Страница 15 из 17
– Шофер, охранник, повар и знаток английского, – перечислил с улыбкой Бабаев. – Это уже четыре человека! Где я столько верных и честных найду?
– Столько и не надо, – сказал Яков Абрамович. – Один будет. Гутытку!
– Хороший парень, – сообщил Тутун Лазаревич. – Внук самого деда Мойше!
– В Якутске учился, в Хабаровске учился, везде пять получал. Очень способный! – добавил Каквыргин.
– Налты может гнать…
– Оленью печенку вкусно готовит…
– Собачки его любят…
– Книг много прочитал… все книги, какие есть в Талды-Кейнарске…
– А стреляет как!..
В принципе верно говорят, подумал Бабаев. Нужны верные люди, ох нужны! Депутат без помощников что бедуин без верблюда… Только какой из Гутытку помощник?… Ну, бывал он в Якутске и Хабаровске, так Москва ведь совсем другое дело! Книг много прочитал? Наверное, двадцать – больше во всем Талды-Кейнарске не сыщешь! Нарты может гнать? Так по Москве на нартах не ездят! Английский знает? Наверняка через пень-колоду!
Но старейшины продолжали нашептывать:
– Парень молодой, сильный, верткий…
– Якутск видел, Хабаловск видел, тепел надо ему Москву посмотлеть…
– Тут ничто его не держит. Жены и детей нет, родители рано умерли… Дед его вырастил. Мудрый был дед, да тоже помер…
– Ты ему нлавишься, Бабай. Два дня знакомы, а пликипел к тебе как к лодному…
– Бери его, Бабай! Не пожалеешь!
Знал Али Саргонович, что такие решения лучше принимать на ясную голову, а не на хмельную. Однако уговорили его. Да и сам он не хотел обижать новых своих знакомцев – тем более, избирателей. А потому кивнул головой и произнес:
– Ладно, согласен! Только давайте Гутытку спросим. Может, и нет у него желания ехать со мной в Москву.
Но желание было – Гутытку, призванный к старейшинам, выразил его со всей определенностью. Осмотрев парня с ног до головы чуть замутненным оком, Бабаев сказал:
– Каквыргин говорит, что ты оленью печенку хорошо готовишь. А что еще?
– Суп из ягеля с потрохами, гуся на вертеле, китовый бифштекс, вареную треску, оленину с морошкой… – начал перечислять Гутытку, но Али Саргонович его прервал:
– Харчо умеешь? Плов, кебаб, шашлык?
– Научусь, Бабай! – Парень ударил в грудь кулаком. – Обещаю, научусь! Я понятливый!
– Смотри мне! – Бабаев погрозил ему пальцем. – Будешь плохо кебаб готовить, пристрелю и скормлю собакам, а после и собак пристрелю!
– Этим ты его не напугаешь, – ухмыльнулся Каквыргин. – Лучшая могила для талды-кейнара – в собачьем желудке.
Но Гутытку, услышав про собак, пригорюнился.
– Жаль собачек оставлять… Без них какая жизнь? Взял бы я с собой упряжку, катал бы тебя по Москве… Нельзя, однако!
– А почему? – спросил Бабаев. – Упряжку многовато будет, а пару собачек возьми. Разрешаю.
– Нельзя, Бабай. Лайка – вольная собака, для тундры, для тайги. Заскучает в городе и помрет. Нельзя!
И такая тоска была в его голосе, что Бабаев не выдержал, хлопнул парня по плечу и сказал:
– Не печалься, Гут, я тебе ротвейлера куплю. Тоже хороший пес. Зубастый! Жрать любит. Думаю, от оленьей печенки не откажется.
…Ночь Али Саргонович снова провел в гостевой юрте Каквыргина. И опять приснилась ему Нина – будто катаются они по заснеженной Москве, но не в автомобиле, а в нартах, запряженных ездовыми лайками, и правит той упряжкой Гутытку Лившиц, лихой погонщик. Во сне проехали улицу Горького от Белорусского вокзала до Красной площади, потом свернули на Арбат, и все машины, даже шестисотые «мерседесы», уступали им дорогу.
Проснулся Бабаев в отличном настроении.
Петр Аркадьевич Семиряга вел переговоры с владельцем женевского банка «Хорман и сыновья». Герр Эрик Хорман был лощеным джентльменом слегка за пятьдесят, источавшим сладкие улыбки и массу комплиментов русским девушкам, русской погоде, русской предприимчивости и лично Петру Аркадьевичу, которого он без лишних церемоний называл другом Пьером. Но Семиряга, слушая переводчика, на эту клюкву не поддавался, помнил, что перед ним не плейбой сидит, а матерый зверюга, банкир в десятом поколении, который без тайного умысла лишним словом не обмолвится. Иначе говоря, швейцарец был великий хитрован, но и Петра Аркадьевича тоже не пальцем делали. Он хорошо подготовился к встрече с Хорманом, разжился информацией у своих доброжелателей в ФСБ, в Центробанке и министерстве финансов, так что понимал, с кем имеет дело. Если говорить начистоту, с финансовой акулой, чье состояние не уступало капиталам Семиряги.
В мировом рейтинге банков «Хорман и сыновья» стояли невысоко, как и любой финансовый институт, где щеки зря не надувают и в первые ряды не лезут. Официальная отчетность являлась тут верхушкой айсберга, а все остальное умело прятали в черных нелегальных водах, в землях, далеких от послушной законам Швейцарии. Банк Хорманов не играл на курсах валют, не подпитывал деньгами частную или государственную экономику, а работал исключительно с населением, принимая вклады под скромный процент и выдавая кредиты под несколько больший. На нормальном языке это называлось ростовщичеством – занятием, снискавшим дурную славу еще в античные времена. Но слава – славой, а деньги – деньгами! Разница между процентными ставками приносила сотни миллионов, хотя проворачивать такие дела удавалось лишь в странах с зыбким законодательством и склонными к взяткам чиновниками. Например, в Индии. Например, в Турции. Например, в России.
Но в России иностранным банкам это не было позволено. Допускались инвестиции в промышленность, в строительство и даже в госпроекты, но обирать российских граждан разрешалось лишь своим – что и делали с успехом всякие пирамидальные структуры. Однако горький опыт дефолтов и банкротств пришелся к пользе населения: граждане спрятали в чулки рубли и валюту, не доверяя их родимым кровопийцам. В подобных условиях западный банк с хорошей репутацией – особенно швейцарский! – мог бы извлечь из чулков миллиарды и сказочно обогатиться. О чем, собственно, и толковал герр Эрик Хорман.
Предполагалось, что друг Пьер задействует свои связи в правительстве и Думе и добьется лицензии на этот род занятий для друга Эрика. Затем друзья создадут консорциум, пустят в ход древний слоган: «Надежно, как в швейцарском банке» – и начнут месить денежную массу, принимать и выдавать с разницей в шесть процентов, что при тридцати миллиардах «чулочных» долларов составит очень неплохую прибыль. Вопрос заключался в том, сколько достанется компаньонам: друг Эрик считал справедливой дележку «фифти-фифти», а друг Пьер – семь на три. Конечно, в свою пользу.
Они торговались долго и упорно, сравнивая цену швейцарской порядочности с коррупционными связями российского банкира, без коих проект повисал в пустоте. Сошлись на долях шесть к четырем. Но герр Эрик Хорман обязался сделать дополнительный взнос – сорок миллионов евро на подкуп российских чиновников и депутатов Думы.
Указ Президента Российской Федерации
В соответствии с многочисленными пожеланиями трудящихся и рекомендацией обеих палат Государственной Думы, настоящий Указ предоставляет гражданам Российской Федерации право на дуэль для защиты чести и достоинства. Указ вводится в действие с 1 сентября сего года. Соблюдение норм и правил, изложенных в приложениях к настоящему Указу, возлагается на Министерство юстиции РФ.
Приложение 1: Дуэльный Кодекс.
Приложение 2: Перечень запрещенного к использованию оружия.
Москва, Кремль
1 июня 200… года
«Известия РФ», 3 июня 200… года
В соответствии с Указом Президента от 1 июля 200… года в Минюсте создан Отдел контроля дуэльного права. Главной функцией ОКДуП, как следует из его названия, является контроль за соблюдением Дуэльного Кодекса и всех вытекающих из него норм и требований при осуществлении законного права граждан на сатисфацию. Мы попросили начальника Отдела Л.П.Поцелуйко прокомментировать некоторые положения Дуэльного Кодекса. По словам г-на Поцелуйко для дуэли используется специальное изделие ПД-1 (пистолет дуэльный) – гладкоствольное однозарядное оружие ограниченной убойной силы. Во избежание вольных интерпретаций этого пункта Кодекса, его дополняет Перечень запрещенных средств, в котором 1255 наименований – от рогатки и обычной дубины до гаубицы и установки «Град». Дуэлянты имеют право стреляться с дистанции от сорока до десяти шагов. В первом случае их жизням вряд ли угрожает опасность, но во втором нельзя исключить тяжких ранений или смертельного исхода. При каждом из дуэлянтов должен находиться как минимум один секундант и, при желании обеих сторон, сотрудник возглавляемого г-ном Поцелуйко контрольного Отдела, врач-хирург и оператор, документирующий событие на пленку. Но последнее не является обязательным – Кодекс допускает проведение дуэли приватно, только при двух секундантах. Кодекс также не ограничивает дуэлянтов в выражении неприязни друг к другу с помощью ненормативной лексики, оскорбительных жестов, плевков и демонстрации интимных частей тела. Как сказал г-н Поцелуйко: «Мы не французские дворяне эпохи Людовика XIV. Если уж русский человек решился на дуэль, то было бы глупо запрещать ему сквернословие. Во всяком случае, в этот момент».