Перворожденный (ЛП)

Варион остановился прямо перед Деннисоном; во взгляде Высшего адмирала читалась задумчивость.

— Итак, — наконец сказал он; слова прозвучали ясно и чисто даже на фоне криков и выстрелов. — Они меня все-таки клонировали. Что ж, Высший император скоро убедится, что я смогу победить даже себя самого.

Он развернулся и ушел.

Кто-то наконец привел в готовность огромное автоматическое орудие "Кальцер", и оно испустило ослепляющий ливень синих вспышек. Щиты Вариона отбили их; он должен был хотя бы ощутить удар, но не показал этого. Варион поднялся по трапу в свой корабль так же спокойно, как и сошел с него.

"Кальцер" вскоре истощил батареи павильона, и погодная сфера рухнула, впуская внутрь всю ярость ветров. Деннисон шагнул вперед, сквозь уничтожаемый ветром дым, не обращая внимания на злые, недоумевающие и испуганные голоса позади.

Десантный корабль Вариона взмыл вверх, и волна швырнула Деннисона на землю. К тому времени, как у него прояснилось в глазах, корабль уже стал темной искрой в небе.

— Мы знали, что у него что-то есть, — сказал Керн, уже в десятый раз проглядывая голозапись. — Но эти щиты… Где он их разработал? Мы же отправили шпионов на каждую планету…

— Он возил их с собой, — тихо сказал Деннисон, стоя у перил рядом с иллюминатором.

— Что?

— Ученых, — пояснил Деннисон от стены комнаты с голограммой. — Варион не доверяет ничему, за чем не может наблюдать напрямую. Он возил ученых с Гемвотера с собой, вероятно — на флагмане. Так он мог наблюдать за их работой.

— Гемвотер… — выдохнул Керн. — Но он завоевал эту планету пятнадцать лет назад! Ты думаешь, твой брат хранил тайну так долго?

Деннисон отстраненно кивнул.

— Он знал это с первой битвы при Сипрессе. Он понимал, что по мере успокоения Рубежей Высшая Империя будет укрепляться, и ее будет сложнее победить, когда придет время. Вот почему он так рано захватил Гемвотер — чтобы у ученых были десятилетия на создание тайных технологий.

Керн снова запустил голозапись.

Вселенная казалась Деннисону… неправильной. Его отец был мертв.

Сеннион Крестмар никогда не был любящим родителем, но он привил Деннисону могучую волю к успеху. Он был требовательным, жестким и неумолимым. И все же Деннисон надеялся, что, возможно, когда-нибудь он заставит отца гордиться собой.

И теперь он никогда не сможет этого сделать. Варион отнял у Деннисона этот шанс.

"Какая разница? — подумал Деннисон. На голограмме внизу вспышки выстрелов разрывали дым и цветущую траву. — Сеннион даже не был мне отцом. У меня вообще нет отца. Если только Варион не ошибся".

Нет. Варион никогда не ошибался.

Только два человека могли подтвердить сказанное. Первый погиб, получив разряд в голову. Вторым был Высший Император, который должен был одобрять все запросы на клонирование, и еще не ответил на просьбу об аудиенции.

Но Деннисон и так знал ответ.

Самым скверным было не то, что Деннисон оказался сотворенным инструментом — а что оказался инструментом с дефектом. Генетически они с Варионом были одинаковы. Он даже пригляделся к себе в зеркале и нашел несколько седых волосков; Варион начал седеть в двадцать три — и именно столько сейчас было Деннисону.

Столь многое внезапно обрело устрашающий смысл.

"Ты не можешь быть таким, как иные офицеры, — сказал отец. — Высшая Империя ожидает большего".

Неудивительно, что они так давили на Деннисона; неудивительно, что они отказывались позволить ему покинуть военную службу. Он был Варионом.

И все же — не был. Что бы ни таилось в Варионе, Деннисону оно не передалось. Такая уверенность не исходит от случайного набора хромосом. Нельзя скопировать победы, силу, саму мощь личности.

"Высший Император скоро узнает, что я могу победить даже себя самого". Варион знал — откуда-то знал о своей особенности.

— Деннисон, — позвал Керн.

Деннисон повернул голову на звук. Керн сидел внизу, в кресле, как раз у голограммы, и неодобрительно смотрел вверх. Он остановил запись, ненамеренно выбрав самый неприятный образ: Варион с поднятым оружием, дымящееся тело падает в траву.

— Деннисон, я задал вопрос, — повторил Керн.

— Он победит, Керн, — ответил Деннисон, уставившись на голограмму. — Империя… Что для Вариона Империя? Лишь еще одно скопление непокорных планет, которые надо заставить повиноваться?

Керн глянул на голограмму, осознал, где остановил ее, и отключил запись.

— Мы Высшие офицеры, Деннисон, — решительно сказал адмирал. — Такие разговоры недопустимы.

Деннисон фыркнул.

— Вариона можно победить, — настойчиво сказал Керн.

Деннисон покачал головой.

— Нет. Нельзя. И вообще, зачем нам это делать? Где кончается герой и начинается тиран? Если у него было право привести к покорности восставшие Рубежи — то почему у него нет права сделать то же самое с нами?

Керн нахмурился.

— Он завоевывал лишь планеты, которые на нас нападали… по крайней мере, поначалу, когда Варион был формально еще подконтролен нам. Полное завоевание Рубежей — его собственный план, разработанный против желания Высшей Империи. К тому времени, как мы осознали свою ошибку, он уже стал слишком силен. У нас был лишь один выход: собирать силы и ждать, надеясь, что покорения Рубежей ему хватит.

Деннисон снова покачал головой.

— Если вы надеялись на это, то вы его никогда не знали. Он завоеватель, Керн. Похоже, он чувствует, что у него есть божественное право на Высший Трон.

Керн нахмурился еще больше; он потянулся к консоли и снова включил запись. Деннисон вновь увидел, как умирает отец, и как его брат… его второе "я"… как он бесстрастно смотрит на случившееся.

— По крайней мере, Высшая Империя верит в честь, Деннисон, — проронил Керн. — У него в лице есть честь? В лице человека, который убил своего отца?

Деннисон отвел взгляд, прикрывая глаза.

— Прошу вас…

Он услышал, как переключилась голограмма.

— Извини, — искренне сказал Керн. — Погляди-ка лучше вот на это.

Деннисон повернул голову; запись сменилась изображением Вариона — и оно двигалось. Варион сидел за широким черным столом, изучая маленький планшет.

— Что это? — вскинулся Деннисон.

— Информация с жучка в кабинете Вариона, — пояснил Керн. — На борту "Пустотного Ястреба".

Деннисон нахмурился:

— Но как…?

— Неважно, как, — ответил Керн. — Это единственный жучок на "Пустотном Ястребе", который не отключился в пределах часа после случившегося на Крессе. Сомневаюсь, что сканеры Вариона нашли другие двадцать, но пропустили этот.

— Он о нем знает, конечно, — сказал Деннисон. — Но почему тогда…

Он застыл.

Среброгривый оставил жучок, потому что посчитал это забавным. На глазах у Деннисона Варион поглядел вверх — прямо в якобы скрытую камеру — и улыбнулся.

— Этот человек… — проронил Керн. — Он хочет, чтобы мы смотрели, знали, насколько его не беспокоит шпионаж. Он столь надменен и уверен в победе. Ты склонишься перед этой тварью? Какой бы Империя сейчас ни была, с ним во главе она станет хуже.

Деннисон смотрел на Вариона, удобно расположившегося в своем кабинете.

"Но ведь я — он. По крайней мере, неудачная копия".

Керн наконец отключил канал.

— Деннисон, я поручаю тебе командование.

Деннисон нахмурился.

— Кажется, мы достигли понимания?

— У нас слишком много кораблей и слишком мало офицеров. Время обучения закончено.

Деннисон побледнел против своей воли.

— Мы столкнемся… с ним?

— Просто мелкая битва, — заверил Керн. — Собственно, предварительная стычка. Сомневаюсь, что Варион даже станет утруждать себя руководством этой битвой; она произойдет вдали от его флота.

Деннисон знал, что адмирал ошибается: Варион лично вел все свои битвы.

— Дурная идея, — наконец сказал он, но Керн уже повернулся к экрану, заново изучая случившееся на Крессе.