Страница 26 из 102
Бобеш повернулся лицом к лесу и крикнул:
— Птичка, не подумай, что я хотел взять твои яйца! Высиживай их! Да, смотри, хорошенько высиживай, не отваживайся от гнезда!
Бабушка посмеялась над Бобешем, какой он глупенький, сказала, что птичка не понимает людской речи.
Бобеш снова вернулся на опушку, взяв подальше в сторону от гнезда, но все-таки не утерпел — пошел взглянуть, там ли птичка. Потихоньку прокрался по траве, стараясь идти как можно осторожнее. Вдруг под ногой у него хрустнула ветка, он замер на месте, потом подобрался поближе, вытянул шею и стал смотреть.
Птичка сидела в гнезде и, нахохлившись, смотрела на Бобеша своими хорошенькими маленькими глазками.
«Ишь, какие у птичек хорошенькие глазки, совсем как у Боженкиных кукол!» — подумал он и с той же осторожностью пошел назад. «Интересно, а если бы подложить эти яйца под курицу — выведет она птенчиков или нет? То-то удивилась бы курица, если бы у нее вывелись такие маленькие цыплята!»
Бобеш увидел гриб. Дедушка частенько приносил из лесу грибы. Потом резал их на тонкие ломтики и сушил. То, что жареные грибы вкуснее вкусного, Бобеш хорошо знал. Он сорвал гриб и понес его бабушке.
— Ты, детка, удачливый — белый гриб нашел, — сказала бабушка. — Если еще такие попадутся, собирай, а других не надо. Тут и подосиновики растут, они с красными шляпками, но ты их, пожалуй, не распознаешь…
— Что ты, бабушка, распознаю! Я пойду поищу, ладно?
— Беги, только далеко в лес не заходи и все время поглядывай, видно ли меня, а то заблудишься… Постой, Бобеш, вернись-ка. На, возьми передник. Если найдешь еще, складывай сюда.
Бабушка связала концы фартука, и получилось подобие сумки. Теперь уже Бобеша не занимали ни бабочки, ни птицы — он искал грибы. Свернув в подлесок, он все оглядывался, видно ли бабушку. Бобеш был просто счастлив, когда набрел на множество грибов с красными, точно кровь, шляпками. «Ага, это подосиновики! Ну и обрадуется бабушка!» Он собрал их, потом нашел еще много грибов с гнедыми шляпками, нос красными попадалось больше. Самодельная котомка становилась все тяжелее.
«Странное дело! — рассуждал Бобеш. — Когда, бывало, дедушка придет с грибами, говорит: умаялся, пока насбирал, и лесом-то сколько прошел — народ, мол, все повыбрал. Здесь, верно, дедушка никогда не был. А может быть, он плохо видит. Тоже, поди, обрадуется такому множеству грибов».
Бобеш еле тащил свою ношу. Проверил, видно ли бабушку, — видно. Вот и хорошо! Теперь надо к ней возвращаться. Оставалось пройти еще порядочно, а Бобеш вконец умучился. Ему пришлось два раза останавливаться для передышки. Завидев его, бабушка воскликнула:
— Царь ты мой небесный! Бобеш, чего это ты тащишь?
— Грибы, бабушка. Сегодня уж нажарим! Эх, и много набрал!
— Грибы? Не может быть! — не верила бабушка.
— То-то удивишься! — сказал Бобеш. — Уф, бабушка, я так вспотел, прямо взмок, пока дотащил их!
Бабушка и вправду удивилась, когда Бобеш развязал фартук. Так удивилась, даже руками всплеснула:
— Ах ты горемычный, чего ж это ты насбирал? Ведь тут одни мухоморы да поганки! Сейчас же выбрось! Тьфу, весь фартук мне запакостил! Ну и ну! И я тоже не сообразила. Можно было заранее догадаться, чего ты принесешь.
— Разве это не подосиновики?
— Где там! Высыпай скорей!
— Нет, бабушка, это, наверное, все-таки подосиновики — ведь у них красные шляпки!
Бабушка взяла передник и вытряхнула все грибы. Бобеш готов был заплакать. На тебе, надрывался, тащил — и все зря. Он сел на траву и стал смотреть на кучку злополучных грибов…
После обеда Бобеш пошел играть в сад. Перед домом ему попался незнакомый человек, который вертел в руках палку и осматривался по сторонам, словно кого-то разыскивал.
— Послушай, малыш, папа дома?
— Дома, — сказал Бобеш, с любопытством оглядывая пришельца.
— У вас есть корова?
— Есть… Ага, вы за нашей Пеструхой пришли, да?
— Вот посмотреть хочу. Ты мне ее продашь?
— Папа вам продаст, а я бы не продал.
— Это почему же, пузырь?
— Я не пузырь, я Бобеш.
— Стало быть, Бобеш… Так почему бы ты не продал Пеструху?
— Потому что я нашу Пеструху люблю. Она добрая, молоко дает, мы с бабушкой ее пасем.
— Ну что ж, паренек, ты мне Пеструху не продашь — придется, видно, пойти с отцом потолковать.
Заходя в низкие двери, мужчина с палкой пригнулся. Бобеш вошел следом за ним. Завидев чужого, мать встрепенулась:
— К нам гости! Милости просим, пан Венцл! Пожалуйста, проходите.
Венцл поздоровался со всеми за руку. Мать взяла стул, обтерла его передником и подала гостю:
— Садитесь, пан Венцл, сделайте милость!
Венцл сел. Бобеш расположился напротив него и, разинув рот, внимательно оглядывал гостя.
— Бобеш, что это за привычка? — сказала мать и отвела его за руку. — Сядь смирно где-нибудь в сторонке. Что о тебе подумает пан Венцл!
Бобеш покраснел, потупил глаза и сел рядом с дедушкой у печки.
Отец, мать, дедушка и бабушка поговорили с Венцлом о погоде, о полевых работах. Потом завели речь о Пеструхе, и тут все поднялись и пошли в хлев. Бобеш, конечно, как хвостик, увязался за ними, чтобы ничего не пропустить.
Пеструха лежала в хлеву и мирно жевала жвачку. Отец похлопал ее и сказал:
— Ну, Пеструха, подымайся! Вставай, вставай, милая!.. Вот так!
Пеструха встала.
«Ишь, — подумал Бобеш, — все-то она понимает. А бабушка говорит, что Пеструха глупая. Нет уж, наша Пеструха очень умная».
Венцл обстоятельно осматривал ее со всех сторон, словно впервые в жизни видел корову.
Отец все только говорил, до чего это хорошая корова: весь свет обойди — такой не сыщешь; ей и цены нет. Мать принесла большой подойник и показала Венцлу, как много молока надаивает каждый раз. Едва мать замолчала, бабушка добавила, что Пеструха пасется всегда как на привязи, и вообще она неразборчивая, даже осоку жрет. Такая корова — клад.
— Бабушка, — вмешался Бобеш, — а ведь ты сама говорила на пастбище, что наша Пеструха привередливая тварь и что ее убить мало!
— Бобеш, поди отсюда, поди! — сказала мать и неласково посмотрела на него.
Бобешу это вовсе не было приятно. Отчего мать сердится? Ведь он только повторил то, что говорила бабушка.
— Мама, я тут останусь, я хочу на Пеструху еще поглядеть, пока ее не увел пан Венцл…
Тот погладил Бобеша по голове и сказал:
— Ну, побудь, побудь здесь. Оставьте его, мама, он мне еще давеча говорил, что любит свою Пеструху. Правда, Бобеш?
— Очень люблю, пан Венцл! — с жаром сказал Бобеш, и мать не стала настаивать.
— Наверное, Пеструха когда-нибудь досадила бабушке. А тебе, Бобеш, видно, не досаждала?
— Нет, пан Венцл, наша Пеструха очень хорошая. Дедушка говорил, что лучшей коровы во всей деревне не найдешь. Ведь верно, дедушка, ты это говорил Безручке? И еще когда здесь был староста Либра, он сказал про Пеструху: скотинка хоть куда. Правда, дедушка, он тебе так сказал?
— Правда, правда, — с улыбкой подтвердил дедушка. Мать взглянула на Бобеша, на этот раз по-хорошему, как она вообще умела смотреть, когда бывала довольна.
Потом Венцл спросил отца, сколько же он хочет за Пеструху. Вместо ответа отец спросил Венцла, какая будет его цена. Так они переговаривались, пока, наконец, Венцл не назвал какую-то сумму. Бобеш подумал, что это, верно, немалые деньги. Однако отец возразил Венцлу, что эдакую корову, как Пеструха, он не может так дешево продать и не продаст. Уж до того она смирная, даже мальчонка, вроде Бобеша, сумеет один пасти — она не обидит.
— И правда, пан Венцл, — вставил Бобеш. — Я уже несколько раз пробовал один держать ее за веревочку. Да ведь, бабушка?
Бабушка подтвердила, что все это чистая правда.
Венцл опять стал рядиться с отцом и с матерью. Бобешу показалось, что Венцл вовсе и не хочет покупать Пеструху и собирается уйти. Отец с матерью держались так, словно вдруг раздумали продавать Пеструху и даже радовались, что Венцл ее не купит. Неожиданно Венцл спросил: