Страница 99 из 149
Тяжелым ударом по Ахтырскому полку, как и по всей русской кавалерии, стала реформа 18 августа 1882 года. Тогда все армейские гусарские и уланские полки были преобразованы в драгунские и получили соответствующее обмундирование, вооружение и снаряжение. Так 12-й гусарский Ахтырский полк стал 36-м драгунским Ахтырским. Кавалеристы встретили эту реформу буквально в штыки. Ведь вместе со старой формой и названиями канули в Лету старинные полковые традиции, овеянные порохом Измаила и Бородина.
Видный историк русской армии А.А. Керсновский так описывал реформу 1882 года: «Вдохновителем ее был генерал Сухотин — фактический генерал-инспектор конницы… Исследуя кавалерийские рейды Северо-Американской войны, Сухотин пришел к заключению о необходимости преобразовать всю русскую регулярную конницу на драгунский лад. Против этой, в сущности здравой, мысли ничего нельзя было возразить — драгунская выучка еще Потемкиным признавалась “самонужнейшею и полезнейшей”. Однако Сухотин, человек примитивного мышления, материалист и плохой психолог, начал с того, что исковеркал славные наименования полков русской кавалерии, отобрал у них мундиры, которыми они так гордились (в глазах канцелярских утилитаристов эти “побрякушки” ничего не значили), посягнул на самую душу конницы — ее традиции. Увлекаясь американской ездящей пехотой, он прошел мимо всех сокровищ богатого и славного опыта русской кавалерии… Мода на американских ковбоев привела к упразднению пики, оставленной лишь в казачьих частях… Предписано было усиленно заниматься пешим строем и стрельбой, что выполнялось в порядке отбывания номера, но все-таки заметно снижало кавалерийский дух. На лошадь стали смотреть не как на первое и главное оружие кавалериста, а только как на средство передвижения…
Условия службы в кавалерии стали неприглядными. Новые дикие наименования — “Бугские драгуны”, “Павлоградские драгуны”, “Ахтырские драгуны” — резали ухо кавалеристам и щемили их сердце. Многие офицеры покинули ряды конницы, особенно когда “подрагуненные” полки были одеты в кафтаны и армяки нового псевдорусского покроя и двинуты в захолустные стоянки на западную границу, откуда стала чувствоваться угроза. В Киевском гусарском полку, например, все офицеры подали в отставку, когда их полк, существовавший двести с лишним лет, был переименован в драгунский 27-й».
Единственной традицией, которую удалось отстоять в 1882-м ахтырцам, был… цвет их мундиров. Дело в том, что во время Заграничных походов русской армии 1813—1815 годов ахтырские гусары, сильно поизносившиеся во время боев, оказались во французском городе Аррасе, рядом с монастырем капуцинок. Именно из коричневого сукна, изъятого с монастырских складов по приказу Дениса Давыдова, было пошито новое обмундирование для полка. И на параде одетые с иголочки ахтырцы так впечатлили императора Александра I, что тот повелел полку навсегда сохранить мундиры коричневого цвета. Так что, когда в 1882-м все новые драгунские полки России получили стандартную темно-зеленую форму, единственным исключением стали «коричневые» ахтырцы. Такими же традиционными были и масти их коней: с первого по третий эскадрон — соловые (желтые со светлыми хвостами и гривами), с четвертого по шестой — буланые (светло-рыжие с черными хвостами и гривами).
Большинство драгунских полков русской армии дислоцировалось на западных границах империи. Местом стоянки Ахтырского полка был Меджибож Летичевского уезда Подольской губернии (ныне Украина) — небольшое местечко у слияния Южного Буга и реки Бужок. В «Трудах Подольского епархиального историко-статистического комитета» за 1901 год это селение описывалось так: «Меджибож принадлежит к лучшим местечкам Подолии; местоположение его довольно красиво; некоторые улицы вымощены; среди местечка высится каменная ратуша с несколькими десятками каменных лавок, древнее здание еврейской синагоги, р.-католический костел. Некоторые каменные дома своею архитектурою несомненно указывают на давность своей постройки. В местечке есть почтово-телеграфное отделение, становая квартира, волостное правление, две аптеки. Кроме еженедельных базарных дней, здесь бывает три годовых ярмарки — 6 января, 6 и 31 марта. Лучшим украшением Меджибожа служит древний величественный замок на мысе, образуемом течениями речек Буга и Бужка… Занимая площадь почти в 300 кв. саж., в плане замок имеет форму усеченной пирамиды с башнями по углам; стены каменные, зубчатые, унизанные бойницами. С внутренней стороны к стенам примыкают постройки-флигеля, в которых в настоящее время помещаются квартиры высших местных военных властей, офицерское собрание и т. п., а посредине — замковая церковь».
С 1831 года Меджибож принадлежал военному ведомству Российской империи. Ахтырцы были связаны с этим местечком с 1877-го — в том году в Меджибоже разместился штаб полка, к которому два года спустя добавился второй эскадрон. С 1895 года в Меджибоже и его окрестностях квартировал весь полк. Его штаб размещался в старинном замке, 1-й эскадрон стоял в селе Ставница, 2-й и 5-й — в селе Русановка, 3-й — в селе Шрубково, 4-й — в селе Западницы, 6-й — в селе Ярославка. Со временем места дислокации немного менялись: так, в 1902-м в Ставнице стояли 1-й, 4-й и 5-й эскадроны, 2-й и 6-й перешли в уездный городок Летичев, а 3-й — в село Требуховцы. С 1908 года по начало Первой мировой войны 1-й, 2-й, 4-й и 5-й эскадроны стояли в Ставнице, а 3-й и 6-й — в Требуховцах.
13 августа 1897 года Борис Панаев был произведен в первый офицерский чин корнета. А три года спустя к нему присоединился младший брат Лев. К тому времени он тоже блестяще окончил Николаевское кавалерийское училище, где был фельдфебелем. День 13 августа 1901 года стал для братьев-однополчан двойным праздником — Борис был произведен в поручики, а Лев — в корнеты. Незадолго до этого, 27 июля, «шефом», то есть покровителем, Ахтырского полка стала сестра императора Николая II — великая княгиня Ольга Александровна. Такая честь была оказана полку в связи с его 250-летием.
Кстати, судьба Ольги Александровны оказалась крепко связанной с Ахтырским полком. Забегая вперед скажем, что во время Первой мировой войны великая княгиня служила сестрой милосердия в лазарете, основанном на ее средства и расположенном на участке, где действовал полк. Она сама закрывала глаза погибшим гусарам и клала им на грудь медальон с образом Ахтырской Божией Матери и надписью «От Шефа Ахтырскому гусару». А 4 ноября 1916 года в Киеве Ольга Александровна вышла замуж за ротмистра-ахтырца Н.А. Куликовского, став таким образом единственным в истории русской армии шефом полка, который одновременно являлся бы и полковой дамой…
Третий из Панаевых, Гурий, после отчисления из кадетского корпуса все же решил последовать примеру братьев и тоже выбрал судьбу офицера-кавалериста. Правда, поступил он не в Николаевское училище, а в Елисаветградское. Там он приобрел славу прекрасного наездника, доброго и отзывчивого товарища (мог сутками не отходить от постели больного соученика), а также как непримиримый противник алкоголя и азартных игр. История о том, как младшекурсник Гурий вырвал у юнкеров-старшекурсников колоду карт и разорвал ее, стала училищной легендой. Кстати, «корнеты» вполне оценили смелый поступок «зверя» и прониклись к нему уважением. И конечно, никого не удивило, когда по окончании училища Гурий попросился не куда-нибудь, а в 36-й Ахтырский полк. В русской армии вообще было нормой, когда в одной части служили отец и сын, дядя и племянник, братья и другие кровные родственники.
С прибытием в полк Гурия он был назначен начальником учебной команды и на этой должности довел ее до такой степени совершенства, что начальник 12-й кавалерийской дивизии всегда ставил ее в пример другим полкам. Подчиненные искренне любили своего командира, уважительно называли его за глаза «дядькой». А уж мастерством Гурия Панаева как кавалериста восхищались все без исключения. Свою кобылу Вендетту он выдрессировал так, что она в зубах подавала ему форменное пальто. Лошадей Гурий любил до такой степени, что в письме матери обычно сообщал: «Мы и лошади здоровы» или даже так: «Лошади и мы здоровы».