Страница 72 из 149
Такие военачальники — любимые подчиненными, самостоятельно мыслящие и волевые — Временному правительству нужны не были. По иронии судьбы, оказавшись в должности, которая больше всего соответствовала талантам Н.Н. Юденича, он пробыл на ней всего два месяца и ничем не успел себя проявить. Но его вины в том не было: безвозвратно изменилась страна, которой служил генерал. На прощание чины штаба фронта преподнесли Юденичу на память о совместной службе золотую шашку, осыпанную драгоценными камнями.
Кавказский фронт у Юденича принял его старый боевой соратник, кавалер ордена Святого Георгия 4-й и 3-й степеней, генерал от инфантерии Михаил Алексеевич Пржевальский. Забегая вперед скажем, что при нем на кавказском театре военных действий крупных сражений уже не происходило.
В октябре 1917 года фронт принял генерал от инфантерии И.3. Одишелидзе. Боевые действия между Турцией и Россией — уже Советской — прекратились 18 декабря 1917 года с подписанием перемирия…
Вместе с женой Николай Николаевич переехал из Тифлиса в Петроград, где поселился на Каменноостровском проспекте, во временно пустующей квартире своего хорошего знакомого вице-адмирала А.А. Хоменко. Когда генерал пришел в банк, чтобы снять со своего счета небольшую сумму, управляющий узнал эрзерумского героя и посоветовал ему забрать все средства наличными, а также срочно продать дом в Тифлисе и земли в Кисловодске. Генерал последовал неожиданному совету постороннего человека и вскоре убедился в его правоте: на вырученные средства семья Юденичей жила потом еще несколько лет.
Николай Николаевич все еще надеялся, что его огромный боевой опыт будет востребован: ведь война продолжалась, а служить под руководством Юденича почли бы за честь на любом фронте. 17 июня 1917 года генерал лично приехал в Могилёв, в Ставку Верховного главнокомандующего, с надеждой на новое назначение. Но А.А. Брусилов принял Юденича холодно и дал ему только невнятное поручение «ознакомиться с настроениями в казачьих областях». По всей видимости, именно летом 1917 года, став свидетелем развала европейского театра военных действий и нарастающего в армии хаоса, Николай Николаевич пришел к выводу о необходимости борьбы с новыми правителями России. В августе 1917-го он участвовал в работе московского Государственного совещания, поддержал выступление Верховного главнокомандующего Л.Г. Корнилова, в это же время сформировалось его резко отрицательное отношение к большевикам.
Октябрьский переворот 1917 года застал Юденича в Москве. Скоро он вернулся в Петроград и, сразу перейдя на нелегальное положение, некоторое время пытался создать подпольную офицерскую организацию для борьбы с большевиками. Но, убедившись в невозможности поднять восстание в столице, Юденич согласился переехать с женой в Финляндию — с тем, чтобы продолжать борьбу уже оттуда. Свою поддержку ему предоставил инженер М.Ф. Гарденин, занимавшийся тайной переправкой офицеров через советско-финскую границу. В 20-х числах ноября 1918 года Николай Николаевич, снабженный поддельными документами, в сопровождении жены и адъютанта капитана Н.А. Покотило прибыл из Петрограда в Гельсингфорс. И почти сразу же начал вести переговоры о формировании армии, которая могла бы освободить Россию от большевизма…
Именно тогда, на рубеже 1910-х и 1920-х годов, фамилия «Юденич» стала вторично известна всей России — но уже не в качестве непобедимого покорителя турецких твердынь, чьи портреты печатались в популярных журналах, а в качестве «вождя», способного освободить север России от красных — или же «белого зверя», готового залить кровью трудовой Петроград. Военная и политическая деятельность Н.Н. Юденича на протяжении 1918—1920 годов слишком обширна и многогранна, чтобы изложить ее в рамках краткого биографического очерка. Поэтому коротко заметим, что апогеем «белого дела» Николая Николаевича Юденича стали октябрьские бои 1919 года, когда его маленькая (18 500 штыков и сабель, 57 орудий, 6 танков, 4 бронепоезда) Северо-Западная армия прорвала фронт советской 7-й армии, овладела Ямбургом, Красным Селом, Гатчиной, Детским Селом и стояла в 20 километрах от Петрограда. Но одержать последнюю, главную победу своей жизни Юденичу не было суждено: Красная армия отбросила Северо-Западную и разгромила ее. Впрочем, не стоит думать, что за прошедшие с момента Сарыкамыша и Эрзерума четыре года талантливейший русский полководец внезапно растерял все свое мастерство, просто наступление армии Юденича на Петроград было предпринято в самой невыгодной для нее обстановке, под жесточайшим давлением британских «союзников». О том, какого рода помощь эти «союзники» оказывали Юденичу, свидетельствует воевавший в Северо-Западной армии писатель А.И. Куприн: «Англичане присылали аэропланы, но к ним прикладывали неподходящие пропеллеры; пулеметы — и к ним несоответствующие ленты; орудия — и к ним неразрывающиеся шрапнели и гранаты. Однажды они прислали тридцать шесть пароходных мест. Оказалось — фехтовальные принадлежности: рапиры, нагрудники, маски, перчатки… Ружья, присланные ими, выдерживали не более трех выстрелов, после четвертого патрон так крепко заклинивался в дуле, что вытащить его можно было только в мастерской». Никакой поддержки не дождался Юденич и от британского флота, а вот в разгроме шедшей через Латвию на соединение с войсками Юденича армии П.Р. Бермондта этот флот принял самое активное участие… Конец Северо-Западной армии был страшен — прижатые красными к границе Эстонии, ее остатки были «интернированы», то есть частью заточены в эстонские «трудовые лагеря», частью вымерли от тифа и голода.
22 января 1920 года армия была официально распущена, а в ночь на 28 января Юденич был арестован в ревельском отеле «Коммерц» С.Н. Булак-Балаховичем и эстонскими полицейскими. По вполне резонному предположению жены генерала, этот шаг был вызван желанием правительства Эстонии выторговать что-то у советской стороны в обмен на выдачу ей Юденича. Правда, осуществить этот план эстонцам не удалось: вскоре генерала освободили, и после недолгого пребывания на территории британской военной миссии он смог в специальном поезде уехать в Латвию, а оттуда в Швецию. В Стокгольме к нему присоединилась жена. Через Копенгаген супруги отбыли в Великобританию, а затем во Францию — родину предков Юденича по материнской линии (напомним, что его прапрадед был французом).
Разумеется, эмигрантские военные круги рассчитывали привлечь знаменитого военачальника к своей деятельности, причем надежды на него возлагались очень большие. Так, согласно рассекреченной в начале 2000-х годов сводке Иностранного отдела ГПУ, хранящейся в архиве Службы внешней разведки Российской Федерации, на состоявшемся в марте 1922 года в Белграде совещании высшего командного состава Русской армии барона П.Н. Врангеля были намечены кандидатуры для планирующегося вторжения в Советскую Россию. В сводке говорилось: «Намечается вторжение в Россию трех групп: группы Врангеля с юга, группы войск “Спасения Родины” и Западной группы под командой Краснова. Все три группы будут объединены под единым командованием… К предстоящим операциям намечен следующий командный состав: Верховный главнокомандующий и временный верховный правитель — вел. князь Николай Николаевич, его помощник — ген. Гурко, начальник штаба — ген. Миллер, главком — ген. Юденич, начальник конницы — ген. Врангель». То, что на пост главнокомандующего армией вторжения намечался именно Н.Н. Юденич, говорит об огромном авторитете, которым он пользовался в кругах военной эмиграции.
Впрочем, сам Николай Николаевич к этим планам не имел ни малейшего отношения. Неудача, постигшая Северо-Западную армию, заставила его разочароваться в идее вооруженной борьбы с советской властью. В 1924 году он сам разъяснил свою позицию в беседе с бароном П.Н. Врангелем. По мысли Юденича, у Русского общевоинского союза, который возглавлял Врангель, не было для интервенции в СССР ни сил, ни финансов, а на помощь бывших союзников по Антанте рассчитывать больше не стоило. Три года спустя, в 1927-м, когда в момент острого политического кризиса в Европе Великобритания и Франция обсуждали возможность создания экспедиционного корпуса для вторжения в Советский Союз, на пост его командира снова намечался Юденич. И снова Николай Николаевич категорически отклонил это предложение.