Страница 65 из 149
Боевые действия между Россией и Турцией начались после вторжения германо-турецкого флота в Черное море и варварского обстрела русских торговых портов и военно-морских баз — Одессы, Севастополя, Феодосии и Новороссийска. Получив телеграмму об этом, граф И.И. Воронцов-Дашков отдал короткий приказ: «Войскам вверенной мне армии перейти границу и атаковать турок». 20 октября 1914 года 39-я пехотная дивизия под командованием генерал-лейтенанта В.В. де Витта пересекла границу Турции, Эриванский отряд генерал-лейтенанта П.И. Огановского (вскоре переименованный в 4-й Кавказский корпус) захватил Баязет, Каракилисс и Алашкертскую долину, а Азербайджанский отряд генерал-майора Ф.Г. Чернозубова занял Тавриз и Урмию в Северной Персии. Но череда успехов быстро сменилась для русской армии серьезными трудностями — в тяжелом четырехдневном бою 26—29 октября 3-я армия Гасан-Изет-паши отбросила 1-й Кавказский армейский корпус в долину Аракса. Наши потери составили 10 тысяч убитыми и ранеными, турки потеряли 7 тысяч человек. Продвижение противника смогли остановить лишь спешно брошенные в бой части 2-го Туркестанского корпуса.
В конце ноября на фронт прибыл Энвер-паша. Отстранив от командования Гасан-Изет-пашу, возражавшего против проведения дальнейшей операции, он лично возглавил 3-ю турецкую армию и двинул ее против русской. 8 декабря 1914 года 10-й турецкий корпус, преодолев трехдневное сопротивление Ольтинского отряда, открыл себе дорогу на Сарыкамыш. Этот населенный армянами и осетинами город был практически беззащитен перед врагом — в нем находились две ополченские дружины (всего четыре батальона, укомплектованных призывниками старших возрастов и вооруженных устаревшими винтовками системы Бердана), несколько взводов туркестанских стрелковых полков и такие же разрозненные артиллерийские части, направлявшиеся на формирование в Тифлис. Начальник гарнизона генерал-лейтенант Н.М. Воропанов быстро потерял контроль над ситуацией и не знал, что предпринять…
Положение спас оказавшийся в городе проездом из отпуска начальник штаба 2-й Кубанской пластунской бригады полковник Николай Адрианович Букретов, успевший в свое время послужить старшим адъютантом в штабе Юденича. Не растерявшись, Букретов взял дело обороны Сарыкамыша в свои руки — отправил в бой кадровые взводы туркестанских полков, посланные с фронта для формирования новых частей, и сто только что выпущенных из Тифлисского военного училища подпоручиков. Столкнувшись с энергичным отпором, турки были озадачены (особенно их удивил артиллерийский обстрел — по их данным, артиллерии в Сарыкамыше вообще не должно было быть), решили, что город обороняется мощным гарнизоном, и командующий 9-м турецким корпусом Исхан-паша 13 декабря почел за благо отложить наступление до подхода основных сил своей армии.
Между тем в штабе Кавказской армии не смолкали споры между Юденичем и Мышлаевским. Николай Николаевич убеждал начальника, что штаб армии должен немедленно выдвигаться на фронт, но Мышлаевский упрямо считал, что ситуацией вполне можно руководить из Тифлиса. В конце концов Юденич смог уломать нерешительного генерала, и 10 декабря штаб выехал в пограничное село Меджингерт в 20 километрах от Сарыкамыша. Здесь Мышлаевский под давлением Юденича принял на себя обязанности командующего всеми русскими войсками под Сарыкамышем, а сам Николай Николаевич возглавил временно оставшийся без заболевшего командира 2-й Туркестанский корпус. Служивший тогда в штабе этого корпуса Б.А. Штейфон вспоминал:
«11 декабря 1914 г. стало совсем темно, когда прибыл Юденич в сопровождении своих доблестных помощников — полковника Масловского и подполковника Драценко. Засыпанные снегом, сильно промерзшие, они спустились в саклю-штаб. Непослушными от мороза руками Юденич сейчас же придвинул к огню карту, сел и, не развязывая даже башлыка, коротко приказал: “Доложите обстановку”. Его фигура, голос, лицо — все свидетельствовало об огромной внутренней силе. Бодрые, светящиеся боевым азартом лица Масловского и Драценко дополнили картину. Одобрив наше решение не отходить, Юденич немедленно отдал директивы продолжать сопротивление на фронте и организовать в тылу оборону Сарыкамыша».
День 12 декабря принес тяжелую новость — А. 3. Мышлаевский под впечатлением информации о том, что турки окончательно отрезали Сарыкамыш от основных сил русских, приказал командиру 1-го Кавказского корпуса А.Г. Берхма-ну отводить свои войска по единственной оставшейся свободной дороге. Узнав новость от Берхмана, уже дисциплинированно начавшего отход, Юденич пришел в настоящую ярость. Ведь отступление в 20-градусный мороз по обледеневшей горной дороге означало потерю всей артиллерии и обозов.
А кроме того, если 1-й Кавказский корпус еще мог бы оторваться от преследования противника, то 2-й Туркестанский в случае отхода был попросту обречен на истребление. В результате перед турками открылась бы прямая дорога на Тифлис и Баку… Для себя Юденич сформулировал это так: «Если мы будем отступать, то в конечном итоге будем разбиты обязательно; если мы будем вести решительный бой до конца, то можем или быть разбиты, или победить; т. е. в первом случае результат будет обязательно отрицательный; во втором может быть и положительный».
В ночь на 14 декабря Юденич в сопровождении полковника Е.В. Масловского и подполковника Д.П. Драценко прибыл в Меджингерт и сумел убедить Мышлаевского отменить свое распоряжение. Но, согласившись со своим подчиненным, Мышлаевский буквально через день изменил мнение и в 8 часов утра 15 декабря, запиской передав командование Сарыкамышским отрядом Берхману и подчинив ему корпус Юденича, выехал в Тифлис, фактически бросив свои войска на произвол судьбы. При этом он не известил Юденича ни о своем отъезде, ни о передаче командования Берхману. Одновременно Мышлаевский приказал отступать даже тем русским войскам, которые не подвергались турецким атакам, — 4-му Кавказскому корпусу и Азербайджанскому отряду!.. О степени паники, в которой пребывал Мышлаевский, можно судить по тому, что в Тифлисе на встрече с бывшим городским головой Хатисовым он набросал для него схему наступления турок, из которой следовало, что Отдельная Кавказская армия уже практически разбита и неизбежно капитулирует в ближайшем будущем.
Можно только попробовать представить себе эмоции, которые испытал Юденич, узнав о новом приказе Мышлаевского… Вечером 15 декабря Николай Николаевич созвонился с Берхманом и попробовал уговорить его не отводить свои войска. Но просьба Юденича показалась Берхману неубедительной по одной причине: ведь Юденич был «всего-навсего» генерал-лейтенантом, а Берхман — генералом от инфантерии. На отправленную 16 декабря Юденичем телеграмму Берхман тоже не отреагировал. Тогда, потеряв терпение, 17 декабря 1914 года Юденич отправил в штаб 1-го Кавказского корпуса подполковника Д.П. Драценко со сложной миссией — убедить Берхмана прекратить отступление.
— Докажите генералу Берхману необходимость задержаться, — сказал Юденич подчиненному перед отъездом, — а если он все же будет настаивать на своем, то доложите ему, что я, как начальник штаба армии, согласно положению о полевом управлении войск, вступаю в командование войсками группы.
Свою поездку в штаб 1-го Кавказского корпуса Д.П. Драценко описал так: «Во время моего доклада генералу Берхману о необходимости отменить приказ об отходе в комнату вошел полковник Карганов (начальник штаба 39-й дивизии), и генерал Берхман, увидев его, сказал: “Да вот обратитесь к полковнику Карганову, он начальник штаба дивизии и скажет вам, что отменить приказ уже нельзя”. Я немедленно обратился к Карганову, и он, выслушав мои доводы, сказал, что остановить войска еще можно. В этот момент вошел генерал де Витт, и генерал Берхман, недовольный ответом Карганова, направил меня к нему за объяснениями. После переговоров с де Виттом последний тоже сказал, что остановить войска еще можно». В конце концов Берхман с большим неудовольствием согласился задержать отход на три дня. К счастью, этих трех дней оказалось достаточно, чтобы в героической обороне Сарыкамыша наступил перелом…