Страница 23 из 96
Так, о президенте коммерц-коллегии А.Р. Воронцове осведомленный современник писал: «…одна из причин, заставляющих его держать сторону Англии, — это его крупные долги английским купцам; он делает им много заказов и не платит. Подобный способ принимать подарки он, как говорят, считает менее опасным и не менее прибыльным»{61}.
В противовес «фритредерам», как тогда называли приверженцев свободной торговли, выступали «протекционисты»: Румянцев, Мордвинов, Сперанский, Шишков, видные российские промышленники. Россия, оставаясь земледельческой страной, может оказаться позади всех других народов, — утверждал Мордвинов. «Такой народ не может быть ни просвещен, ни богат, не может ни процветать, ни пользоваться политической свободой». Экономической теории Адама Смита и его последователей противостояла другая школа европейских ученых, таких как Томас Мен, Антуан де Монкретьен, Уильям Стаффорд и др. Они обосновывали экономическую политику, наиболее приемлемую к условиям государств, оказавшихся на более низком по сравнению с Британией уровне развития. Самым характерным в такой политике было использование государственных рычагов с целью смягчения последствий перехода от феодализма к свободному рыночному хозяйствованию. Для создания конкурентных условий в отношениях с теми странами, где капитализм давно и успешно развивался, отсталым экономикам необходимо было пройти определенный путь становления и саморазвития. Протекционизм преследовал цели поддержки национальной промышленности и торговли, обеспечивал активный внешнеторговый баланс законодательным путем. Вмешательство государства в хозяйственную деятельность направлялось на поощрение предприятий государственной мануфактурной промышленности, использующей импортное сырье и полуфабрикаты. Стимулировался выпуск товаров, производимых и потребляемых внутри государства. Ограничивался ввоз предметов роскоши. Обеспечивался жесткий контроль денежного обращения. Принимались меры по удержанию денежных ресурсов внутри страны[11].
Национальные архивы и книгохранилища хранят многотомную опись, относящуюся к деятельности Коммерц-коллегии, впоследствии Министерства коммерции. В двенадцати объемных томах — тематически классифицированный, расположенный по годам, месяцам и датам перечень правительственных документов. По существу, это каталог систематизированных решений и постановлений высших органов государственного управления в различных сферах экономической жизни: указы самодержцев, постановления Сената, Кабинета министров, решения самой Коммерц-коллегии, собранные на протяжении 125 лет, начиная с петровских времен — с 1702 года{62}. Этих документов достаточно, чтобы судить о направленности экономических решений в зависимости от обстоятельств внешнего и внутреннего порядка и об их исполнении.
Экстренные меры, предпринятые властью в начале царствования Александра I, лишь подтвердили катастрофическое состояние унаследованного хозяйства. «Государственная казна в 1801 году располагала всего 2,9 миллиона рублей, государственный долг составил 133 миллиона рублей, половина из них — 55,6 миллиона ранее сделанные внешние заимствования»{63}. Достоверных сведений о государственных хозяйственно-экономических ресурсах не было. Для составления баланса торговли Российской империи с иностранными государствами потребовался императорский циркуляр «Об истребовании от всех гражданских и военных губернаторов сведений о состоянии торговли и промышленности в каждой губернии» (1802). В результате выяснилось, что Россия не располагала сбалансированным налоговым и таможенным законодательством. Не было должного порядка в контроле над перемещением грузов через границу. Бюджет едва поддерживался поставками объемных сырьевых товаров. Тогда, для того чтобы как-то выправить положение, стал вопрос «об употреблении военных фрегатов для отправления за море товаров»…
О либеральных тенденциях в экономической политике первых лет царствования свидетельствовала отмена ограничений для ряда низших сословий на самостоятельную производственно-коммерческую деятельность. Для них также вводились льготы и привилегии в фабричном производстве и отраслях горнозаводской промышленности. Всем помещикам разрешалось вести оптовую заграничную торговлю (1801). Деловой климат оздоровляло распространение на купечество и мещан дворянских привилегий 23-й статьи Жалованной грамоты[12].
Манифестом «О даровании купечеству новых выгод» от 1 (13) января 1807 года повышался их социальный статус. Купцы 1-й и 2-й гильдий уравнивались в правах с дворянством. Им дозволялось создавать свои органы самоуправления — торговые сообщества, суды, выборные органы, акционерные общества. Новая редакция Купеческого устава предоставляла «выгоды, отличия, преимущества и способы к усилению торговых предприятий». Одновременно с новыми привилегиями российское купечество лишалось некоторых прежних преференций для иностранных торговцев.
Эти меры закреплялись постановлением Правительствующего сената «О правах купечества и предоставлении ему надлежащих по сему манифесту предписаний, относящихся до таможенной части» от 1807 года.
Аналитическая записка на имя императора «О разуме тарифа»{64} (1804), составленная по инициативе Н.П. Румянцева, — редкий для того времени документ, имеющий прямое отношение к организации экономической жизни России в первое десятилетие царствования Александра I. В нем обосновывалось, как на основе соблюдения баланса частных и государственных интересов формировать политику в области налогообложения. К тому времени налоги и таможенные сборы, достигшие предельных величин и составлявшие основной источник пополнения бюджета, не покрывали государственной потребности. Восполнять дефицит за счет внешних заимствований, увеличивать ставки косвенных налогов, прежде всего на вино и соль, свойственно, как пишет Румянцев, «престарелым и нисходящим государствам». Единственный путь, по которому следовало идти, — это развивать деловую активность. Сообразуясь с российскими реальностями, Румянцев мотивирует предельно рациональную линию поведения правительства по отношению как к собственному товаропроизводителю, так и к внешним поступлениям. Предлагаемые им меры напоминали политику европейских стран, которые в разное время трансформировали свой уклад в сторону капитализма. Благоприятные экономические условия, какие целиком зависят от государства, состоят в гибкой системе налогообложения. За два года деятельности Румянцева на посту министра коммерции таможенные доходы в госказну увеличились на треть, с 9 миллионов 911 тысяч до 13 миллионов 121 тысячи рублей. Однако он предостерегает власть от чрезмерных ожиданий. Их дальнейший рост за счет увеличения тарифов, убеждает Румянцев, не позволителен, иначе это приведет к свертыванию проектов, к осуществлению которых можно было уже приступить. Высшая ставка налога на производимые и привозные товары, полагал Румянцев, должна составлять не более 20 процентов, что достаточно для перевеса и иностранного соперничества, и тайного провоза товаров.
Подробно описывая действия налогового механизма, Румянцев ставил перед собой и другую задачу — просветительскую. Невежество и экономическая безграмотность аппарата управления — одна из серьезных причин торможения и отсталости России. Укоренившуюся привычку российских купцов и промышленников укрывать доходы, уходить от уплаты налогов можно было преодолеть применением разумных и обоснованных правил ведения дел, гибкой, лишенной резких колебаний государственной политикой. Нужный товар в достаточном количестве появится тогда, когда его производство будет обеспечено соответствующими стимулами, окупаемостью, доходностью. Гарантом в этом должно быть государство. Особое место в записке Румянцева занимают «рассуждения» нравственного порядка, актуальность которых не утрачена и по сей день. Он призывал оберегать подданных от непристойных и гибельных издержек, в которые одновременно вовлекают вольность торговли и пример худой роскоши. Давать небогатому классу «удобность к продовольствию» в том понятии, что, когда народ не имеет возможности умножать своих наслаждений, жестоко было бы набавлять цену на то, что составляет его потребности.
11
Эта система взглядов получила название «меркантилизм» (от ит. ilmercante — торговец, купец).
12
Суть дела заключалась в том, что по действующему уголовному законодательству при осуждении представителя низшего сословия — купца, мещанина, зажиточного крестьянина — принадлежавшее ему имущество подлежало конфискации. Право наследования другими членами семьи исключалось. Такое положение создавало почву для «законного отъема» собственности, поскольку для представителей высшего, привилегированного сословия инспирировать судебное разбирательство и выиграть дело не представляло большой сложности. Изменение законодательства в пользу купцов и мещан было равноценно тому, чтобы сдвинуть гору.