Шпионские игры

Баррон вышел в коридор, не сказав ни слова. Минуту спустя в дверях приемной появилась Кук:

– Вы Страйкер?

– Да, мэм, – ответила Кира, вставая и с трудом подавляя желание вытянуться по стойке смирно.

– Пройдемся, – без лишних слов сказала Кук.

Кира вышла следом за ней в коридор. Директор показала Кире направо. В коридоре было пусто, и их разговор оставался таким же приватным, как если бы они сидели за дверью кабинета Кук.

– Вы нашли где жить?

– Да, мэм, квартиру в Лисбурге, рядом с шоссе номер семь.

– Далеко ездить, – заметила Кук. – В Лисбурге есть дом генерала Джорджа Маршалла, поместье Додона. Интересное место, если вы любите военную историю.

– Я специализировалась по истории в университете Виргинии, – сказала Кира. – Хотя предпочитаю Гражданскую войну. Шелби Фут и Майкл Шаара.

– «Ангелы-убийцы». Прекрасная книга, – одобрительно кивнула Кук. – Вы не могли найти что-нибудь поближе к штаб-квартире?

– Не на мое жалованье, мэм, – ответила Кира. – Вряд ли в ближайшее время стоит ждать повышения.

Кук удивленно наклонила голову, глядя на молодую женщину.

«Слишком честная? – подумала она. – Или просто отсутствует инстинкт самосохранения?»

Кук читала ее досье. С инстинктом самосохранения у Страйкер было все в порядке, так что скорее первое, решила Кук, – возможно, с немалой долей злости и возмущения.

– Вы заслуживаете повышения, но ждать его действительно пока не стоит, – признала она. – Я знаю, вам кажется, будто к вам враждебно относятся…

– Да, мэм, – кивнула Кира. – Я просто ожидала подобного отношения от врагов, а не от соотечественников.

Кук подавила вздох.

– Вы уже обращались в Программу помощи сотрудникам?

– Нет, мэм.

– Почему?

Кира помолчала.

– У меня нет желания общаться с консультантом. Я прекрасно себя чувствую.

– Меня это крайне удивляет, – заметила Кук. – Не заставляйте меня приказывать.

– Да, мэм.

– Это вам только поможет, да и уверенности прибавит. Сэм Ригдон, может быть, и шеф резидентуры, но он не один из наших, – продолжала Кук. – То, что вас раскрыли, – его вина, и мы не желаем, чтобы ДНР [6] пожертвовал вами, чтобы его спасти. Но я хочу, чтобы вы поняли, насколько плохо все могло закончиться, если бы информация просочилась в заголовки «Вашингтон пост» и воскресные утренние ток-шоу.

– Вы пытаетесь меня напугать, мэм?

– Нет. Я просто не хочу, чтобы вы меня подвели, когда запахнет жареным, – пояснила Кук. – У вас появился шанс принести Управлению пользу. Оставьте свои амбиции и наберитесь терпения. Я верну вас на работу на рубежом. Не могу сказать когда и куда, но будьте уверены, Кларк запомнит, что вы получили пулю.

«Во многих смыслах», – подумала она.

– Все будет в порядке. Вы меня поняли?

Кук открыла дверь на лестничную клетку, и они стали спускаться по грязной темной лестнице. Из стен выступали красные трубы, сливаясь с желтыми шлакобетонными блоками.

– Думаю, да, мэм, – ответила Кира.

– Или да, или нет. Если вы меня подведете в ответственный момент, это будет конец карьеры для нас обеих. Как и для Кларка Баррона и, возможно, еще для нескольких человек.

– Я не собираюсь отказываться, – заверила ее Кира. – Но если вы не посылаете меня за границу – куда в таком случае вы меня посылаете?

– Вы пойдете работать в Разведывательный директорат, – сказала Кук.

– Вы меня прячете?

– Можно и так сказать. Какие-то проблемы?

– Я не аналитик, – в смятении ответила Кира. – Я ничего об этом не знаю. И никогда не слышала об аналитиках ничего хорошего.

– А вы слышали о «Красной ячейке»? – спросила Кук.

– Нет, мэм, не слышала, – призналась Кира.

– Это альтернативное аналитическое подразделение… непохожее на обычный отдел РД. Джордж Тенет создал «Красную ячейку» тринадцатого сентября, чтобы гарантировать, что ЦРУ не пострадает от очередного одиннадцатого сентября. Их работа заключается в том, чтобы творчески мыслить – искать возможности, которые другие аналитики могли упустить или отвергнуть.

– Адвокаты дьявола? Военные игры? – спросила Кира.

По крайней мере, это могло быть интересно.

Кук повела Киру налево. В полутемных коридорах с выкрашенными стандартной желтой краской стенами светились люминесцентные лампы, и казалось, что они вот-вот погаснут. Потолок был такой низкий, что Кира могла бы дотянуться до него кончиками пальцев. Вместо ковра на полу была грязная плитка со следами множества ног, ступавших здесь в течение более пятидесяти лет; она словно поглощала слабый свет, сочившийся с потолка.

– Иногда, но это не единственная их задача. И, честно говоря, другие аналитики их недолюбливают. Или, вернее, его. Штат «Красной ячейки» весьма малочислен, – сказала Кук.

– Сколько их?

– В данный момент один, – созналась Кук. – Это, конечно, не работа за рубежом, но вы будете в курсе происходящего, будете получать зарплату, и мы поможем вам быстрее восстановиться.Они свернули направо еще в один коридор. Кира заметила, что читает таблички с названиями и номерами комнат, написанными маленькими белыми буквами на черном пластике. Кук остановилась перед дверью слева в самом конце коридора. Табличка на ней отличалась от стандартной: белые буквы на фоне окрашенного в красный цвет глобуса, которые трудно было различить в тусклом свете.

...

КРАСНАЯ ЯЧЕЙКА ЦРУ

САМЫЕ ОПАСНЫЕ ИДЕИ В МИРЕ

– Вопросы? – спросила Кук.

– Почему вы привели меня сюда лично?

– Чтобы он вас не вышвырнул, – ответила Кук.

Она нажала кнопку звонка на стене рядом с комнатой «2G31 OHB». Никто не ответил. Кук провела пропуском через считыватель, и дверь с щелчком открылась.

Все правительственные учреждения, которые видела Кира, выглядели одинаково: ряды скучных перегородок по плечо, расположенных так, чтобы втиснуть, как в стойла, как можно больше служащих. Казалось чудом, что среди чиновников могут быть люди, страдающие клаустрофобией, и Кира предполагала, что кабинеты Разведывательного директората ничем не отличаются от обычных. Как бы ни были не похожи друг на друга аналитики и резиденты, одобренные правительством планы помещений везде одинаковы.

«Только не здесь», – подумала она.

«Красная ячейка» больше напоминала отдел новостей в редакции газеты, чем правительственное учреждение. Тесное помещение было поделено на большую рабочую комнату, комнату для совещаний поменьше и кабинет начальника. За стеклянной от пола до потолка задней стеной открывался вид на новую штаб-квартиру. Другие стены были увешаны письменными досками, картами ближневосточных стран, календарями, политическими карикатурами и газетными вырезками. Столы завалены стопками журналов «Экономист», «Нью рипаблик», «Форин эфферс» и докладами разведки. Восточную стену украшал портрет Владимира Ильича Ленина в полный рост, который какой-нибудь резидент вполне мог похитить из заброшенного советского здания. Напротив него висело несколько небольших фотографий молодого Рональда Рейгана, в костюме ковбоя, с револьверами в руках, и заключенная в рамку обложка «Экономиста», на которой покойный президент был назван «человеком, уничтожившим коммунизм».

В дальнем конце комнаты спиной к двери стоял мужчина и смотрел на письменную доску. В одной руке он держал красный маркер, в другой – губку. Он даже не обернулся, чтобы взглянуть, кто вошел.

– Мистер Берк, – сказала Кук.

И это был не вопрос.

Он слегка повернул голову, бросив быстрый взгляд через плечо, и снова повернулся к доске.

– Здравствуйте, директор Кук.

Джонатан Берк был высокий мужчина, чуть выше Кук, среднего для своего роста телосложения, без заметных следов седины в волосах и с ярко-зелеными глазами. Он был одет в стандартную униформу аналитика – брюки цвета хаки и голубую хлопчатобумажную рубашку.

– Что у вас сегодня? – спросила Кук.

Берк помолчал, рисуя связи на диаграмме со столь небрежными подписями, что Кира не могла их разобрать.