Страница 3 из 11
Детство Ладыниной прошло в Сибири, в самой глухоманной ее части. Родилась она 24 июня 1908 года в селе Назарове Енисейской губернии. Отец, состоявший на действительной государственной службе в Благовещенске, женился на сибирячке, абсолютно неграмотной женщине, уборщице из местного госпиталя. Во время Гражданской войны отец был вынужден привезти к себе на родину под Смоленск всю семью: четырех дочерей и сына. Село, в котором прошла другая часть детства Марины, называлось Скотинино, а фамилия у ее жителей была одна — Коровины… Когда на Смоленщине начался голод, отец вновь переправил семейство в Сибирь.
Какое-то время Ладынины жили в Елабуге, на берегу Камы. Знала бы тогда Марина, что ее тезка, великая поэтесса Марина Цветаева, стихи которой актриса будет читать со сцены под занавес артистической карьеры, уйдет из жизни именно в этом захудалом городке. Ладынины жили бедно, дети с завистью наблюдали, как за огромным забором веселилась барская семья: там играли в крокет, пили на веранде чай, ухаживали за цветами. Однажды хозяйка богатого особняка предложила девочке принять участие в очередной домашней затее. В веселом спектаклике Марине досталась роль Весны. Ее обрядили в специально сшитое ярко-солнечное облачение. Девочка была на седьмом небе, и, быть может, тогда она впервые представила себя настоящей актрисой. Она и впрямь размечталась о будущей весне всего человечества, которую к тому времени обещали какие-то говорливые большевики в Москве и Петрограде.
Революция подоспела и в Елабугу, и Марина Алексеевна до сих пор помнит, как громили богачей, вышвыривая из окна ненужные буржуинские вещи: старинные шкафы, книги, рояли. А еще через несколько лет приехавшая в Москву на учебу Марина Ладынина будет играть для той власти, которая поставила целью уничтожить всех богачей на земле. В том числе и тех, кто когда-то обрядил ее в Весну. Будущие «богатые невесты», непосредственные, задорные, с романтическим восторгом в очах, воспетые входившей в славу актрисой, станут символом новой жизни. И именно за эту осанку, за создание серии кинообразов безмятежной образцовой советской девушки Ладынина получит доступ к символам сталинского благополучия.
Впрочем, уже в преклонном возрасте Марина Алексеевна призналась, что ордена и медали она надевала только на официальные приемы, когда это требовалось в присылаемом с фельдъегерем приглашении. В партии актриса не состояла. В одном из своих редких интервью она заявила, что признает только партию человечности. Что ж, наверное, справедливо. И надо заметить, что нежелание состоять в большевистском ордене было довольно смелым поступком для знаменитой актрисы, видной активистки культуры. Впрочем, за двоих работал на систему и состоял на партийном учете муж Ладыниной — кинорежиссер Иван Александрович Пырьев.
Это был самобытнейший человек, сильная, как сейчас бы сказали, крутая натура. Диктатор на съемочной площадке, полностью подчинявший своей воле (и произволу) актеров, в каком бы звании они ни были, решительный азартный режиссер, неуправляемый, почти неукротимый в любви мужчина. О мужской крутизне Ивана Александровича молва ходила по всей Москве. Особенно после 53-го. Сталина, которому он подчинялся, в живых не было, а хрущевская «оттепель» содействовала всяческой, в том числе и любовно-адюльтерской, свободе. Тем более что «Вечерняя Москва» перестала сообщать имена разведенных горожан. Иван Пырьев влюбляется, и новый его роман завершается «неравным браком»: покинув Марину Ладынину, с которой он прожил двадцать лет, патриарх Пырьев женится на молоденькой актрисе Лионелле Скирде.
Да, Марина Алексеевна долго терпела взрывной характер мужа, но на людях они старались не ссориться, и киносъемки, как правило, проходили по-домашнему мирно. Правда, однажды режиссер Пырьев накричал на подчиненную актрису Ладынину прямо во время работы. Растерявшаяся женщина, смутно соображая, что же делать, как сомнамбула, пошла к выходу через огромный павильон. Все оторопели. Больше такого поведения по отношению к жене Пырьев себе не позволял. Зато позже позволил по отношению к другому актеру. На съемках фильма «Свет далекой звезды», в котором уже снималась молодая жена режиссера Лионелла Пырьева, Иван Александрович, войдя в раж, прямо в мегафон покрыл матом известного артиста. Время либерализации снова кончалось, у власти были Брежнев и Суслов, и отосланная в Кремль «телега» решила судьбу матерого мэтра советской кинематографии. После фельетона в «Известиях» Пырьева исключают из партии (потом, правда, восстановят) и снимают с поста главы Союза кинематографистов. Такого давления не вынес даже железный организм закаленного в идеологических боях суверена. В начале 1968-го Пырьев умирает от остановки сердца во время сна.
Здесь нужно заметить, что звездные пары в советском искусстве, как ни странно (ведь родственные связи на службе не приветствовались), были приметой времени. Таких ярких пар, какие горели тогда на творческом Олимпе, нынче не сыщешь: Григорий Александров и Любовь Орлова, Михаил Ромм и Вера Кузьмина, Сергей Герасимов и Тамара Макарова, Сергей Бондарчук и Ирина Скобцева. Фильмы, созданные Иваном Пырьевым для любимого товарища Сталина, для любимого советского кинозрителя и для любимой жены Марины Ладыниной: «Богатая невеста», 1938 год, 34,2 млн. зрителей; «Трактористы», 1940 год, 37 млн. зрителей; «Любимая девушка», 1941 год, 28 млн. зрителей; «Свинарка и пастух», 1941 год, 36 млн. зрителей; «Секретарь райкома», 1942 год, 24 млн. зрителей; «В шесть часов вечера после войны», 1942 год, 26 млн. зрителей; «Сказание о Земле сибирской», 1947 год, 33,8 млн. зрителей; «Кубанские казаки», 1950 год, 40,6 млн. зрителей; «Испытание верности», 1953 год, 31,9 млн. зрителей.
(Для сравнения замечу: если нынешний прокат новинки синема набирает сто тысяч зрителей, то считается, что работа проделана не зря. А наполняемость залов числом в один миллион доступна только таким шедевральным лентам, как «Сибирский цирюльник».)
Поскольку знаменитая в прошлом актриса живет сегодня уединенно и замкнуто, важны любые свидетельства из ее уст. Вот некоторые, принципиальные для ее биографии. Еще студенткой Ладынина была «законтрактована» Художественным театром. Первую свою роль на сцене она получила в пьесе Горького «26 и одна». Станиславский сам проводил репетиции и сам же вызвал Ладынину «на ковер». Юная лицедейка тряслась от страха.
— Ко мне вышла секретарь и говорит: «Извините, мы вынуждены вас немного задержать, у нас перегорели пробки». А мне хотелось, чтобы их никогда не починили, — так я боялась этой встречи… Константин Сергеевич сидел на небольшом диванчике за овальным столом. Он задержал мою руку, когда мы здоровались, и сказал: «Теплая рука, еще, значит, не умерла от страха. Меня все боятся, а я очень добрый человек. Начинаем знакомство, вы ходите по комнате, пока я не скажу: «Довольно». Это оказалось не так просто. Я хожу, хожу и наконец слышу: «Довольно, садитесь. Недостатки свои знаете? При вашем росте и фигуре у вас чересчур длинные руки». С тех пор я навсегда поняла, почему мне было некуда девать руки на сцене. Он спросил, что делаю в театре? Я ответила, что играю травести. «Странно, — сказал Константин Сергеевич, — вы женщина и должны играть взрослые женские роли». Вдруг спросил: «Помните, как в «Вишневом саде» Аня уговаривает, успокаивает маму? Если вы хотите успокоить человека, что вы должны сделать? Вы должны плакать вместе с ним, и тогда он вам поверит…»
В другой раз Марина Алексеевна заявила: «Раньше, по молодости, я считала отсутствие тщеславия достоинством. Теперь же считаю отсутствие у актера тщеславия — недостатком».
А вот ответ на вопрос о человеческом одиночестве, о том, как она, актриса, чувствует себя без друзей (таких, как Борис Андреев), рано ушедших из жизни:
— Стараюсь не позволять себе этого понятия — «одиночество». Да, я одна, но чересчур большая роскошь — чувствовать себя одинокой, будучи и вправду таковой. Да и одиночество бывает разное. Худшее — если вдвоем или даже в большой группе людей, а все равно одна. А если ты одинока просто потому, что одна, — это, так сказать, нормальное одиночество.