Страница 10 из 76
— Спартак, — ахнула Зоя, теребя косу, спускавшуюся на грудь, — на сбор в фуражке?
Но Спартак не обратил на нее внимания.
— Я хочу показать, чему научился у любимого киногероя, — сказал он.
— Спартак хочет рассказать, — поправила Зоя Алексеева, — чему он…
— Показать, — сердито перебил вожатую Спартак и снял фуражку.
Сперва все ахнули.
Потом дружно, не сговариваясь, расхохотались.
Потом, так же дружно, захлопали.
Голова Спартака — вчера еще в густой шевелюре — сейчас, без единой волосинки, была похожа на большое круглое яйцо.
— А что?.. — Зоя Алексеева подняла руку, взывая к тишине. — А что?.. Культурно и гигиенично! Была бы я мальчишкой:..— и она, не договорив, небрежно перебросила гибкую, как змея, косу за спину.
Ребята засмеялись: знали, как берегла и холила свою косу старшая вожатая, но тут же и похлопали ей — за храбрость.
…Это неправда, что заразительны только плохие примеры. Заразительно все, что необычно. Носить длинные волосы было необычно, хотя и негигиенично — ни промыть, ни расчесать, у мальчишек на это просто терпения не хватало, — и одной этой необычности было достаточно, чтобы одна «волосатая клетка», размножившись, породила целое воинство себе подобных.
Стоило Спартаку, подражая Котовскому, бросить вызов «волосатикам» и обрить голову, как у него тоже появились последователи: на следующий день весь батальон предстал перед своим командиром бритоголовым и стриженым.
Нет, вру, не весь… Пятиклассник Игорь Аникеев, по прозвищу Аника-воин, не пожелал уступить новой моде. Командир Спартак, узрев среди стриженого воинства одного нестриженого, велел Анике-воину выйти из строя и отправиться в ближайшую парикмахерскую. Аника-воин отказался, и тогда командир Спартак, проявив характер и власть, велел ослушнику убираться из строя на все четыре стороны.
Аника-воин «убрался», но в тот же день в школу прибежала Аникина мама и, нападая на встречных и поперечных, стала жаловаться на самоуправство командира ее сына. В конце концов она «напала» на самого Спартака, и тот, выслушав Аникину маму, с «железным» спокойствием в голосе сказал, что она зря волнуется и что ее сын может отныне носить волосы любой длины.
Аникина мама расцвела:
— Так ему и передать?
— Да, — сказал Спартак и прибавил: — В связи с тем, что юнармеец Аникеев увольняется в запас…
Если вы думаете, что после этого батальон недосчитался одного из своих солдат, то глубоко ошибаетесь. Аника-воин как ни в чем не бывало точно в срок прибыл на очередное занятие, правда, не забыв перед этим постричься.
Операция «стриженая голова» дорого обошлась старшей вожатой Зое Алексеевой. Аникина мама, добравшись до директора, все ему выложила, и насильственное «пострижение» Аники-воина в юнармейцы стало предметом обсуждения ближайшего педсовета. «Пострижение» было признано непедагогичным, и Зое Алексеевой впервые в жизни был объявлен выговор. «За потворство неразумным действиям своих воспитанников» — было сказано в протоколе. Но все знали, а Зоя Алексеева лучше всех, что множественное число тут имело чисто символическое значение. Под этим числом подразумевался всего-навсего один-единственный воспитанник — командир батальона юнармейцев Спартак Журавлев, действия которого были оценены как ошибочные.
— Пусть ошибочные! — кипятилась Зоя Алексеева. — Учатся на чем? На ошибках! А если ошибок не будет, на чем они будут учиться?
Увы, педсовет не внял Зоиной философии…
В отличие от времен года, которые постепенно сменяют друг друга, смена настроений у старшей вожатой Зои Алексеевой совершалась мгновенно.
Вот она только что весело отстаивала свою точку зрения на ошибки — и вдруг, услышав о выговоре, уткнулась лицом в ладони и заревела. Толстый Иван Васильевич, директор школы, запыхтел, как паровоз, бегая вокруг старшей вожатой со стаканом воды. Остальные тактично разошлись.
Секреты учительской никогда долго не бывают тайнами для учеников. Через час после вынесения выговора старшей вожатой батальон юнармейцев Наташинской школы был поднят по тревоге и бегом — командир впереди — припустился к школе.
Зоя Алексеева перехватила юнармейцев в пути. Возвращалась из школы и вдруг увидела бегущих ребят. Сердце тревожно забилось. Сняла туфли и понеслась вдогонку. На бегу, поравнявшись со Спартаком, крикнула:
— Что случилось? Куда вы?
Спартак опешил, увидев вожатую, но бега не замедлил.
— Заступаться, — крикнул он, — за вас!
Смех и гнев одновременно охватили вожатую, но Зоя Алексеева ни тому, ни другому не дала выхода. А «запасным» воспользовалась сама.
— И я с вами! — крикнула она, шлепая босыми пятками по сохранившей дневное тепло мостовой.
— Зачем?! — крикнул Спартак.
— Подавать заявление об увольнении! — крикнула старшая вожатая.
Спартак остановился как вкопанный, увы, не успев предупредить об этом позади бегущих, и — куча мала! — мостовая превратилась в веселую ребячью свалку.
Воспользовавшись остановкой, Зоя Алексеева поговорила с командиром Спартаком и, убедив того в нелепости задуманного заступничества, велела распустить батальон по домам. Ну а в душе она была очень довольна этим заступничеством.
…Возясь со стереотрубой, установленной на подставке, командир Спартак то и дело искоса поглядывает на меня. Я — человек, который знает все по обе стороны Десны — и то, что делается у юнармейцев Наташина, и то, чем заняты юнармейцы Стародуба.
Говорят, в каком-то грядущем тысячелетии люди овладеют телепатией. И тогда ни у кого ни от кого не будет секретов. Как человек, обязанный хранить тайны, я категорически против этого. Командир Спартак — наоборот, за телепатию, потому что тайны, которые знаю я, не дают ему покоя ни днем ни ночью. Но в этом он не оригинален. Там, за рекой, есть еще один человек — его сверстница и соперница, командир стародубских юнармейцев Юлька Цаплина, которой мои тайны также не дают покоя ни днем ни ночью.
Что это за тайны? И кто такой я, что знаю то, чего не знают, но хотят узнать другие? Я посредник «Зарницы», военной игры, которую ведут и в которой ищут победы два батальона юнармейцев: батальон пионерской дружины Наташинской школы («журавли» — от фамилии командира Спартака) и батальон пионерской дружины Стародубской школы («цапли» — от фамилии командира Юльки). «Войну», которую они ведут между собой на «городском» и «деревенском» берегах Десны, называют «войной журавлей и цапель».
Теперь о себе — кто я, откуда и зачем здесь? Я журналист и в Наташине — гость. Приехал сюда из Москвы в отпуск. Наташин дорог и близок мне. Это папина родина и город маминой «первой любви». Здесь в горсовете когда-то председательствовал мой отец, и здесь, в Наташине, затерялся в войну его след. Своего отца я никогда не видел и очень долго, до самого совершеннолетия, не подозревал о его существовании. Считал родным отчима, всегда невозмутимо спокойного и неизменно доброжелательного Игоря Павловича.
В Наташине, когда узнали, что я журналист, да еще пионерский, то есть работающий в журнале для детей, обрадовались мне, как родному, и уговорили стать главным посредником «Зарницы».
И вот я посредник.
Мне ведомы все тайны «противников» по обе стороны Десны, а им только те, которые удается разведать при «счастливом стечении обстоятельств», то есть или самим подсмотреть, или выведать у болтунов.
О, это «стечение счастливых обстоятельств»!.. Сколько горя причиняет оно тем, против кого срабатывает!
Однажды «цапли» со своего НП — «вороньего гнезда», устроенного на дубе — «памятнике природы», — заметили у «журавлей» какое-то движение. Четверо юнармейцев-старшеклассников волокли по мостовой какое-то трехколесное сооружение, похожее на багажную тележку с мотором. Но почему волокли, а не ехали на ней?
«Цапли» усилили наблюдение и вскоре обнаружили, что тележка не что иное, как маленькая лесопилка. Только пилит не лес, а дрова. «Журавли» возили ее из дома в дом и, заведя бензиновый мотор, пилили дрова всем желающим. Что это, тимуровская помощь? «Цапли» сперва так и подумали. Но вот что им показалось странным: закончив работу, «журавли»-пильщики, прежде чем уйти, вручали хозяевам какие-то квитанции. Для чего? Этот вопрос целый день мучил «цапель».