Маргаритка и я

Начинает играть оркестр, Маргаритка закрывает глаза.

— Папочка, когда полностью откроется занавес, ты мне скажи, пожалуйста, ладно?

— Зачем?

— Мне хочется ахнуть от удивления, когда я увижу декорацию. Готово?

— Нет еще… нет еще… нет еще… Теперь готово!

Маргаритка открывает глаза, она поражена:

— Ах, как красиво!

И правда, красиво: голубое южное небо, белая испанская церковь, перед нею — маленький фонтан. Выходят две испанки, и начинается веселое первое действие «Хитроумной влюбленной» — комедии Лопе де Вега. Вскоре появляется мама. Но она какая-то странная, ее не узнать. На ней ярко-красное платье, на плечи накинута черная шаль, а волосы у нее длинные-длинные, о таких волосах мечтает сама Маргаритка. Но интереснее всего то, что мама говорит не как обычно, а стихами.

Ох, как мы волнуемся вдвоем с Маргариткой — а вдруг мама растеряется, а вдруг перепутает слова! Только когда опускается занавес и раздается гром рукоплесканий, наши сердца наконец унимаются. Слава богу, все прошло благополучно.

— Я схожу в гримерную, поздравлю ее! — решительно заявляет Маргаритка и бежит к служебной двери амфитеатра.

Во время антракта запрещается входить к артистам, но Маргаритка пользуется в театре особыми привилегиями, тут ее все знают и разрешают ей ходить везде.

Вот она уже идет обратно с сияющим лицом. На щеке у нее следы от помады. По-видимому, ее целовали за кулисами.

— Все чувствуют себя хорошо! — кричит она издали. — Мама передает тебе привет, она сказала, чтоб ты не беспокоился.

— Ты, девочка, как видно, здесь свой человек, — говорит сидящая справа от Маргаритки пожилая женщина.

— Да, — не без гордости отвечает дочь. — Как же мне не быть своим человеком, когда на сцене играет моя мама!

— Кого же она играет, твоя мама?

— Герарду. В программе есть ее фотография. Вон она, в красном платье.

— Вот это она? Браво, браво, славная у тебя мама!

— Она теперь и во всяких других пьесах будет играть.

— Вот как! А ты кем станешь, когда вырастешь? Артисткой?

— А я и сейчас уже артистка. У меня даже удостоверение есть, что я сотрудница театра. Я буду играть в детских спектаклях. Меня сюда, в театр, пускают без билета…

Женщина смеется. Я толкаю Маргаритку локтем — надо же знать меру.

Начинается второе действие. В этом действии мама почти не уходит со сцены. Она выступает в роли буйной и ревнивой испанки — танцует с блестящими кавалерами и водит их вокруг пальца. Она устраивает с ними свидания в мадридском парке и заставляет драться на дуэли.

Веселые, жизнерадостные сцены приводят публику в восторг. Но, когда опускается занавес, я, к моему великому удивлению, замечаю, что Маргаритка недовольна. Она чего-то сопит и морщит свой курносый носик.

— Тебе что, не нравится? — спрашиваю я ее.

— Нет, — без колебания отвечает Маргаритка.

— Почему?

— Не нравится, и все.

— Нет, ты скажи почему.

— Очень уж… ну… очень много про любовь.

— А мама разве тебе не нравится?

— И она не нравится. Она мне больше всех не нравится. Вот пойду и скажу ей об этом!

Я начинаю догадываться, в чем дело.

— А тебе самому нравится? — испытующе посматривает на меня Маргаритка. — Почему она разрешает вон тому, что в белом костюме, чтоб он ее обнимал? Кто он ей?

Теперь я даже не знаю, могу ли я смеяться. Не знаю и того, как мне успокоить это маленькое наивное и ревнивое сердце. Сказать, что это выдумка, что это только такое представление? Поймет ли она?

Пока я мысленно задаю себе эти вопросы, Маргаритка встает и убегает между рядами стульев.

— Ты куда? — вздрагиваю я. — Сиди на месте!

— Я пойду к ней, — сердито говорит она. — Я все ей скажу… все… Такой хороший папа, а она других обнимать…

И Маргаритка исчезает за дверью служебного входа.

Неожиданная встреча

Маргаритке давно хочется сходить в кино посмотреть какой-нибудь интересный мультипликационный фильм. Как-то раз прохожу я мимо кинотеатра «Цанко Церковский», вижу: висит яркая афиша. Тут-то я и вспоминаю Маргариткино желание. Я и сам любитель веселых, забавных фильмов. Зная, что после двух часов дня мы оба свободны, я решаю составить дочке компанию. Возвращаюсь домой и, едва переступив порог, размахиваю билетами. Маргаритка бросается мне на шею.

— Вот это отец! — кричит она. — А я уже потеряла надежду. Хотела просить бабушку, но ты же знаешь, она тяжела на подъем, ее с места домкратом не сдвинешь…

— Ш-ш-ш-ш-ш! — строго останавливаю я Маргаритку и отстраняю от себя ее руки. — Разве можно про бабушку так говорить?

— Это я от тебя слышала.

— Никогда я ничего подобного не говорил! Откуда это у тебя такие выражения?

— Говорил. Помнишь, ты хотел с мамой и с бабушкой в театр пойти? Ты тогда сказал: «Ну и тяжелы вы на подъем, домкратом вас с места не сдвинешь!»

— Ну, довольно тебе, — несколько смущенно говорю я. — Почему ты должна повторять, как попугай, глупости, которые иногда говорят взрослые?

Маргаритка смотрит на меня с удивлением:

— А откуда я знаю, что глупость, а что нет?

Попав в затруднительное положение, я стараюсь переменить разговор.

— Давай-ка скорее поедим, нам надо спешить. А об этом поговорим в другой раз.

Мы обедаем второпях и без четверти два подходим к кинотеатру. Входим в фойе, и… о, какая неожиданность! — вы можете догадаться, кого мы встретили? Нет, конечно. На лестнице, ведущей на балкон, держа руки в карманах длинных штанов, стоит наш главный разведчик — тот самый Тошко, который вместе с нами летом пережил столько приключений на Ропотамо.

— Здравствуй, Тодор! — весело приветствую я парня и подаю ему руку.

— Здравствуй, профессор! — оправляется от смущения Тошко; он здоровается со мной и снова засовывает руки в карманы.

Маргаритка в это время неизвестно почему прячется у меня за спиной.

— А-а-а! — удивляюсь я. — Что же это, вы забыли друг друга, что ли? Вы бы хоть поздоровались!

Тошко неохотно вынимает из кармана руку. Маргаритка так же неохотно пожимает ее и опять прячется у меня за спиной.

— Ну, ты что тут поделываешь, Тодор? — спрашиваю я.

— Взял билет на «Случай на границе», на четыре часа.

— Ты, выходит, где-то недалеко живешь?

— Где там! У самого Русского памятника.

— И сам пришел сюда?

— А то как же! Что я, маленький ребенок?

В это время Маргаритка меня дергает сзади за пальто:

— Папа, послушай, что я тебе скажу.

— Ну, говори!

— На ушко.

Я наклоняюсь, не в силах понять, в чем тут дело.

— Папочка, давай выйдем немножко на улицу! — шепчет она.

— Зачем?

— Так просто.

— Глупости! Разве тебе не хочется поговорить с Тошко? Такими друзьями были в Приморском. Тодор, почему ты у нее не спросишь, где лодка?

— А чего тут спрашивать! — говорит Маргаритка. — Лодка лежит дома. Папа, давай выйдем, ну я прошу тебя! Тут очень душно! До свидания, Тошко!

— До свидания! — холодно отвечает Тошко и, безразлично насвистывая, удаляется.

Что бы это могло означать, черт возьми! Или тут что-то такое, чего я не могу понять? Ведь они расстались в Приморском очень сердечно, обещали обязательно приходить в гости друг к другу, откуда же сейчас эта непонятная холодность?

Мы с Маргариткой выходим на улицу.

— Ну? — спрашиваю я. — Что это за история? К чему все это?

— Так просто.

— Как это так просто! Я тебя спрашиваю, что все это значит?

Маргаритка смотрит в землю и смущенно теребит платочек.

— Отвечай же!

— Что… А то, что он мальчишка.

— Ну, и что из этого? Разве в вашем классе нет мальчишек?

— Есть, но там другое… Да и они уже не хотят с нами играть.

— Вот те на! А почему они не хотят с вами играть?

— Потому что мы девчонки.

— Кто тебе внушил эти глупости? Разве в пионерской организации вас делят на девчонок и мальчишек?