Главная тайна ГРУ

Но «был ли мальчик»? Пеньковского из армии не уволили. После Турции он работал в Минобороны, а затем снова в военной разведке. И ГК КНИР был его «крышей». Намечалось маршала вообще «простить» и отправить на пенсию года через 2–3. Но Хрущев ушел с политической арены страны в конце 1964 года, и о «фронтовом друге» просто забыли. То же произошло и с Серовым, который был многим не по душе за близость к Хрущеву.

Не стану повторять, что говорит Джибни о «вкладе» за шестнадцать месяцев работы Пеньковского с Западом. Отмечу только, самое «холодное» время в «холодной войне» выпало на период Берлинского и Карибского кризиса, когда… работал Пеньковский.

Джибни, видимо, сознательно говорит о советских ракетах на Кубе как дальнего радиуса действия, но это были ракеты среднего радиуса. А ядерные заряды? Были ли они там вообще?! Генерал Плиев, отвечавший за них там, ушел из жизни, так и не внеся ясности в этот вопрос. Возможно, это являлось частью «большого блефа» Хрущева. Нужны ли были эти заряды на Кубе? Ведь их так и не снарядили к ракетам. В это время на дне Мексиканского залива лежала 21 советская подводная лодка с реальными ядерными зарядами в ракетах. О подводных лодках, конечно, Пеньковский (для западных спецслужб) «не должен был знать».

Вероятно, «промах» Пеньковского с Берлинской стеной западные спецслужбы должны были воспринять с упреком в его адрес, но все обошлось — ведь не обо всем говорят за столом у маршала. Возможно, Пеньковский возражал, когда КГБ-ГРУ навязывали ему поговорить с «коллегами» о «стене» задним числом — это «наводило тень на плетень».

В обеих службах — КГБ и ГРУ — было радостно ощущать успех в «деле», когда советская сторона торг выиграла: Куба была спасена на неопределенный срок. «Советы» Пеньковского западным спецслужбам о позиции Хрущева в отношении ракет в Турции Западом были учтены.

Восстанавливая события с арестом Пеньковского, можно сказать следующее. Его «арест» 22 октября был не случаен. Точнее, объявление об аресте. «Арест» начался задолго до этого: фактически весь сентябрь и октябрь Пеньковский был вне поля зрения западных спецслужб. Наша госбезопасность наблюдала, как те мечутся в поисках агента.

22 октября — это сигнал Западу в момент высшей точки напряжения в Карибском кризисе. Грань войны — кто первым нажмет кнопку запуска МБР? Но ранее на Запад ушла информация Пеньковского, точнее, «деза»: Хрущев к ядерной войне не готов и ее не хочет. А потому Кеннеди не стал рисковать, и кризис разрешился мирным путем.

Есть такое понятие «информационный шум». Это фон, в который вкрапливаются «зерна» нужной (в данном случае для Запада) информации или дезинформации. Пеньковскому был дан карт-бланш в этом вопросе. То есть он мог говорить обо всем, о чем считал нужным во время бесед с «коллегами», но в рамках заранее оговоренного широкого круга вопросов.

Те, кто готовил книгу «Записки Пеньковского», схватили суть верно, не предполагая, что это был «информационный шум». Пеньковский, судя по книге «Шпион, который спас мир», говорил о себе правду, лишь кое-где ее изменял, дополняя деталями и усиливая акценты. Все это работало на легенду.

Известно, что Пеньковский не был обижен памятью еще с детства. И позднее, например в Киевском артиллерийском училище, он знал таблицы расчетов стрельбы наизусть. Но чтобы создать «информационный шум», надо обладать эрудицией. Если бы Пеньковский не был начитан, не знал литературы, истории, особенно военной, не окончил две академии, он не смог бы выдержать 17 бесед с четырьмя асами СИС и ЦРУ. На этих встречах он должен был манипулировать сведениями широкого диапазона и… не запутаться в создаваемой им паутине легенды.

В общем, как мне представляется из опыта собственных встреч с канадцами, «шум» был создан значительный (с его устными и документальными сведениями работало в США 20 человек, а в Британии — 10). Пеньковский «шумел» и в годы «турецкого периода». На него работала атмосфера в советском посольстве в Анкаре: «напряженка» в отношениях сотрудников ГРУ и КГБ. Там эта «атмосфера» позволила начать поиски контактов с турецкими спецслужбами и их западными партнерами. Мотивы? Обида за жену и грубость генерала ГРУ стучали ему в сердце. Он писал в парторганизацию ГРУ о самодурстве генерала-резидента, который своим поведением вредил оперативной работе. А вовне пошла информация о Пеньковском — сутяжнике, конфликтном человеке…

Именно это письмо, принципиальное по своей сути, заставило обратить на Пеньковского внимание руководства ГРУ, которое вместе с КГБ готовило акцию по заданию ЦК партии в плане дезинформации и дискредитации Запада в его происках против СССР. «Недовольный офицер ГРУ» был подходящим фигурантом в акции тайного влияния. А его боевой опыт говорил о возможности использования фигуранта в сложной игре с подставой.

Попытки Пеньковского выйти в Анкаре на контакты со спецслужбами могли быть проверены западными разведками — что и было сделано. По задумке КГБ-ГРУ, Пеньковский должен был исчезнуть из Турции (в ореоле выгнанного из собственной резидентуры) и ждать выхода на него противника уже на территории СССР, то есть в Москве.

Когда ГРУ и КГБ объединили свои усилия в подготовке масштабной акции стратегического значения, среди исполнителей оказался Пеньковский с его «кляузным турецким периодом». Исподволь стали готовить легенду его «контрреволюционного прошлого» — отец-белогвардеец — якобы из-за этого Пеньковский был снят с поездки в Индию, но оставлен в ГРУ как ценный специалист. А чтобы усилить его «разведвозможности», Пеньковского ввели в состав мандатной комиссии для зачисления в ВДА — разведывательную академию. Можно только удивляться, как на Западе заглотнули эту приманку. Они могли просчитать, что Пеньковского на пушечный выстрел не должны были бы подпустить (с таким-то прошлым?!) к кадрам… А тут — «щуку» с «контрреволюционным душком» бросили в реку. Затем Пеньковский стал руководить подготовительными курсами для поступающих в академию. И как представляется, когда легенда-приманка была готова, Пеньковского вывели «под крышу» в ГК КНИР в конце 1960 года. С позиции этого комитета он стал доступен для Запада.

Время шло, но официальные контакты Пеньковского с иностранцами были вне поля зрения западных спецслужб. КГБ-ГРУ хотелось выйти на ЦРУ — главного противника в борьбе советских разведок. Позднее стало известно, что настойчивые попытки Пеньковского контактировать с западными официальными представителями в Турции были замечены. Но на уровне разведывательного сообщества НАТО было принято решение: в контакт с Пеньковским не вступать — это могла быть подстава с советской стороны.

Когда через Джорджа Блейка стало известно, что в недрах спецслужб Запада имеется такое решение, то отказ Пеньковского от поисков контактов с Западом только подтвердил бы эту версию: да, действительно, в Турции он был подставой.

В КГБ-ГРУ решили пробиваться к американцам. Так появилась серия подходов Пеньковского к студентам и западным бизнесменам. Он писал на Запад о желании работать на них. И, судя по японской поговорке: если долго стрелять в ручей, то обязательно попадешь в рыбу, — контакты возымели успех.

В письме Пеньковского в адрес Запада содержалась мысль: радеющий за мир на планете человек и здорово обиженный Советской властью хочет разоблачить планы советского руководства, или, как говорится в книге Джибни, «снять пелену таинственности с этих планов».

Обе наши спецслужбы тщательно проанализировали ситуацию с отказом от встреч с Пеньковским и пришли к выводу, что опасения американской стороны оправданны. Особенно на фоне громкого процесса над Гарри Пауэрсом, незадолго до этого представшим перед советским судом за шпионские полеты над Советским Союзом. Родилась идея: нужно подойти к американцам… через англичан — КГБ был известен весь состав их резидентуры при британском посольстве в Москве. Англичане могли реально использовать открывающиеся разведвозможности в лице Пеньковского, ибо ГРУ и Минобороны были для них более чем привлекательные организации.