Страница 31 из 81
Занимая позицию очень осторожного человека, Тургай смог создать впечатление, что готов пойти на выгодную для него сделку, но только при условии максимальной гарантии скрытности таких деловых отношений с канадцами. Рубежом в отношениях с «другом» стала «попытка продать» икону XIX века, во что «друг» был вовлечен.
После этого канадская сторона отвела бизнесмена от Тургая, а к нему самому, когда он ехал в поезде, был совершен подход с вербовочным предложением со стороны канадской контрразведки. Как и было запланировано, на этом этапе «работы» с канадцами Тургай предложение отверг и от денег в обмен на информацию отказался, но поставил условие, которое можно было понять так: готов сотрудничать под гарантии безопасности со стороны канадского правительства — убежище в случае провала и материальное обеспечение.
Такая линия поведения решала две задачи: во время вербовочного предложения выявить позицию канадской стороны (интерес, условия, гарантии) и убедить их в том, что безопасность — главный «болевой вопрос» в работе русского с канадцами.
Последующие встречи в Торонто и Нью-Йорке закрепили «вербовку», а в Швейцарии встречи были продолжены для передачи «информации» в обмен на деньги.
Готовили канадцы работу с их «московским агентом» Аквариусом на основе «прейскуранта» с оплатой за информацию от сотни долларов до сумм с пятью нулями. Теперь уже речь шла о сведениях политико-экономического характера, разглашение которых могло привести к миллионным убыткам для советской стороны.
В связи с антисоветской кампанией в Канаде советской стороной было принято решение реализовать собранные Тургаем сведения, а факт работы канадцев с «завербованным» русским коммерсантом предать гласности.
Канадская сторона отреагировала на провал работы своей контрразведки весьма болезненно. Была создана специальная правительственная комиссия — трибунал, которому советская сторона предоставила (через прессу) следующие доказательства вербовки советского коммерсанта: свидетельства о рождении, паспорта, счета в банках Канады и в Европе, карточки страхования, а главное — свидетельства участия правительственных чиновников в предоставлении от имени правительства Канады письменных гарантий на убежище в стране.
Члены трибунала признали, что эти документы имели очень важное значение для «дела», но все же ценой провала стала карьера, как писали в прессе, «шести блестящих офицеров канадской контрразведки, уволенных на пенсию».
Операция «Турнир» в ее активной стадии семь лет отвлекала усилия десятков сотрудников канадской спецслужбы. Советской разведке удалось заставить их работать по нашей программе. К «делу» оказалось причастным фактически все руководство КППП. Курирующий спецслужбу министр юстиции, он же генеральный прокурор страны, вынужден был подать в отставку.
Упредив работу канадской стороны против советских людей в Стране кленового листа, наша разведка вывела из строя полтора десятка профессионалов, часть которых, кроме уволенных, была понижена в должности или переведена в «глухие места». Работа отдела канадской контрразведки по советской колонии была дезорганизована.
Характерно, что канадцы до 90-х годов считали советского разведчика Тургая (их Аквариуса) своим честным «московским агентом», «разоблаченным и замученным в подвалах КГБ на Лубянке».
Ну а «дело Пеньковского»? Оно при чем? Учитывая, что Тургай, Аквариус и автор этого повествования одно и то же лицо, то будет понятен мой интерес к «делу Пеньковского».
Закончен экскурс в историю проведения некоторых акций тайного влияния — операций советской разведки в 20–70-х годах. Общая для всех них характерная особенность — эффективность по дезинформации противника с целью дезорганизации работы спецслужб стран, враждебных СССР. В операции «Заговор послов» — против Англии, Франции, США; в операции «Трест» — против эмигрантских военизированных формирований во Франции и Германии, других странах Европы и Дальнего Востока; в операции «Снег» — против Японии; в операциях «Монастырь» и «Березино» — против фашистской Германии; в операции «Турнир» — против Канады.
На фоне этих операций любопытно было бы рассмотреть спорное и таинственное «дело Пеньковского» с точки зрения указанной выше особенности в работе советской разведки в области дезинформации. А раз в «деле» есть «спорные сведения и факты», то они имеют право на интерпретацию. Ибо, как говорит Н. Маккиавелли: «факты беззащитны, если их не поддержат люди».
Следующая, самая большая глава книги, посвящается анализу «дела Пеньковского» под углом зрения: «подстава — неподстава», а значит — «предатель — непредатель».
СССР является сверхдержавой благодаря двум главным инструментариям своей политики: его военной мощи и глобальному аппарату активных мероприятий.
Рой Годсон, профессор, ведущий американский эксперт в области дезинформации
Глава 3. «Феномен» — место и время задано
В предыдущих главах были рассмотрены послевоенные отношения двух великих держав — СССР и США на фоне Карибского кризиса. При этом затрагивались вопросы участия служб в этой ситуации в интересах советской стороны.
Каждая из служб Советского государства во время Карибского кризиса работала в рамках своей компетенции — дипломатической, военной, разведывательной… Они по-разному были эффективны в процессе разрешения кризиса. Но в этом повествовании говорится о внешней разведке, и потому отдельным разделом затронута проблема специфики проведения акций тайного влияния на примерах операций госбезопасности в 20–70-е годы.
Акции, анализ их и выводы об эффективности, сделанные в предыдущей главе книги, могут послужить фоном для более скрупулезной, углубленной и всесторонней оценки «дела Пеньковского» в свете операций по дезинформации Запада в переломный период отношений между СССР и США в условиях ракетно-ядерного противостояния во время Карибского кризиса.
А потому «мемория досад» (претензий) к «делу Пеньковского» пополняется еще тремя мнениями компетентных специалистов, которые упорно отстаивают версию о Пеньковском, как о «человеке советской госбезопасности».
Так, британский журналист Чепмен Пинчер утверждает в пользу советской стороны: «Дело Пеньковского было крупной операцией по дезинформации…» Один из авторов известной книги-анализа «Шпион, который спас мир» Джеральд Шектер высказывает множество версий о «деле», в частности и в пользу гипотезы «Пеньковский — подстава»: «С этим также согласны некоторые старшие офицеры службы безопасности (МИ-5) и разведки (МИ-6)».
Наконец, главный оппонент тем, кто возводит в Британии Пеньковского на пьедестал «шпиона века» в пользу Запада, Питер Райт, контрразведчик и крупный аналитик, говорит: «Он (Пеньковский) помог убаюкать подозрения Запада более чем на десять лет и ввел нас в заблуждение относительно истинного состояния советской ракетной техники».
В последнем высказывании содержится конкретизация цели советской стороны в «деле Пеньковского»: дезинформация Запада при создании Советами действенного «ракетно-ядерного щита».
Вот почему далее речь пойдет об интерпретации известных фактов из «дела», но с точки зрения способности советской госбезопасности проводить акции тайного влияния, равные по масштабу этому «спорному делу». И главным здесь моментом станет сравнение «рабочей гипотезы» о месте и времени появления Пеньковского в интересах советской стороны (об этом говорилось в предисловии) с реалиями «дела» как источника сведений о Пеньковском-подставе.
В предыдущих двух главах автор выступал от третьего лица. Теперь будет вестись разговор о его личной позиции в отношении «дела Пеньковского», и потому он выступит уже от собственного имени. Он шаг за шагом попытается раскрыть логику и «механизм» его собственного «расследования», которое заняло у него не одно десятилетие.