Страница 22 из 81
В первой главе была затронута лишь одна сторона в работе советской разведки. Речь идет о канале связи между главами двух держав в острейшем кризисе — Карибском. Этот канал работал на «большой блеф» Хрущева, помогая советскому лидеру формировать стратегическую выгоду от ситуации с ракетами на Кубе.
Но следующая глава — это раскрытие самого «инструмента» — акции тайного влияния в большой политике, который в рамках «большого блефа» решает еще одну суперзадачу — дезинформация Запада об уровне в СССР ракетно-ядерной готовности. Под прикрытием этой дезинформации советская сторона выиграла время для создания эффективного «ракетно-ядерного щита».
Проводником такой дезинформации стал кадровый разведчик, выступавший перед Западом под личиной предателя Родины. Он оказался в качестве «агента» западных спецслужб в заданном нужном месте и в нужное время.
В истории Российского государства и его спецслужб был ряд полезных иностранных агентов («кто?»). В XIX веке — это министр иностранных дел Франции, завербованный самим императором Александром I перед походом Наполеона в Россию. В начале ХХ века — руководитель австрийской контрразведки. В 30-х годах — антифашисты «Красной капеллы» в Германии и «Кембриджская пятерка» в Англии — важнейшие источники информации в годы Великой Отечественной войны. И наконец, целая плеяда ценнейших агентов в послевоенное время — представителей спецслужб, политиков, ученых…
В годы Великой Отечественной войны задачу по созданию новых видов вооружений советская сторона решала одна, без поддержки западных союзников. В нашу страну по ленд-лизу шла не первоклассная военная техника, коей владели на Западе, а «залежалый товар» со складов Англии, США, Канады. Так было с авиацией, взрывчатыми веществами, навигационными приборами для авиации и флота. Но и этой помощи мы были рады.
Рассчитывая на «ядерную дубинку» против СССР и всего мира в послевоенный период, американо-английские разработки в области атомного оружия тщательно скрывались от советской стороны. Американцев и англичан можно понять — СССР (а ранее Россия) никогда не были настоящими партнерами в сфере экономического влияния — только противники. И лишь в ХХ веке они дважды становились союзниками: в Первую мировую войну — в рамках Антанты и во Вторую мировую — в рамках антигитлеровской коалиции. Оба раза мотивы такого сотрудничества лежали на поверхности: победить малой кровью… для своих государств, а проще — «загребать жар чужими руками».
В годы войны советская научно-техническая разведка (НТР) не дремала, а выстлала «ковровую дорожку» под создание новых видов оружия, которыми располагал Запад в то время. Промышленность же наша шла дальше. Это была скоростная авиация — реактивная и высотная (операция «Воздух»), радиолокация (операция «Радуга»), более сильные взрывчатые вещества и синтетический каучук (операция «Зелье»), защита от химического оружия (операция «Парфюмерия»).
Вершиной мастерства советской разведки — политической и военной — было проникновение в секреты «Манхэттенского проекта» США по созданию атомной бомбы. В послевоенное время этот подвиг привел к тому, что США не смогли доминировать в мире, опираясь на атомное оружие — баланс сил не позволял. Но наша страна шла дальше: в 1954 году была запущена первая в мире атомная электростанция.
С подачи разведки наша авиация смогла выйти на передовые рубежи в области создания истребительной реактивной техники. Уже в 1950 году наши самолеты МИГ-15 господствовали в воздухе в Корейской войне. Давая ученым и инженерам нужную информацию, советская сторона основала свои ПВО на базе современных радиолокационных систем, которые быстро нашли применение в артиллерии сухопутных войск, в воздухе и на море.
В послевоенные годы НТР, вопреки идеологическому запрету «сверху», собирала обширную информацию по кибернетике, названную псевдоучеными нашей страны «гулящей девкой империализма», и тем самым спасла советскую науку от информационного вакуума в этой области.
Все эти люди — носители информации и сотрудничавшие с советской разведкой — были агентами, а значит их деятельность характеризовалась устойчивыми признаками.
СеКССС — именно эта аббревиатура отличает агента как носителя информации от других источников сведений. Это и есть уровень отношений источника с разведчиком или разведкой в целом.
«Се» — секретные отношения по содержанию работы и передаваемой информации. «К» — конспиративные отношения по скрытности контактов «агент — разведчик». «С» — сознательная работа на разведку. «С» — сотрудничество в силу общности мотивов работы с разведчиком — моральных либо материальных. «С» — систематическая работа по передаче информации.
Вот вроде бы и все. Пять признаков — и перед человеком-агентом уже иной мир отношений с государством и обществом, с политическими убеждениями и моралью, наконец, ощущение полезности тому «богу», которому разведка и агент служат.
Ярким примером убежденности в правомерности своих контактов с советской разведкой явилась работа агента Брайтенбаха из гестапо, информация от которого составила 28 томов документальных материалов (1929–1942). Антинацистские настроения привели его в агентурную сеть нашей разведки, причем добровольно и по собственной инициативе. Как профессионал-контрразведчик, он мог действовать скрытно и эффективно, часто на грани смертельного риска, в «логове волков», какой справедливо считалась сильнейшая из спецслужб гитлеровской Германии — гестапо.
Другое характерное событие из жизни разведки: Корсиканец и Старшина — организаторы двух антифашистских групп в столице Третьего рейха, работа которых объединила сотни немецких патриотов. Это был коллективный протест германских интеллектуалов фашизму, как идеологии, и сознательная жертвенность на алтарь Победы над нацистской Германией. Они шли на «голгофу» понимая, что разгромить нацистский Третий рейх сможет только Советский Союз — антипод фашизму. Уже зная, что их радиостанции пеленгует гитлеровская контрразведка, антифашисты фактически круглосуточно передавали советской стороне информацию стратегического значения — количество войск, качество вооружения, направление и сроки ударов германского вермахта на советско-германском фронте. Их уже не было в живых, а полученная от них информация «работала» во время Курской битвы (1943).
В послевоенные годы ряды агентурной сети советской разведки пополнились новыми источниками информации и агентами тайного влияния. Ситуация в мире требовала от разведки не только информацию о планах Запада по ракетно-ядерной стратегии против СССР, но и активного влияния на международные процессы, как, например, это было в операции «Центр».
Разве не жажда активного тайного влияния стояла в основе «большого блефа» Хрущева с использованием всего набора «инструментов» во внешней политике — вооруженных сил, дипломатии, спецслужб.
Далее будет рассказано о нескольких акциях тайного влияния — операциях госбезопасности в 20–70-х годах. Общий критерий их результативности — противодействие усилиям противника в интересах внешней политики СССР на международной арене в дни мира и войны.
1918. Операция «Заговор послов»
В ноябре — декабре 1918 года в Москве заседал Верховный революционный трибунал: рассматривалось дело союзнических миссий в России.
На скамье подсудимых находилось шесть участников заговора против молодой Советской республики, возглавляемого британским послом Локкартом. Он и еще три активных участника с французской и американской стороны отсутствовали и находились за пределами России. В ходе предварительного расследования показаниями арестованных, свидетелей и неопровержимыми уликами была доказана преступная деятельность, которой занимались главы и сотрудники миссий, а также их агенты.
«Благие» намерения Антанты получили огласку и вызвали широкий общественный резонанс, далеко выходящий за пределы России. Судебное разбирательство подтвердило опору англо-франко-американской коалиции на представителей контрреволюционных сил внутри России, пособничество которых предусматривало шпионаж, подкуп и дезорганизацию Красной Армии, взрывы мостов и поджоги продовольственных складов… Все это с целью свержения новой власти в России. Имелось в виду даже убийство вождей революции. В приговоре говорилось: