Драгоценная кровь

И снова в замке закипела работа. Женщины собирали остатки провизии, которую можно взять в дорогу, мужчины готовили чучела.

— А что с больными и ранеными? — робко спросила Кас.

Она хотела сказать прямо: «Что с Тревом?» — но язык не повернулся. Сэм молча положил тяжелую ладонь подруге на плечо, и девушка вдруг расплакалась.

— Утри слезы, — попросил тот. — И не ходи за мной.

Кассия прекрасно помнила знаменитое хладнокровие Самуэля, проявившееся еще в глубоком детстве. Помнила, как тот без сожалений одним взмахом ножа закончил страдания старой больной собаки. Но Тревор не пес!

Бедняжка стояла, прикованная к полу осознанием ужасной правды. Секунды песчинками утекали сквозь пальцы. Поверить в то, что Сэм всерьез собирается убить друга, не составило труда. Обливаясь горячими слезами, Кас выбежала за Самуэлем. Сердце выскакивало из груди. Все картины смерти меркли перед той одной. «Предотвратить во что бы то ни стало!» — колотилось в висках.

Каково же было облегчение, когда у самого лазарета Кас застала трогательную картину. Милани со служкой готовили больных к побегу.

— К своим пойду, — уверенно вещал одноногий боец, примеряясь к рогатине. — Они в форте на севере. Там не пропадем. Махнешь со мной, красавица?

— Я? — Миланм покраснела. — Я честная девушка!

— Какая?! — ухмыльнулся тот и ловко прижал женщину к себе. — Ты же не знаешь, о чем это я. Соглашайся.

— У меня… госпожа, — не пытаясь отбиваться, пролепетала Милани.

— Можешь быть свободна, Милани, — откашлявшись, произнесла Кассия. — Отпускаю тебя…

Яркая, как начищенная монета, луна освещала двор. Последние стражи для вида выкрикнули команды, обычные при смене караула, усадили подготовленных болванов на крепостной стене. Последний раз защитники погибшей крепости сверили план отступления и съели свой последний ужин.

В темном сыром тоннеле пахло мышами. Скользкие камни и ручейки под ногами. Впереди шел Самуэль. Когда один падал, идущие рядом помогали ему подняться.

К счастью, Сэм даже не заподозрил подругу в жутких домыслах. Он тащил тяжелого Тревора на себе, указывая остальным, путь на волю. Кассия рассчитывала, что рано или поздно они втроем непременно посмеются над нелепыми страхами.

Как бы ни наваливалась усталость, никто не останавливался. Тоннель змеился, то сужаясь, то расширяясь, уводя людей в неизвестность. Кас потеряла счет времени, когда впереди забрезжил свет.

Самуэль скомандовал затаиться, положил Трева на землю и скользнул к опутанной лозой расселине. Снова томительное ожидание, но гораздо короче прежнего. Труднее всего оказалось просто расстаться. Защитники Фальвика смотрели друг на друга, щурясь после блужданий в потемках, и не двигались с места.

— Берегите себя, — бросил Сэм.

Он махнул рукой, взвалил Тревора на плечи и подтолкнул Кассию к белому проему. Но девушка ощущала острую потребность сказать что-нибудь. Она набрала воздуху в грудь и подняла взгляд.

— Фальвик не пал, — вдруг произнесла она.

— Как же не пал? — прокатился по цепочке сдавленный шепот.

— А так. — Кассия выпрямилась. — Фальвик — это вы.

— Идем, Кас, — заторопил Самуэль. — Не уверен, что алкмаарцы еще не обнаружили пропажу.

Свежий воздух опьянял. Ласковая летняя зелень, не тронутая войной, шелестела так, словно последние события — плохой сон из-за чересчур сытного обеда. Кассия узнавала каждый куст и каждую кочку. Мудрый лес радушно принимал свою непутевую дочь.

— Ты улыбаешься? — спросил подругу Сэм.

— Да, — призналась Кас. — Мы трое живы. И мы вместе.

Глава шестая,

в которой Кассия получает подарок

Сердце звало Самуэля на границу с Альянсом. Он выдумывал скудные объяснения вместо того, чтобы признать: судьба Острых Копыт волновала ничуть не меньше судеб остальных друзей. Те пожары за рекой — следы столкновений с силами Алкмаара. Теперь это было очевидно. Нежить прошла сквозь эльфийские земли — едва ли без боя.

Тревор воспринял новость о побеге защитников весьма болезненно. Он скрежетал зубами от бессильной злости. «Почему вы не бросили меня там? — спрашивал Трев. — Только гибель могла оправдать такое поражение!».

— У тебя горячка, — терпеливо возражал Сэм. — Рыцарский зуд. Твои родители первыми покинули Фальвик. Еще до того, как заварилась каша. В конечном счете, барон поручил охранять Кас. Она — жива. И про нежить речи не шло.

— А как же моя честь? — Тревор таращился на друга широко распахнутыми глазами.

— Не обижайся, но «честь» к лицу девицам, — усмехался Самуэль. — У вас это как-то кособоко получается. Все, что мешает выживанию, — плохо. Когда честь не позволяет тебе стать скотом, честь — хорошо. Когда она заставляет нелепо сдохнуть — не очень.

— Любишь альтернативные варианты? — распалялся тот. — Чтобы не стать скотом в своих глазах, иногда лучше сдохнуть!

— Тогда это не честь, а тщеславие. Я умру весь в белом, а кто придет потом, пусть разгребает компостную кучу, которая осталась?

Сэм получал удовольствие от бесконечных споров. Лишь они становились для него поводом размять горло и нарушить молчание. Сердитый Трев, в основном из вредности, воротил нос от резко пахнущих зелий, которыми пичкал Самуэль.

— Ну, как дитя неразумное. — Кас всегда подсаживалась рядом, когда диалог заходил в тупик. — Победы бывают разные. Так? Мертвяки просто лопались от гордости, в кулаке нас держали. И что? Не удержали.

Она видела в своих словах бездну смысла, Самуэль соглашался, а для Тревора эта мелочь служила пусть и слабеньким, но утешением. Он глотал лекарство, поворачивался на бок и засыпал.

Дороги прочесывали ходячие покойники. Только друзья ловко прятались. Кое-где компания натыкалась на драные алкмаарские доспехи и разбросанные остатки звериной трапезы.

— Столько костей пришло в лес, — посмеивался Сэм. — Вот волкам радость-то.

Кассия успела отвыкнуть от походной жизни. Она не жаловалась, однако друзья все понимали. После уютной постели жесткая земля не особенно вдохновляла. Затекшее тело ныло по утрам, а одеревеневшие суставы не желали двигаться.

— Надо пробиваться к заимке, — робко предложила Кас. — Там и затаиться можно, и обороняться. Не найдет ее никто, если точно не знаешь, где искать.

— Наш козырь — мобильность. — Трев поморщился. — Если замок не удержали, хлипкий бревенчатый домик тем более не удержим. Еще и вдвоем. Прости.

— Но там можно пополнить запасы еды, — уперлась девушка.

— Давай попробуем. — Самуэль спрыгнул с дерева. — Отсюда все равно пора уходить. Милая полянка, только следы лагеря мертвякам дарить нет смысла. А чем дольше стоянка держится, тем…

— Да-да, — отмахнулся Тревор, — тем сильнее мы успеваем нагадить.

— Не совсем, но почти, — пряча улыбку, согласился Сэм.

Движение в сторону дальней заимки превратилось в незамысловатый танец: шаг вперед и два назад. Чем ближе к границе, тем чаще попадались алкмаарские дозорные. Но они не замечали скрытых тенями и листвой людей.

Самуэль не допускал ошибок, не позволял рисковать и умело заметал следы. Раз за разом он пытался нащупать лазейку, чтобы протащить мимо патрулей менее ловкого по этой части Тревора. Друзья днями безрезультатно кружили по лесу. Сэм не злился. Порой Кас начинала думать, что тот не умеет этого делать. Зато Трев справлялся за троих.

— Еще одна ночь без костра и еще одна горсть кислых ягод вместо мяса, и я предпочту смерть в бою, — проворчал парень.

— Как торопишься, — прищурился Самуэль. — Не терпится встретиться с Мортис?

— Признайте, что идея с заимкой провалилась, — развел руками Тревор. — Пора уже. А после разработаем новый план.

— И это говорит человек, не умеющий смиряться с поражением? — Кассия едва не плакала.

Бедняжка так верила, что все же доберется до домика Саймона. Она уже видела знакомый двор, грезила запахом травяного отвара, мечтала, как уснет, положив голову на подушку, а не на кочку. Все рассыпалось прахом.