Страница 40 из 72
И все-таки Каталина не удержалась, оглянувшись еще раз, когда они подъезжали к центру города. Альбер, заметивший, как она жадно следит за дорогой через зеркало заднего вида, теперь спросил, не опасается ли она слежки. Каталина поспешно ответила: «Нет, конечно. Какая чепуха!»
Неожиданно Альбер затормозил и сказал: «Мы приехали». Они остановились у маленького двухэтажного дома с балконом, откуда свисали кашпо с красивыми цветами нарядных оттенков. Каталина задержала дыхание. Они дважды позвонили в дверь, прежде чем на пороге с приветливой улыбкой появилась Мари, вытирая руки о фартук с ярким рисунком.
— Здравствуй, Мари, — поздоровался сторож.
— Здравствуйте! — повторила Каталина.
— Альбер, мадемуазель Пенан! Здравствуйте. Вот так сюрприз! Но входите, входите же. А я только что испекла пирог с ежевикой. Чувствуете, как чудесно пахнет?
Мари, не умолкая ни на минуту, провела их через узкий и темный коридор в гостиную. Комната тоже оказалась не очень большой и не особенно уютной, но мягкий послеполуденный свет, вливавшийся в окна, создавал иллюзию простора.
— Садитесь, садитесь, мадемуазель Пенан. Ради Бога, Альбер, не стой как столб и предложи девушке кресло. Чему тебя только учили родители? — упрекнула она сторожа, поспешившего выполнить ее указание, точно нашкодивший мальчишка. — Пойду принесу пирог и кофе. Я мигом. Но какой приятный сюрприз!
Мари вскоре вернулась, причем, как и следовало ожидать, неукротимый поток слов бежал впереди нее.
— А Жорж мой в баре с приятелями, играет в карты. Ох уж эти мужчины… Только и думают о картах, сигарах и бутылочке вина. Все они одинаковы, — заявила она, закатывая глаза с забавным выражением смирения. — Все, кроме славного Альбера. Он в злачные места ни ногой, насколько мне известно.
— Я свое выпил в юности, — попытался оправдаться сторож.
— А Жорж мой разве нет? Да если бы ему платили по франку за каждый выпитый литр, я могла бы покрыть все стены золотом. Так что не говори глупости. Я прекрасно тебя знаю, Альбер Морель. Со мной можешь не притворяться. Ты мужчина положительный, да-да, месье, и нечего этого стыдиться. Правда, мадемуазель Пенан?
— Аминь! — Франки стали достоянием истории, но Каталина подумала: мадам Бонваль могла бы по-прежнему выкладывать стены золотом, если бы вместо франка ей давали по одному евро за литр, выпитый мужем, так что, в сущности, какая разница?
Сделав крошечную паузу в своей нескончаемой речи, Мари подала кофе и положила по большому куску пирога с ежевикой Альберу и Каталине и кусочек поменьше — себе.
— Я вынуждена беречь фигуру, поскольку я слегка располнела. Хотя Жоржу все равно. Ему всегда нравились толстушки, — сообщила она, заговорщически подмигнув Каталине, и попробовала свой пирог едва ли не с застенчивостью. — Ну ладно…
Прежде чем Мари успела разразиться новой тирадой, Альбер поспешил вставить слово:
— Мы пришли не просто навестить тебя, Мари.
— О, неужели? — Она неуверенно улыбнулась.
— Да.
— Ты меня пугаешь, Альбер. Что-то стряслось в усадьбе?
— Если я тебя попрошу рассказать кое о чем, ты расскажешь?
— О, ну разумеется, — подтвердила Мари, бросив мимолетный взгляд на Каталину, не проронившую ни звука. — Если знаю, конечно…
— Ты точно знаешь. Я хочу, чтобы ты мне рассказала, нам рассказала все о дедушке Каталины. Все. Понимаешь?
Мари тотчас сделалась очень серьезной. Каталина не подозревала, что у этой приветливой, улыбчивой женщины бывает такое строгое, даже суровое выражение лица.
— Но Альбер…
— Пожалуйста, Мари. Для меня. Ей нужно знать, а я ни за что не расскажу, если ты не захочешь.
Женщина пристально посмотрела на сторожа, не добавившего больше ни слова. Потом она повернулась к Каталине, глядевшую на нее с надеждой и мольбой.
— Ну, хорошо-хорошо, — сказала Мари со вздохом. А затем решительно заговорила: — Профессор Пенан — его так все называли в городе, приехал к нам в феврале 1944 года. Он купил усадьбу в предместье, а через неделю устроил шикарный прием, пригласив одних немцев. Представляете, какую бурю негодования он вызвал? Он тратил море денег, принимая немцев и вручая им дорогие подарки. В Жизоре считали тогда, считают и теперь: ваш дед так поступал, поскольку тесно сотрудничал с нацистами, но лично я в этом не уверена.
У Каталины защемило сердце, когда она это услышала. Мари запнулась, и стало понятно: она приступает к самой трудной для себя части рассказа.
— Мой свекор, отец Жоржа, тоже вечно торчал в баре, о котором я уже упоминала, ни дня не мог без этого прожить. Он продолжал ходить туда и во время оккупации. Только в те годы вино стоило недешево, а лишних денег ни у кого не водилось. Ни у кого из местных, поскольку у деда вашего денег было хоть отбавляй. Он всегда носил с собой кожаный портфель. Никогда с ним не расставался, понимаете? Но лучше я начну с самого начала… Много лет назад муж рассказал мне историю, которую сам услышал от своего отца. Мой свекор ужасно напивался каждый день, так что обычно валился на кровать в одежде и ботинках и уже через три минуты громко храпел. Но однажды он то ли выпил мало, то ли вино развязало ему язык, и его потянуло на разговоры. А явился он домой поздно, и все спали, кроме сына, и слушателей под рукой не оказалось. По словам Жоржа, отец принялся жаловаться, что вынужден жить голодранцем, а мог бы стать богатым человеком. И добавил: «Все Клод проклятый». Жорж подумал, будто отец бредит спьяну, и посоветовал ему ложиться спать. Свекор рассердился, увидев, что сын не отнесся серьезно к его словам, и тогда решился сделать признание, и я вам сейчас о нем расскажу…
Вы же знаете, что такое маленький городок. Кому-то придет в голову какая-нибудь глупость, и люди начинают повторять, передавать один другому, пока в итоге все не утвердятся в мысли: сказанная глупость есть истина в последней инстанции. И вот некто пустил слух, будто дед ваш не выпускает из рук портфель, так как хранит в нем свои деньги. Затем другой простофиля стал уверять, что это правда, поскольку он сам видел, как Клод доставал из портфеля пачку банкнот. Вранье, конечно, но в результате… Мой свекор умом никогда не блистал, а тут ему померещились легкие деньги. И он придумал способ, как… ммм… как… Ну, вы понимаете. Он составил настолько глупый план, что тысяча и одна случайность могли ему помешать. Но ему повезло, и все вышло так, как он задумал. Впрочем, нет, не все. Денег в портфеле не оказалось.
Однажды вечером ваш дед появился в баре. Он всегда туда заглядывал, если планировал начать работу на рассвете. В заведении толклось полно народу, и в тот раз Клод пришел без своего приятеля, немецкого офицера. Мой болван-свекор усмотрел в этом знак свыше. Он вышел из-за стола и протиснулся к стойке, поближе к вашему деду. Свекор не вступал с ним в разговоры, просто стоял рядом и тянул свое вино. Портфель находился на месте: Клод пристроил его, как обычно, прижимая ногами к стойке. Свекор дождался, когда ваш дед закажет выпивку, и, воспользовавшись поднявшейся суматохой из-за сыгранной партии в карты (мужчины без конца спорят из-за дурацких карточных раскладов), вылил в бокал вашего деда жидкость, купленную в тот день в аптеке. Лекарство из разряда сильных слабительных, от которых… ну… Не понимаю, как ваш дед не почувствовал, что с вином что-то не так? Но он выпил его до капли.
Через пять минут подействовало слабительное. Слава Богу, не случилось ничего действительно серьезного, поскольку свекор угостил его жуткой дрянью. Судя по всему, ваш дед пулей выскочил из бара, но даже в такой критической ситуации не забыл прихватить с собой портфель. Свекор на это и рассчитывал. Он последовал за Клодом в плохо освещенный туалет. Там ему пришлось подождать, пока не уберется восвояси парочка пьяных, и он остался наедине с Клодом, мучившимся в кабинке. Свекор поспешно замотал голову, натянув нечто вроде капюшона, пинком ноги вышиб дверь кабинки и врезал кулаком вашему деду, даже не дав ему, бедному, опомниться от удара дверью. Несчастный растянулся на полу без сознания. А свекор воспользовался возможностью украсть портфель, спрятал его под одеждой и спокойно прошел через весь бар, не вызвав подозрений. Он направился в переулок на задворках бара. Он надеялся найти миллионы в портфеле. Но как я уже сказала, денег там не оказалось. Свекор вывернул его наизнанку, но не обнаружил ни сантима. В портфеле лежали только большие листы бумаги, такой полупрозрачной, на которую ваш дед скопировал знаки, высеченные в Башне заключенных. Вы их уже видели, мадемуазель Пенан? — Каталина кивнула, и Мари продолжила рассказ: — Еще там находились странный прибор, несколько книг и документы. Один из них выглядел очень древним. Свекор решил попробовать выгодно продать его и потому забрал. Остальное добро он бросил прямо там, на улице. И отправился домой как ни в чем не бывало. Когда ваш дед пришел в себя, то обнаружил, что у него украли портфель, который в конце концов нашелся там, где свекор его выбросил. Клод не видел лица нападавшего и тем более не мог описать, во что тот был одет, и свекра никто не заподозрил. Вот, собственно, и все…