Страница 15 из 42
30 июля. Приближаемся к Англии. Погода великолепная. Распустили паруса. Я был ужасно утомлен и заснул как убитый. Меня разбудил офицер и доложил, что рулевой и еще один матрос исчезли. Я остался с офицером и двумя матросами.
2 августа. Два дня туман. Парусов не спускаем, так как при малом количестве рук было бы невозможно поднять их. Идем, куда несет ветер — верно, к новым бедствиям!
4 августа, полночь. Проснулся внезапно, услышав крик. Выбежал на палубу и натолкнулся на офицера. Он тоже слышал крик. Опять на вахте никого не оказалось; еще один матрос пропал! Да помилует нас Бог! Офицер говорит, что мы проходили недалеко от Дувра, когда раздался крик. Если так, то мы теперь в Северном море.
Туман преследует нас.
5 августа. В полночь я пошел сменить вахтенного, но не нашел его. Ветер был довольно сильный, и не желая бросить судно на произвол судьбы, я громко позвал старшего офицера. Он прибежал растерянный, в одном нижнем белье. Мне показалось, что он потерял рассудок.
Подойдя совсем близко, офицер глухо прошептал мне в самое ухо:
— Он здесь, я знаю! Я видел его. Он принял вид человека, высокого, худого и смертельно бледного! Он был внизу и выглядывал из люка. Я подкрался к нему и пронзил его ножом, но нож не причинил ему вреда, а как будто проколол воздух.
Офицер выхватил нож.
— Но он здесь, и я найду его! Он может прятаться в трюме в одном из ящиков. Я развинчу их все и поймаю его. А вы постойте у штурвала!
И с решительным видом он спустился вниз. Ветер был резкий, и оставить штурвал я не мог. Я видел, как офицер вернулся на палубу с инструментами и фонарем и направился в трюм. Он, очевидно, сошел с ума, но остановить его я не мог.
Судя по накладным, в ящиках находится земля, так что ничего не сделается с ними, даже если он перевернет или откроет их. Я молю Бога, чтобы туман рассеялся. Тогда я направлю судно в ближайшую гавань, срежу паруса и подам сигнал о помощи…
Все кончено! Поначалу я надеялся, что офицер успокоится, так как до меня долетел стук молотка, а работа в этих случаях полезна, но внезапно в трюме раздался такой душераздирающий вопль, что у меня застыла кровь в жилах. Офицер выбежал на палубу с безумными глазами и искаженным от ужаса лицом.
— Спасите меня, спасите! — закричал он, дико озираясь. — Он здесь! Я это знаю! Капитан, только море спасет нас от него! Другого выхода нет!
Я не успел сделать и шага, чтобы удержать безумца, как он бросился за борт. Думаю, что я разгадал тайну. Этот сумасшедший убил матросов, одного за другим, а теперь сам последовал за ними. Да поможет мне Бог! Как я объясню все это, когда судно придет в порт? Но достигнет ли оно его когда-нибудь?
6 августа. Туман сгущается, солнца совсем не видно. Я не посмел оставить штурвал и всю ночь простоял на палубе, окруженный ночным мраком, я видел… его! Да простит мне Бог эти слова! Но офицер был прав, когда бросился в море. Лучше умереть, чем… Но я капитан, оставить судно не имею права. Когда я почувствую, что силы покидают меня, я привяжу руки к штурвалу вместе с распятием, до которого он дотронуться не посмеет, и спасу свою душу и свою честь.
Я слабею; ночь кажется бесконечной… Если он опять посмотрит на меня, я не успею сделать того, что хочу…
В случае крушения судна в моем кармане найдут бутылку с этими записями и поймут, в чем дело, а если нет… По крайней мере, все будут знать, что я остался верен своему долгу. Бог и Пресвятая Богородица помилуют меня, грешного…»
Так заканчиваются записи капитана.
К сожалению, мы никогда уже не узнаем, что все-таки произошло на «Дмитрии». Действительно ли сумасшедший офицер убил матросов и покончил с собой, бросившись в море, или это было нечто вроде коллективного помешательства? Пока же решено похоронить капитана на кладбище над городом со всеми почестями. Похороны назначены на завтра, и еще одна тайна моря будет погребена вместе с ним».
Глава VIII
8 августа. Я не спала почти всю ночь. Буря была ужасная. Порывы ветра, казалось, вот-вот поднимут дом в воздух, а раскаты грома напоминали артиллерийскую канонаду.
Луси вставала два раза и одевалась во сне. Мне почти силой приходилось укладывать ее в постель. Какая странная вещь сомнамбулизм!
Рано утром мы спустились в гавань, чтобы узнать, не случилось ли чего ночью. Солнце ярко светило, воздух был чист и свеж, но море еще не успокоилось. Я невольно обрадовалась мысли, что Андрей в эту страшную ночь находится на земле, а не на море. Но где он? Я ужасно беспокоюсь.
10 августа. Похороны несчастного капитана были очень трогательны. До кладбища гроб поочередно несли на руках капитаны всех судов, находящихся в порту.
Бедняжка Луси расстроена до такой степени, что я удивлена. Она ведет себя крайне странно, сама не понимая этого. Возможно, на нее так подействовала смерть Свайлса? Сегодня утром его нашли на нашей скамейке со сломанной шеей. Доктор уверяет, что бедняга перед смертью чего-то очень испугался, так как на его лице застыл ужас. Несчастный старик, может быть, он увидел свою смерть? А Луси крайне впечатлительна… Наверное, она и сегодня будет спать тревожно.
Все эти странные происшествия взбудоражили город: корабль без команды, управляемый мертвецом, ужасная смерть несчастного капитана, привязанного к штурвалу с распятием в руках, его трогательные похороны… Думаю, нам с Луси будет полезно пройтись перед сном.
10 августа. Как я устала! Если бы я не считала своим долгом вести дневник, то и не открыла бы его сегодня.
Мы совершили дивную прогулку. Луси оправилась и повеселела. Мы выпили чаю в постоялом дворе и повернули домой. Луси и я были так утомлены, что решили сейчас же лечь спать. Но у миссис Вестенра сидел молодой священник. Слава Богу, он вскоре ушел, так что нам удалось подняться к себе довольно рано.
Луси уже спит. Цвет лица у нее великолепный, она кажется совсем здоровой. Надеюсь, эта ночь будет спокойной.
Если бы только знать, что сталось с Андреем… Да хранит его Бог!
11 августа. Опять открываю свой дневник; спать не могу. Я пережила ужасное приключение!
Я заснула, как только легла в постель, но внезапно проснулась, как будто кто-то толкнул меня, от необъяснимого страха. В комнате было темно, и кровати Луси видно не было. Я включила свет… Кровать Луси оказалась пуста, а дверь, которую я заперла на замок, открыта. Однако халат и платье Луси висели на вешалке.
«Слава Богу, — подумала я, — она в одной ночной рубашке и, следовательно, где-то в доме». Я быстро спустилась в гостиную, но там никого не было. Со все возрастающим страхом я осмотрела остальные комнаты. В прихожей входная дверь оказалась открытой… Значит, Луси вышла!
Схватив шаль, я выбежала на улицу. Часы на городской ратуше пробили час. Я побежала вдоль северной террасы, но улица была пустынна. Может быть, Луси отправилась на кладбище, к нашей скамейке? Я бросилась туда.
Ночь была лунной, но тяжелые облака то и дело закрывали луну. Поднявшись к церкви, я остановилась, чтобы отдохнуть. В это время луна выплыла из-за облаков и осветила нашу скамейку. На ней сидела белая фигура. Луси! Почти сейчас же набежали облака, но я успела заметить стоявшего рядом с Луси какого-то высокого мужчину.
Не раздумывая, я бросилась к высокой скале. Это был ближайший путь на кладбище. Ноги подкашивались, дыхания не хватало, когда я поднималась по бесконечным ступенькам, ведущим туда, каждое движение стоило невероятных усилий.
На полдороге я опять посмотрела на скамейку — белая фигура сидела неподвижно. Что-то длинное, черное наклонялось к ней. Я в страхе закричала: