Страница 73 из 90
—
Как вы приготовились к отражению танковой атаки? — спросил я.
Голос Ивана Аникеевича звучал спокойно, уверенно:
—
Все командиры подразделений предупреждены. Противотанковым средствам и особенно артиллеристам поставлена задача на отражение танковой атаки.
—
Усильте командирскую систему наблюдения за поведением противника.
Он откликнулся бодро:
—
Есть!
—
Итак, товарищ полковник, — сказал я командиру бригады, — все мы, конечно, искренне рады вашему прибытию. С вашими танками КВ дивизия становится намного сильнее прежнего. Направляйтесь в свою бригаду и занимайте указанный вам исходный рубеж. Время не: ждет: противник собирается атаковать.
Он усмехнулся — рослый, самоуверенный, молодой:
—
Пускай попробуют…
—
Они уже пробовали.
—
Сегодня мои КВ себя покажут.
—
Желаю успеха, полковник!..
По-разному складываются на войне судьбы людей: один пройдет огонь и воду, останется живым под танком врага, выйдет из любого боя без царапины; другой, едва лишь ступит на передовую, — и, смотришь, уже сражен.
Молодого командира 57-й я видел в первый и в последний раз: когда он возвращался к своим танкистам, фашистская авиация сделала очередной налет. Смертельно раненный, он успел отдать боевое распоряжение своему начальнику штаба и даже начертил на карте слабеющей рукой стрелу контрудара своим КВ…
Командир 34-го гвардейского стрелкового полка Трофимов сообщал, что на его участке, в лесу, восточнее Петровского, нет никаких признаков перемещения сил противника. Он спрашивал разрешения собрать командиров и комиссаров батальонов на совещание, чтобы обсудить действия личного состава в прошедших боях и поставить задачи по организации обороны.
—
В отношении совещания, Филипп Алексеевич, нужно повременить, — сказал я. — А задачи по организации обороны поставить немедленно.
По-разному планировали в это утро свои дела командиры полков: Самчук готовился отразить танковую атаку противника; Елин с нетерпением ждал сообщения десантной роты, брошенной с пятеркой КВ на перехват отходившей части врага; спокойный Трофимов готовился… к совещанию.
Эти настроения целиком, конечно, зависели от обстановки на разных участках фронта. Мне и самому временами думалось: а предпримут ли немцы атаку именно сегодня? Обычно перед началом активных действий их разведчик, «костыль», непрерывно кружил над нашими позициями. А сегодня он показался с утра, повисел над передним краем и скрылся. По-видимому, гитлеровцы еще не закончили перегруппировку.
Однако, как мы поняли позже, немцы пытались нас обмануть. Они убрали свой «костыль», их артиллерия притихла, прекратилась даже винтовочная стрельба. Где-то в расположении наших соседей смолкли глухие раскаты бомбежки. И удивительная, ясная тишина встала над передним краем, над молодыми рощами, над изрытыми и стесанными высотами, над черными пепелищами
деревень, над Балкой-Янделой, прозванной «долиной смерти», где из-под глинистых обрывов кровоточили родники…
Ровно в 13.30 на боевые порядки нашей артиллерии, на зарывшийся в землю полк майора Самчука пушки и минометы противника обрушили ураганный шквал огня. Почти одновременно с началом необычно мощной артиллерийской подготовки в небе появилось несколько шестерок бомбардировщиков Ю-88. Пожалуй, только под Киевом и Конотопом мы испытывали такой мощный бомбовый удар…
Возможно, фашисты засекли местонахождения моего наблюдательного пункта? Самолеты неторопливо разворачивались над нами и сбрасывали свой смертоносный груз.
—
Отбиваю атаку танков! — прокричал в телефонную трубку Самчук. — Их более полусотни… Наши гвардейцы…
Трубка смолкла. Земля качнулась под моими ногами, и трубка с невероятной силой вырвалась из руки. Вокруг стало темно, и спазма перехватила мне горло. Я упал, над головой с треском обломилась балка, что-то тяжелое ударило в плечо. С трудом поднялся на ноги. Вокруг с оглушающим грохотом рвались бомбы. Пыль, взбитая разрывом фугаски, медленно оседала над развороченным блиндажом, и, осмотревшись в полутьме, я увидел под грудой бревен чью-то руку. На руке — часы. Большая секундная стрелка равномерно двигалась по фосфорическому циферблату. Да ведь это же мой комиссар Сергей Николаевич!.. Я быстро отбросил бревна, встряхнул его за плечи.
—
Сергей Николаевич… Жив?..
Он медленно приподнялся на колено, пошатываясь, встал.
—
А где полковник Барбин? — спросил хрипло. — Тоже, наверно, засыпан… Эй, товарищ Барбин!
В углу блиндажа кто-то завозился, и знакомый басовитый голос произнес раздельно:
—
Едять их мухи!.. Ей-богу, контузили, дьяволы… Помогите, товарищи, скинуть пять кубометров дров…
В блиндаж вбежали два санитара. Я указал им на угол, где пыхтел и отдувался Барбин, а сам опять схватил трубку телефона. Земля тряслась от разрывов бомб и снарядов. Трубка молчала… Вбежал лейтенант-связист:
—
Товарищ полковник… Вся проводная связь порвана авиацией противника. С командирами полков можно связаться только по радио…
—
Нужно немедленно восстановить связь.
—
Все офицеры связи, кроме меня, выбыли из строя… Четверо убиты. Остальные ранены. Но я, товарищ полковник, сделаю все…
—
Действуйте…
Пыль осела, и передо мною открылась картина боя. Зеленая танковая лавина противника устремилась со стороны Михайловки на Петровское. В этом соединении было не менее 60 танков, а за ними на транспортерах следовала мотопехота. Транспортеров было очень много (позже наблюдатели уточнили — не менее трех полков). За ними двигались мелкие группы танков.
Натиск такой армады нам еще не приходилось отражать. Устоят ли гвардейцы?.. Больно ныло ушибленное плечо, но мысль, как всегда в решающие минуты, работала спокойно и ясно. Все же молодец лейтенант-связист: каким-то кружным путем он соединил меня по телефону с командиром 39-го полка Самчуком.
—
Гвардейцы стоят насмерть, — как-то особенно торжественно произнес Самчук. — Мы несем большие потери. Много убитых… Танки утюжат наши окопы, но ни один гвардеец не отошел. Мы отобьем и эту атаку, товарищ полковник!..
Замысел гитлеровцев был понятен: они хотели вернуть недавно утерянные опорные пункты Рязановку, Красный, Перемогу и Гордиенко и отбросить части нашей дивизии за речку Бабку.
Бой длился уже свыше двух часов, авиация противника снова и снова бомбила наши боевые порядки, но гвардейцы, используя все свои противотанковые средства и 82-миллиметровые минометы, отбрасывали противника от своих позиций.
Группе немецких танков удалось ворваться на высоту 194,5, и здесь она высадила десант. 30 танков этой группы ринулись в обход урочища Перекопского с запада и столкнулись с гвардейцами нашего 32-го артиллерийского полка. Дело дошло до стрельбы в упор, и два наших орудия, вместе с их расчетами, были раздавлены танками. Но фашисты потеряли здесь 8 машин и повернули в обход урочища теперь уже с юга.
Попытки немцев подавить другие батареи батальона в районе урочища Круглик были отбиты огнем батарей.
Вторая группа немецких танков в 30 машин атаковала третий батальон нашего 42-го полка. Немцы пытались прорвать оборону по краю урочища Комашного с ходу, но были отбиты. Они вызвали авиацию, и вражеские штурмовики принялись бомбить и обстреливать позиции батальона. Спешившись, мотопехота противника пошла за танками в атаку. Пулеметный и автоматный огонь гвардейцев вскоре прижал ее к земле. Опять бой с танками. Артиллеристы вели огонь в упор и уничтожили десять танков противника.
Гитлеровское командование было уверено в подавляющем превосходстве своих сил и не считалось с потерями. Оно бросило на 42-й гвардейский полк третью группу танков в 60 машин, но навстречу этой лавине ринулись танки нашей 90-й танковой бригады. Два стальных потока схлестнулись, грянули пушки, зарокотали пулеметы. Авиация противника кружила над полем боя, уже не сбрасывая бомб. В этой яростной схватке мощных механизмов, в смерчах пыли и дыма не было возможности различить, где наши танки, где немецкие…