Саша Чекалин

И в самом деле, ребята за лето возмужали, вытянулись, особенно Саша. Ростом он уже догнал отца.

Осенью — было это в сентябре — в село приехал незнакомый киномеханик с передвижкой, веселый разговорчивый паренек. Был он небольшого роста, одет в нескладно сшитую вельветовую толстовку, с комсомольским значком. Приехал он задолго до киносеанса. В сельсовете отрекомендовался — Григорий Штыков. Разыскав секретаря комсомольской организации, пошел с ним по селу, заглядывая по пути и в избу-читальню, и на ферму, и на колхозный ток, что-то записывая при этом в тетрадку.

— Карикатуры рисует, — удивлялись ребята, заглядывая через его плечо. — Да как похоже… Для чего это ему?

Вечером после просмотра фильма «Великий гражданин» выяснилось, для чего киномеханик рисовал карикатуры.

— Сеанс еще не окончен, — заявил он зрителям. — Минуточку внимания! Сейчас вы увидите световой номер газеты «Песковатские новости».

Каждую карикатуру и каждую строчку текста колхозники встречали аплодисментами и дружным смехом. А те, о ком шла речь в световой газете, смущенно ежились.

— Здорово прохватили наших лентяев, — толковали между собой колхозники, расходясь из клуба.

Об этом киносеансе долго потом вспоминали в Песковатском. Говорили о световой газете и на сборе пионерского отряда.

— Саша строит свой киноаппарат, — сообщили ребята вожатой.

Сам Саша молчал. Он не любил преждевременно говорить о своей работе. Построить киноаппарат оказалось не так-то просто. На вид он был неказистый, с керосиновой лампой внутри. Вместо пленки служила прозрачная вощёная бумага, на которой Илюша ловко рисовал ребячьи фигурки с забавными рожицами. Под ними шел пояснительный текст. Так что узнать себя не представляло труда. Через несколько линз и зеркал, установленных в небольшом ящичке, самодельная лента, медленно передвигаясь, отражалась на простыне. Выходило очень забавно.

— Крути, механик! — кричали ребята Саше, набившись к нему в избу.

Степок громко читал надписи.

— Про меня? — удивлялся Серега. — Одна нога в сапоге, другая босая… Это я-то неряха?.. Ну, мы еще поговорим?… — грозил он неизвестно кому.

— Узнал! — ликовали ребята.

Свой киноаппарат Саша демонстрировал в школе на сборе пионерского отряда. Мечтал о выпуске еженедельной световой газеты «Школьные новости». Но осуществить этот замысел Саша не успел. В семье Чекалиных произошло событие, сразу изменившее всю Сашину жизнь. Зимой стало известно, что Надежду Самойловну переводят на работу в город, в райисполком.

— Соглашаться или нет? — советовалась дома Надежда Самойловна. — Квартиру тоже обещали дать в Лихвине.

Павел Николаевич не возражал, но менял он деревню на город с большой неохотой. Саша и Витюшка помалкивали. Тому и другому и хотелось и не хотелось уезжать. Наконец Надежда Самойловна твердо решила — надо ехать.

И хотя всем было жалко до слез расставаться с обжитым гнездом, с отъездом не мешкали, всей семьей переехали в город. Было это в декабре 1938 года. Избу отец вначале не хотел и заколачивать, собирался Павел Николаевич весной снова вернуться на пасеку.

ГЛАВА ДВАДЦАТАЯ

Занесенный сугробами город мало чем отличался от села. На широких коротких улицах было тихо, спокойно. Всюду разбегались по сторонам протоптанные в снегу тропинки. Кружили они возле деревянных одноэтажных домов с палисадниками, петляли по огородам — точь-в-точь как в Песковатском, Только скученные вокруг площади да разбросанные кое-где по окраинам каменные здания красили город.

Первые дни Саша заметно скучал, вспоминал Песковатское. Там остались Вырка и высоко на горе заколоченный горбылями дом с садом. Остались милые сердцу друзья. Осталось все привычное, обжитое.

— Грустишь? — спрашивала мать, угадывая настроение сына. — Ничего… поживете, привыкнете, — утешала она.

Отец ходил какой-то рассеянный. По своей привычке всегда что-нибудь делать он постукивал топором на дворе и у крыльца и тоже часто поглядывал в ту сторону, где находилось Песковатское.

Прошла неделя — и в самом деле все привыкли. Саше и Витюшке казалось, что живут они на новом месте уже давно. Чекалины занимали половину одноэтажного деревянного дома на улице Володарского — две светлые оштукатуренные комнаты с кухней. К дому примыкал крытый двор. Рядом амбар с вместительным, как жилая комната, чердаком.

— Хорошо у вас, уютно! — хвалили заходившие к Чекалиным из Песковатского родные и знакомые. «Очень даже хорошо…» — думал Саша. На окнах висели занавески, стояли горшки с цветами. В большой комнате появилась новая мебель — раздвижной стол, стулья, шкаф.

У ребят была своя — угловая — комната с широким трехстворчатым окном, выходившим в небольшой садик, огороженный палисадником. Из окон вдали виднелась замерзшая Ока. Мимо дома к реке пролегала тропинка. По ней все время мелькали прохожие.

— Место боевое. На людях теперь живем, — говорила Надежда Самойловна.

Саша видел — мать многие знают в городе, приветливо раскланиваются с ней. Здороваясь, Надежда Самойловна называла Саше, кто прошел мимо. С матерью всегда интересно. Про что ни спроси, она все знает. Она общительный человек. Отец не такой. На людях, особенно среди незнакомых, он вялый, неразговорчивый. Но зато у себя на пасеке или в лесу неузнаваем.

Незаметно в хлопотах на новом месте прошли зимние каникулы.

— Завтра в школу! — вздыхали ребята.

Теперь им предстояло учиться в разных школах: Саше поближе, рядом с домом, а Витюшке подальше.

— Ну что, петухи, приуныли? — шутливо спрашивал отец. — Возьмут теперь вас в работу учителя. Здесь они строгие, не чета песковатским.

— Наши тоже неплохие, — отзывался Саша. Вечером ребята долго не ложились спать. Бродили по комнатам, снова пересматривали свои книги и тетрадки, уложенные в портфельчики.

В седое январское утро 1939 года Саша, одетый в нагольный овчинный тулупчик, с портфелем в руках подошел к крыльцу школы. Двухэтажное школьное здание уже звенело и гудело от шума ребячьих голосов.

Немного волнуясь, но внешне бодро и спокойно Саша прошелся по коридорам, разыскивая свой седьмой класс «Б».

— Кто здесь староста? — громко спросил Саша, остановившись в дверях своего класса. Ребята сразу подскочили к нему, зашумели, закричали.

— Я староста… — заявил Саше высокий, худощавый, золотоволосый паренек в сером пиджачке и серьезным топом представился: — Егор Астахов!.. А ты кто такой?

Саша едва успевал отвечать на вопросы. Но в это время в классе появился знакомый Саше коренастый голубоглазый Володя Малышев. С ним Саша подружился летом, когда тот приезжал к своим родственникам в Песковатское.

Малышев обрадовался, бросился к Саше, протягивая ему руку.

— В нашем классе будешь учиться?.. Перевелся?.. Насовсем?.. Вот здорово-то! — говорил он, одновременно спрашивая и отвечая Саше и ребятам.

Прозвенел звонок, и в класс торопливо вошел пожилой, бородатый учитель в синем костюме и в очках. Все быстро разошлись по своим местам. Только Саша остался стоять у стола, не зная, за какой партой ему устроиться.

— Новичок?.. — скороговоркой спросил учитель и предложил Чекалину сесть в крайнем ряду у дверей, рядом с худенькой и черноглазой девочкой, почему-то с явной насмешкой глазевшей на него.

Тяжело вздохнув, Саша сел рядом с девчонкой, удивляясь столь нелепому распоряжению учителя. В классе были и другие свободные места. Школьный день в городе начался явно неудачно.

— К Наташке Ковалевой посадили, — зашептались на задних партах. Саша молчал и хмурился, повернувшись боком к своей соседке, показывая полное безразличие к ней.

«Хороша фигура… — почему-то сердито думал он про нее. — Сидит, как вдова, одна. Наверно, все от нее убежали».

В деревенской школе девчонок, с которыми отказывались сидеть мальчишки, так и называли — «вдовами»… На перемене Саша, засунув руки в карманы своей куртки, с независимым видом прошелся вместе с Малышевым по всем коридорам первого и второго этажей.