Страница 11 из 15
Боевой облик хорош в бою. Но сковывает ее возможности в таких, казалось бы, простых манипуляциях, как наведение морока. Выпрыгивать сейчас из его границ не позволяло простое чувство самосохранения. Змея знала, что ей за это будет.
Совершить обратную трансформацию?... Пятиметровая глянцевая тварь на секунду замерла и лениво уложила голову на тугие круги своего тела… Выйдя из боевого облика ее сущность опять трансформируется в Бону, в бета-мага, в осторожное существо, наделенное редким разумом, довлеющим над ее магической природой. Опять контроль, подчинение, подавление инстинктов, запрет на кровь. И на этот пьянящий запах страха, исходящий сейчас от милого старика.
Собственные мысли раздразнили змею. Затуманенный мозг уже просчитал вариант молниеносного нападения… И пропустил первое дуновение чужой силы, всколыхнувший воздух. Змея дернула головой. Морок, наведенный Боной «поплыл», медленно размазываясь и исчезая.
За спиной старика прокатился противный высокий визг, и из пустоты, из ниоткуда, словно выпущенная петарда вылетела маленькая черная обезьянка. Следом за ней из прорези в воздухе вышли трое. Быстрым шагом направились к ограде. Удивленным взглядом окинули Серегу. Один из них легонько потрепал его по плечу.
- Эй, дедуля, просыпайся.
Черная обезьянка мелко захихикала и показала старику дулю. Трое мужчин, уже не обращая на него внимания, ловко перепрыгнули через ограду.
- Даже не думай, чудо фаршированное, - без злости, с ухмылкой пригрозил змее Саймис. Территорию тут же накренило и накрыло сумерками. Поток подчинения, направленный на рептилию мастером, подействовал отрезвляюще. Крупная голова втянулась в накрученные кольца тела, синий глянец кожи накрыла рябь и растворила облик…
Бона растерянно вздрогнула и медленно поднялась с земли, настороженно оглядывая людей, окруживших ее. Двое из них стояли с направленными на нее артефактами, а от третьего шел такой поток давящей силы, что проще было опять расстелиться на асфальте, причем, лицом вниз.
В первые секунды после трансформации в голове, словно снег, мельтешат сумбурные незнакомые образы. Мысли, принадлежащие не ей. И желания, оставшиеся от змеи. Это состояние нужно переждать. Обычно, хватает минуты, чтобы чужие представления о жизни, переплетенные со змеиными принципами, переставали навязчиво диктовать ее личности – что правильно для нее, а что нет.
Бона тряхнула головой и наконец-то спокойно посмотрела на Саймиса, в котором безошибочно угадала лидера.
- Вас зовут Бона, - не спрашивая, а скорее утверждая, сказал мастер.
- Да, - кивнула Бона. Голова прояснилась, мысли заработали четко, и первой из них была о жезле, направленном на нее Изой. Жезле, принадлежащем госпоже Гедее.
- Это ваша работа? – Саймис указал ладонью на разорванную в клочья мертвую куклу.
- Да, - так же односложно ответила Бона.
Мастер подмигнул Саяну и Павлу, крепкому парню с белобрысой кучерявой головой, и кивнул на останки Изы.
- Эй, - крикливо проскрипела Вара, согнувшись над предметом, валяющимся на асфальте. – Поглядите, что тут есть. Любопытная штука, дуделка с зарядом мощности четыре килограмма в тротиловом эквиваленте… Э-э-э, это я нашла, убери свои руки от моей дудки, уйди, я сказала, морда деревенская.
- Сама ты морда деревенская, - огрызнулся Павел, отбиваясь от обезьяньей лапки, бьющей легким электрическим зарядом.
- Вара, - тихо сказал Саян и недовольно прищелкнул губами. Не дотрагиваясь до жезла, поводил над ним пальцами. А потом обернулся к Саймису.
Мастер вопросительно посмотрел на Бону.
- Это жезл госпожи Гедеи, - ответила та. – Он не активирован.
Саймис кивнул Саяну и тот осторожно взял в руки артефакт.
- Интересная ситуация, Бона. Вещь, принадлежащая вашей госпоже, оказалась у вас.
- Не у меня. У нее.
Саймис мягко вгляделся в глаза Боны. Дальше и глубже, чем, если бы это сделал человек.
- Хорошо, - улыбнулся он одними губами. – Что случилось дальше?
Бона опустила голову, тут же подняла ее и прищурилась.
- Меня хотели ликвидировать. По приказу госпожи.
- У нее были на то причины? – Саймис недоверчиво вскинул бровью.
Бона пожала плечами.
- Не знаю. Видимых причин нет, возможно, я увидела или узнала что-то, что было под запретом.
Саймис сунул руки в карманы брюк и прошелся по скрипучему асфальту.
- Из этого следует, что вас уже не должно существовать.
Плечи Боны медленно опустились. Саймис оглянулся на нее и хмуро почесал подбородок.
- Ладно. В любом случае, до выяснения всех обстоятельств дела мы должны вас… хмм… изъять. А там будет видно.
В комнате горел камин. Окна, прикрытые плотными занавесями, не пропускали свет. Светильник на письменном столе, и другой – на тумбочке, были выключены, хотя на улицы уже опустился вечерний сумрак.
Большая комната с высоким потолком освещалась только камином, в утробе которого плясали жадные языки пламени, пожирающие березовые поленья, да на низеньком столике рядом с диваном стоял подсвечник с двумя зажженными свечами. В кресле, напротив каминного огня сидела Гедея, укутанная двумя пуховыми одеялами, и мелко трясущаяся в ознобе.
- Выпей еще. До полуночи полтора часа, тебе нужно держаться, - Аркаша протянул эмантианте пиалу с горячим напитком.
- Я выдержу, - хрипло ответила она побелевшими губами. Ее бледное, за несколько часов осунувшееся лицо, покрывал мелкий бисер холодного пота, под глазами прочертились бурые круги. Вцепившись в пиалу дрожащими руками, Гедея с жадностью хлебнула горячее снадобье.
Во рту, на языке разлились давно забытые ощущения вкуса, глубокого, проникающего внутрь, бьющего в нос, проступающего с потом через кожу. Голова закружилась от наслаждения запахами – густыми, как мед… Ах, как же вкусен мед. Гедея глубоко вздохнула и одним глотком допила обжигающее питье. По телу пробежал очередной спазм, с болью вывернувший спину… Ничего, она потерпит. Еще немного…
Аркаша с сомнением оглядел эмантианту и вышел из комнаты. Во дворе его большого кирпичного дома, скрытого высоченным забором, на углях догорали уже почерневшие, обуглевшие куски мяса – мышечная часть с холки медведя, голова и длинная шея стерха, и хвост стерляди.
Дымок вился тонкой струйкой, и разгоняемый ветерком, дразняще разлетался по округе. С соседнего двора ворчливо забрехал пес. Аркаша настороженно зыркнул по сторонам и подумал, что к полуночи необходимо наслать сон на всех животных, особенно собак. А возможно и людей.
Подхватив с костра решетку со сгоревшим мясом, колдун осторожно скинул черные куски в небольшой аквариум, наполненный чистой родниковой водой. Склонился над ним и тихо прошептал слова.
Вода взбурлила и медленно закружилась. Мясо, обугленное до углей какое-то время постукивало о стеклянные стенки круглой емкости, потом зашипело, вспенилось, выбрасывая на поверхность пузыри, и растворилось.
Колдун взял со скамьи деревянный половник, керамическую кружку и черпанул из аквариума. Перелитая в кружку масса продолжала пузыриться. Аркаша подул на нее и опять зашептал.
Зайдя обратно в дом, Аркаша зашел на кухню. Прошел за перегородку, а оттуда попал в маленький коридорчик, в котором была только одна дверь.
Темный подвал оказался большой комнатой с деревянным потолком, обвешанным веревками. На них болтались обряжки – соломенные, тряпичные, из сухих веток, восковые. Обмотанные нитями, елочной мишурой, и все обтыканные иглами.
Посреди деревянного потолка, словно покров был натянут черный круг, из центра которого в разные стороны «выстреливали» нарисованные белым стрелы. Точно такой же круг, как зеркальное отражение, темнел на полу.
Аркаша зажег масляную лампу и спустился по небольшой лесенке. В дальнем углу подвала кто-то зашевелился. Потянулся стон и всхлипы. Колдун обошел черный круг со стрелами и поднял руку, в которой держал зажженную лампу. В углу, в куче наброшенного тряпья лежала женщина. В клетчатой больничной пижаме, босая, со всколоченными волосами и глазами, безумными от страха. Несчастная тихо скулила и с ужасом смотрела на колдуна…