Страница 6 из 11
– Как вам будет угодно, Модест Петрович, – светски выдержанным тоном отозвался мой напарник.
Когда Паша вот так ни с того ни с сего переходит на язык XIX столетия, это значит, что он сильно разозлился и теперь его ничто не остановит. Полковник только обескураженно покачал головой. Остальные опера хранили молчание.
– Ладно, – наконец буркнул Тихомиров. – Федор Григорьич, изложите проблему!
Подполковник Морозов, заместитель Тихомирова, поднялся с места. Внешне подполковник похож на кинозвезду мужского пола или, на худой конец, на какого-нибудь благородного лорда, имеющего право на пожизненное пэрство. У него превосходно вылепленные черты лица, красивая посадка головы и аристократически сдержанные манеры, хотя в данном случае речь идет скорее не о манерах, а о некоем шлейфе обаяния, в который складываются внешний облик, модуляции голоса, привычка держать себя и вообще все поведение. Увы, судьба склонна к злым шуткам. Большинству настоящих пэров она дала в удел невыразительную блеклую внешность и полное отсутствие лоска, а Федора Григорьевича обрядила в полицейский китель и отправила служить туда, где его достоинства лет сто не пригодятся. Впрочем, его всегда выпускают к телекамерам, чтобы произвести на прессу хорошее впечатление. К сожалению, пираньи пера заглядывают к нам нечасто, иначе доброй половине популярных актеров из полицейских боевиков пришлось бы сменить амплуа и заняться подметанием тротуаров.
– Собственно говоря, – сказал Морозов своим чарующим обволакивающим голосом, – это еще не проблема, но, гм, грозит ею стать. Речь идет о звонке, который поступил сегодня утром на «02».
Мирошниченко зевнул и деликатно прикрыл рот рукой.
– Кажется, экзамены еще не начались, и студентам нет смысла звонить нам и говорить, что в здании такого-то института установлена бомба, – заметил он.
– Речь идет вовсе не о бомбе, – отозвался Тихомиров.
– А о чем?
Морозов кашлянул.
– Вы слышали об Алисе Лазаревой? – спросил он, ни к кому конкретно не обращаясь.
– Еще как! – воскликнул Горохов. – Пару недель назад как раз паковали ее поклонников, которые ей житья не давали. Да и до этого чуть ли не каждую неделю арестовывали кого-нибудь из ее фанатов, и все это с тех пор, как она со своим мужем-банкиром переехала в наш район.
– Алиса – популярная певица, – счел необходимым разъяснить Морозов. – И актриса.
– По-моему, она сначала актриса, а потом певица, – возразил один из присутствующих, Кладовщиков.
– Они теперь мастерицы на все руки, – желчно вмешался Тихомиров, – это мода у них такая. Федор Григорьич, расскажи им о звонке.
– Да, так вот, – Морозов одним глазом покосился в свою записную книжку, – звонок поступил в десять ноль одну. Женщина, которая отказалась назвать себя, объявила, что 5 апреля, на дне рождения Алисы, который планируется в клубе «Бегущая по волнам», Лазареву убьют ударом ножа в сердце. И что сделает это человек, которого певица хорошо знает, а потому охранники Рома и Дима не смогут ее защитить. – Морозов захлопнул книжку и победно поглядел на всех нас.
На долю секунды в кабинете повисло неловкое молчание.
– Нет, это точно розыгрыш, – буркнул Мирошниченко, пожимая плечами.
– Может, желтая пресса постаралась? – высказал предположение Кладовщиков.
– Чушь какая-то, – проворчал кто-то из угла. – Бред сивой кобылы.
– Или кто-то решил испортить Алисе праздник.
– Тихо! – рявкнул Тихомиров. – Думаете, мы с Федором Григорьевичем такие идиоты, что тоже не подумали об этом? Да, сегодня первое апреля. Да, этот звонок сильно смахивает на дурацкую шутку. Только весь фокус в том, что пятого Лазарева действительно празднует день рождения. И хотя во всех газетах писали, что она будет отмечать его в особняке на Рублевке, она действительно решила перенести торжество в «Бегущую по волнам».
– А как насчет ее охранников? – подал голос Ласточкин. – Названные имена соответствуют действительности?
Полковник обернулся к нему:
– Вот то-то и оно, что соответствуют, – буркнул он. – И вообще этот звоночек кажется слишком точным для того, чтобы с легкой совестью списать его на какого-нибудь неуравновешенного психа.
– И что теперь? – спросила я.
– Придется принимать меры, – сурово отозвался Тихомиров. – Ставить в известность Алису об угрозе, искать того, кто звонил, а главное – искать предполагаемого убийцу. Словом, предстоит обычная работа.
– Можно я возьмусь за это дело? – вскинул руку Горохов. Я вспомнила, что портрет Алисы Лазаревой висел у него на стене в кабинете и сам лейтенант был горячим ее поклонником. – Модест Петрович, пожалуйста!
В этот момент он больше всего походил на ребенка, который просит купить ему новую игрушку. Однако Тихомиров остался глух к этой мольбе.
– Нет! – отрезал он. – Я уже назначил людей, которые будут этим заниматься. Ласточкин! Синеокова! Поручаю дело Лазаревой вам. И смотрите у меня, чтобы без фокусов! Мне лишние истории не нужны!
– Слушаюсь, Модест Петрович, – после небольшой паузы отозвался Ласточкин. Но, честно говоря, я не уловила в его голосе особого энтузиазма.
– Мужа Лазаревой я уже поставил в известность, – продолжал Тихомиров, – так что можете сразу же приступать к работе. Да, по телефону у меня создалось впечатление, что у мужа есть определенные подозрения, так что я посоветовал бы вам встретиться с ним и его женой и откровенно поговорить.
– Модест Петрович, а можно я буду им помогать? – настойчиво попросил Горохов. Но полковник только сверкнул на него глазами:
– Обо всех результатах докладывать мне незамедлительно! А эту, как ее, Парамонову, выбросить из головы! У нас и без нее работы невпроворот. И вообще, как подумаешь, что некоторым на Мадейре фотомодели мороженое подносят, а я тут с вами… Так что не нарывайтесь и не занимайтесь ерундой, ясно вам?
Глава 4
1 апреля. Третий час дня
– Ее убьют, – говорил взволнованный женский голос. – Это точно. Один удар в сердце – и все.
– Откуда у вас такие сведения?
– Я не могу этого сказать.
– Назовите ваше имя, пожалуйста.
– Нет. Я не могу. Я боюсь.
На этом моменте запись памятного звонка заканчивалась.
– Ну что ж, – пробормотал мой напарник, пожимая плечами, – если это игра, она хорошо выдержала свою роль.
Он сел за стол и стал звонить. Нет, вовсе не Лазаревым, как вы сгоряча могли подумать, а эксперту-графологу, – просить его, чтобы он как можно скорее сличил прижизненный почерк Владислава Парамонова и почерк в странных письмах, полученных его вдовой. Очевидно, они не давали моему напарнику покоя.
– Ну что эксперт? – спросила я, как только Ласточкин повесил трубку.
– Говорит, у него очередь на несколько недель вперед, – буркнул Павел. – Дел до чертиков, а хороших специалистов – раз-два и обчелся.
После этого он позвонил Стасу и попросил его разыскать материалы по делу Парамонова – «ты понимаешь, надо кое-что проверить».
– Думаешь, это что-нибудь даст? – поинтересовалась я.
– Увидим, – довольно загадочно ответил Ласточкин.
И, наконец, он набрал номер Лазаревых. Разговор был очень короткий.
– Они нас ждут, – бросил Паша. Он снял с вешалки свою кожаную куртку. – Едем! Чем быстрее мы разделаемся с этим дурацким делом, тем лучше.
Мы закрыли окно, заперли дверь и, как следует из дальнейшего рассказа, отправились на поиски приключений, которые не преминули в самом буквальном смысле свалиться нам на голову. Впрочем, обо всем по порядку.
Мы покинули здание и спустились по растрескавшимся ступеням, усеянным выщербинами столь же густо, как лицо древнего старика – морщинами. Внезапно Ласточкин, который обычно ходит очень быстро, сбавил ход и придержал меня за локоть. Шагах в пяти от нас на тротуаре сбились в плотную кучу трое субъектов, и все трое по какому-то совпадению смотрели прямо на нас.
Дабы читатель мог различать их между собой, сообщу, что номер один носил на шее велосипедную цепь, сделанную зачем-то из чистого золота, номер два обладал плечами шириной в поезд-экспресс, а у номера третьего из особых примет имелись в наличии лишь оттопыренные уши. От себя добавлю, что если бы незабвенный Джек Потрошитель встретил эту троицу где-нибудь в темном переулке, то его бы хватил удар от ужаса.