Париж ночью

Хотел я сказать им: «Совет да любовь», но в переводе эта фраза выглядела бы не совсем понятной. Меня бы стали спрашивать, о каком совете речь. А ты бы что им посоветовал?

Жертва

Спустя три месяца я снова встретился с мсье Ури. На этот раз мы беседовали в его кабинете. Он спросил о моих впечатлениях. Понимая, что речь пойдет о будущем репортаже из «коробки», я рассказал про свадьбу и пожалел, что у меня тогда не было с собой аппаратуры. Материал был бы убойный.

– Аппаратуру мы вам достанем, – усмехнулся мсье Ури. – А вот сюжет нам нужен другой.

Он разложил на столе фотографии разных мужчин и спросил, кого из них я знаю. Я не знал ни одного.

Тогда шеф оставил на столе только одно фото:

– Нужно снять в «коробке» вот этого человека.

– А он туда придет?

– Возможно.

– В какую именно?

– Пока не знаю.

– А кто он такой? – поинтересовался я.

– Какое это имеет значение? – поднял брови Ури. – Мне нужны его фотографии во всей красе.

Ури ни словом не обмолвился про «выразительность кадров», а именно этой «выразительностью» и «экспрессивностью» он доставал всех репортеров, давая им задания. Он только сказал: «Мне нужны его фотографии».

Сначала это меня удивило, а потом я подумал: «Да какая разница!» Тем более что он предложил увеличить мой гонорар втрое. И еще мсье Ури добавил, что он лично позаботится об аппаратуре.

На следующее утро мне позвонили из таблоида и продиктовали адрес. Я отправился в парижский пригород Вер-сюр-Марн и долго блуждал по каким-то переулкам, пока не нашел нужную дверь – без всякой вывески и номера. Там меня снабдили рубашкой, в пуговицу которой был вмонтирован объектив. В комплект входил очень похожий на автомобильный брелок пультик с кнопкой. Именно в него было вмонтировано записывающее устройство. «Нужно будет оставить его себе после этого репортажа», – подумал я. Такая аппаратура открывала невероятные возможности для моей работы. Я заплатил за все наличными, которые шеф выдал мне накануне. Аппаратура стоила дорого. Специалист, молодой араб, объяснив принципы работы прибора, похлопал меня по плечу и проводил к двери.

– А чек, гарантия? – поинтересовался я.

– Чеков мы не даем, – ответил араб, – но можем сейчас же забрать все обратно.

«Как же я отчитаюсь перед Ури?» – мелькнула у меня мысль, но потом я подумал: «Ведь он, наверное, знал, куда меня посылает».

Так я оказался «при оружии». Оставалось только найти жертву.

Через пару дней мне позвонил Ури и сказал:

– Сегодня вечером в клубе «Шандаль» очень хорошая программа. Рекомендую туда зайти.

Это был знак.

Я подхватил Тому возле Пале-Рояль. Через пару минут мы были уже возле клуба.

Входная дверь, ведущая в этот рай, распахнулась, и накачанный охранник, приветливо улыбаясь, пропустил нас в храм любви.

– Мадам, мсье? – спрашивает услужливый портье.

– Жанна и Жан, – называемся мы вымышленными именами и спускаемся по лестнице в подземелье.

Там, под высокими сводами зала, звучит музыка, переливается женский смех, всюду атмосфера беззаботной радости.

О, какой сюрприз! Сегодня вечеринка в венецианском стиле. На столиках посетителей ждут карнавальные полумаски – яркие, разноцветные, с блестками и перьями.

Уже далеко за полночь, и веселье в самом разгаре. Прекрасные женщины, в одних только туфлях на высоченных каблуках, сверкая драгоценностями, флиртуют со всеми подряд. Над стойкой бара раздаются хлопки открываемых бутылок шампанского. Только что сложившиеся пары весьма откровенно обнимают друг друга, медленно кружа на танцполе. И так же, в обнимку, покидают зал, чтобы уединиться в многочисленных комнатах, предназначенных для любви.

– Доброй ночи! Что вы желаете? – расплывается в улыбке бармен.

– «Дом Периньон», пожалуйста.

– Для вас, мадам. Для вас, мсье. Приятного вечера…

К моей спутнице подходит седой крепыш, начинает делать ей комплименты и чуть приподнимает маску. Бог мой, как он похож на президента Валютного фонда! «Жанна» даже не представляет, как же ей повезет, если сегодняшняя интрижка с этим господином у нее когда-нибудь продолжится! Ладно, не будем им мешать. Не за этим я сюда пришел.

Я беру со стойки бокал и удаляюсь в глубины клубных коридоров. Они ведут к множеству комнат, из которых раздаются страстные стоны и нежное мурлыканье. Те гости, что еще не нашли себе пары, так же, как и я, фланируют из зала в зал и любуются этой бесконечной камасутрой. Розовый зал, золотой, сиреневый… И всюду обнаженные пары, предающиеся любви. А какие красотки! Просто завораживающее зрелище!

В центре синего зала возвышается огромная кровать. На ней извивается от страсти длинноногая мулатка. Голубое покрывало так прекрасно оттеняет смуглую матовость ее ореховой кожи, что я невольно на нее заглядываюсь и не сразу обращаю внимание на партнера.

Стоп! Это, кажется, ОН. Тот, ради которого я и пришел сюда. И ради встречи с которым разрабатывалась вся эта операция. Ах, как же его увлекла эта мулатка! Ничего не замечает господин хороший! Даже того, что с него сползла маска. Это точно ОН! Я нащупываю в кармане кнопку управления камерой. Сжимаю пальцы. Щелк. Щелк. Щелк. Вот он, голубчик, во всей красе. И мулатка, которую он подцепил, тоже хороша в своей роли. И еще раз – щелк. Стараюсь подойти поближе, чтобы объектив, вмонтированный в пуговицу моей рубашки, запечатлел их крупнее. Еще нужно замереть, чтобы изображение не оказалось смазанным. Разумеется, камера абсолютно бесшумная, да и пишет она видео, а не статичные фотки. Но за много лет работы я привык шептать про себя: «Щелк-щелк», когда нажимаю затвор. Теперь зайдем с другого ракурса. Щелк. Щелк.

Ну, и ладушки. Нужно срочно уносить ноги. Надеюсь, «Жанна» уже получила свою порцию счастья с банкиром и мне не придется отрывать ее от процесса. Чтобы все выглядело правдоподобно, скажу ей, что не нашел для себя подходящей красотки. Мы уйдем вместе и вряд ли когда-нибудь еще встретимся.

Претендент

Утром я позвонил в приемную мсье Ури, чтобы доложить ему, как успешно сложился вчерашний вечер, и передать отснятый материал. Но услышал ошеломляющую новость. Шеф был убит двумя выстрелами в голову. Я перепугался: вдруг это как-то связано с моим визитом в клуб «Шандаль»?

Дома я вывел изображение на большой экран. Все получилось отлично. Хотя света было маловато, но камера работала с высоким разрешением. Все мелкие детали: завитки волос, складки кожи, выражение глаз – все просматривалось довольно четко. И лицо персонажа было отлично видно на тех кадрах, где с него на мгновение слетела маска. Я остановил видео и вгляделся в героя моего репортажа. Где же я мог его видеть? Кто он такой? Ответив на эти вопросы, я смогу понять, чего мне опасаться. Я погрузился в Интернет, просмотрел тысячи фотографий французских политиков, финансистов, бизнесменов… Нигде его не нашел.

Возникал вопрос, который сначала не пришел мне в голову: если это непубличный человек, то зачем таблоиду собирать на него компромат? Возможно, что эти снимки предназначались совсем не для печати. Его просто хотели шантажировать. Тогда кто же он?

Я отобрал стоп-кадры, где он был без маски, и сделал фотомонтаж в нескольких вариантах. «Надел» на него модную рубашку, потом свитер, потом сделал вариант в костюме с галстуком. Подретушировал, вставил нейтральный фон, отпечатал несколько снимков и решил продолжить поиски.

Собрал десяток каких-то случайных мужских портретов и перемешал их с портретами моего «героя». Я понимал, что крупно рискую, но что оставалось делать.

Зайдя в редакцию таблоида, я завел ничего не значащий разговор со знакомым бильд-редактором и показал ему свою портретную галерею. Не знает ли он кого? Посетителя «коробки» тот узнал сразу. И тогда мне стало понятно, почему я не мог найти его среди французских знаменитостей. Это был американец. И не простой.