Париж ночью

Но у девушек свой кураж, тем более после пьянки. У них настоящая дружба из чего состоит? Из ссор и примирений, примирений и ссор. Они продолжали свою возвышенную беседу.

– Негодяйка ты, такая-сякая! – говорила одна.

Другая отвечала:

– Извини, подруга, я никогда тебе ничего плохого не делала. А если так получилось, то это потому что все мужики – гады и сволочи. Нам надо отомстить!

– А как мы ему отомстим? Может, снова позовем и яйца ему отрежем?

– Нет, за это в тюрьму сядем. Надо не самим сесть, а его посадить!

– Правильно! Давай скажем, что он тебя изнасиловал. А я подтвержу!

– Точно, давай его действительно посадим! Чтоб знал!

– Тогда пошли в ментовку!

И они пошли в милицию, написали заявление, обвиняя Невского в изнасиловании. Милиция отвезла подругу грудастой на экспертизу. Между тем Невский, придя 2 января в общежитие, попал – куда? Ясное дело – на сабантуй, пьянку. Потому что вгиковская общага после Нового года еще несколько дней гудит, из каждого окна музыка гремит и пробки летят!

В райотделе милиции заявлению об изнасиловании дали ход. Прикатили в общежитие, нашли пьяного Невского и забрали его прямо на глазах изумленной хмельной общественности. В отделении на вопрос, знает ли он гражданку Петрову, Невский вылупил глаза:

– Какую еще Петрову? Не знаю такой…

Витя не врал. Он и у своей грудастой никогда фамилии не спрашивал, а у ее подруги – тем более!

– Ничего! – говорят в милиции. – Вот мы возьмем у тебя сперму на анализ, сразу вспомнишь!

– Да я и сам ее сдам! – заявил Невский.

Витя тут же достает свой корень жизни и начинает им манипулировать на глазах у изумленных милиционеров.

Они в ужасе:

– Не здесь, не здесь, мы тебя отведем!

С шутками, с прибаутками отправились в поликлинику. Там он распугал посетителей, пытаясь все время расстегнуть ширинку:

– Товарищи, где тут сперму сдают?

Когда вернулись в милицию, Витю стали прессовать:

– Лучше по-хорошему признавайся, как ты изнасиловал гражданку Петрову!

Мол, за признание – полнаказания, ну и прочие сказки.

Но Витя:

– Ребята, какая Петрова? Вы чего?

Тогда с него взяли подписку о невыезде из Москвы и отпустили до получения результатов анализа. Витя приходит в общежитие, ложится спать, а утром идет во ВГИК на занятия. А там первая пара – история кино, как обычно. И с похмелья все студенты на третьей минуте уже храпят, а Витя идет в кинобудку к своей зазнобе. Она ему отдается и по ходу дела говорит со страстью:

– Зачем ты изнасиловал мою подружку? Она тебя засадит!

Он с изумлением спрашивает:

– Какую подружку?

– Ну как же! Помнишь Новый год?

Витя напрягается, и в его памяти возникают фрагменты новогодней ночи, мелькает какая-то подружка. Но шутник и ерник, он спрашивает, будто с трудом вспоминая:

– Так это я с тобой был на Новый год?

Девушка возмущается:

– Ты даже не помнишь, с кем в Новый год был? Ну, смотри, я тебе устрою!

Но поскольку весь этот разговор происходит во время определенного лирического процесса, то и ее угрозы звучат как бы в шутку.

А тем временем в милиции процесс уже пошел, там заводится уголовное дело, которое попадает к следователю – правильной и несчастной советской женщине, члену КПСС. И когда к ней приходит наш герой со своими шуточками под Швейка и говорит: «Здрасьте, это вы меня вызывали?», она ему сухо и протокольно отвечает:

– Да. Сейчас я допрошу вас по делу об изнасиловании…

Но Витя в своем амплуа, он продолжает ваньку валять:

– О! Я по этому делу большой специалист. Если вам лично надо помочь, то я к вашим услугам…

Она возмущается:

– Вы отдаете себе отчет, с кем вы разговариваете? Я следователь.

Но Витя продолжает куражиться:

– А что, следователи – не женщины? У вас дырочка, а у меня пипирочка.

Дама вызывает караул и говорит:

– Этого типа, чтобы охолонился, посадите в КПЗ. А через три дня я продолжу допрос.

Невского уводят в камеру предварительного заключения. Кроме него, там никого нет. Витя стал маяться. При его общительном характере и темпераменте и поговорить не с кем! Походил он минут десять туда-сюда по камере – делать нечего. Постучал в дверь, ему снаружи рявкнули: «Заткнись!» А вокруг – тоска. Но Витя так не может, он должен выкинуть какой-нибудь фортель.

Тогда он снова барабанит в дверь:

– Сержант, важное дело! Государственное! Я располагаю секретной информацией, но боюсь, что не смогу донести ее до высокого начальства, потому что сюда в любой момент могут привести каких-нибудь убийц или бандитов. Дай мне бумагу и карандаш, я должен все записать.

Сержант посмотрел на него с подозрением, но потом достал откуда-то школьную тетрадку и химический карандаш и бросил их Вите через «намордник» камеры. Невский открыл первую страницу и подумал, что бы ему такого бессмертного написать. Он еще сам не знал в тот момент, зачем попросил ту тетрадку. И он пошел по пути воспоминаний. Он решил вспомнить самое дорогое, что было у него в жизни. А чем были заняты все его мысли? Любовными похождениями. И он вывел на первой странице этой тетради: «КАК Я ВСТАЛ НА ПУТЬ РАЗВРАТА. История моей жизни». Он начал издалека. О том, как в возрасте трех лет он, сидя на горшке в детском садике, смотрел, как какает его соседка. И это его страшно возбудило. Потом, как в возрасте семи лет он схватил за косу какую-то девочку. А когда она его ударила, то он ударил ее по попе, и это его страшно возбудило. И пошло-поехало. Покончив с детством, Витя перешел к учебе в ремесленном училище и поступлению в киноинститут – как лишился девственности на горе стружек за токарным станком и как, сдавая творческие экзамены, перетрахал всех абитуриенток. А поступив во ВГИК – всех актрис, институтских секретарш и преподавательниц. Описанию этих приключений способствовали отменные условия для творческой работы – полная тишина и уединение, трехразовое, но не утомительное питание и никаких отвлекающих соблазнов в виде бутылки кагора или киномеханика с бюстом пятого размера.

Через три дня тетрадочка была исписана до последней страницы талантливыми и юмористическими фантазиями, и если бы отыскать ее в архивах прокуратуры, то по этим сюжетам можно было бы снять захватывающий фильм. На фестивале эротических фильмов ему был бы гарантирован Гран-при.

На четвертый день Витю выводят из КПЗ и ведут на допрос к той же следовательнице. По результатам анализов она предъявляет Невскому обвинение. Но Невский не врубается, насколько это серьезно. Он еще находится под впечатлением своей Болдинской осени. Поэтому доверительно ей шепчет:

– Я тут все написал. Почитайте.

И подает ей тетрадку со своим юмористическим сочинением, которое в другой ситуации могло бы сойти за такой предмет литературы, как, скажем, «Лука Мудищев» или другие фривольные сочинения на ту же тему. Но баба-следователь не оценила литературных фантазий нашего Вити. И эта тетрадка ложится в уголовное дело об изнасиловании как улика, как вещественное доказательство того, что гражданин Невский – извращенец, педофил, эксгибиционист и так далее. Она составляет на Витю обвинительное заключение с цитатами из его сочинения и комментариями из учебников по криминалистике и судебной психиатрии. И это дело идет в суд. Несмотря на то что за него вступается множество знаменитых и уважаемых людей, которые пишут, что он талантливый режиссер, замечательный актер и надежда советского кинематографа, Витя Невский получает восемь лет тюрьмы, из которых он сидит семь. Он выходит на свободу уже совершенно седой, без зубов и с какими-то запавшими и трагически-горестными глазами.

Конечно, во ВГИКе его не восстанавливают, диплом он не защищает, а начинает работать на «Ленфильме» каким-то пятым помощником шестого ассистента с совершенно ничтожной зарплатой. Пьет и живет где придется. При этом все киношники относятся к нему с сочувствием: жалко парня, эта тварь сисястая изломала человеку жизнь ни за что.