Страница 3 из 64
Приехав в Москву, я должен отвыкнуть приветливо улыбаться продавцам, официантам и просто незнакомым людям в начале разговора. В России этого не понимают. Мужчины могут принять за «голубого», а женщины думают, что с ними заигрывают.
То же самое с автоматической, после нескольких месяцев пребывания на Западе, привычкой при разговоре по телефону сначала здороваться, потом представляться, потом извиняться, что отвлекаю собеседника от его дел, а потом излагать суть своего вопроса. В любой момент своего непривычно вежливого для собеседника монолога можешь услышать:
– Короче, ближе к делу!
Довольно быстро перестаешь мыть машину, ведь после каждой лужи не намоешься. И только привычку каждый день чистить ботинки я никак не могу из себя вырвать.
Встреча с Родиной может приготовить и кое-какие новые сюрпризы, ведь жизнь России быстро меняется. Например, Москва за последние годы сильно похорошела. Из большого, но грязного и неприветливого коммунистического города она превратилась в динамичную и процветающую европейскую столицу, однако и на этом сверкающем фоне можно легко нарваться на хамство. Боюсь, что оно у нас в крови…
Вот, пожалуй, такие у меня впечатления… А у тебя, Пьер?
В россию с любовью
– Я был в России не раз. Мне там нравится. Но в первые дни пребывания многое кажется непонятным. Еще сильна во мне инерция парижской жизни. А через несколько дней или после какого-то случая я, что называется, «включаюсь» в русскую жизнь.
Вот пошли мы с переводчицей обедать в знаменитый китайский ресторан на Маяковке, то есть в самом центре Москвы. Расположились за столиком в центре полупустого зала, а неподалеку от нас сидел еще один клиент. Это был настоящий классический «отморозок», из молодой поросли, вскормленной диким русским капитализмом. Его светлый пиджак небрежно висел на спинке соседнего стула. А бледные руки, выглядывавшие из коротких рукавов рубашки, были сплошь в татуировках. Сам он, тоже очень бледный, с изможденным лицом и впалыми глазами наркомана, располагался за столом, заставленным пиалами и блюдами с экзотическими закусками. Его обслуживали три официанта, а за спиной два музыканта, скрипач и гитарист, безостановочно исполняли популярные ресторанные мелодии.
«Отморозок» всем своим видом демонстрировал, как он устал от этой скучной и сытой жизни, от этого подобострастного обслуживания, но его расслабленные жесты являлись только увертюрой к будущему спектаклю. Он явно хотел произвести на кого-то впечатление, а того человека все не было. Такой вывод я сделал, заметив, как часто он поглядывает то на свой «Ролекс», то в сторону двери.
Прошло около часа. «Отморозок» уже совсем было скис, как вдруг в сопровождении услужливого метрдотеля в дверях ресторана появилось этакое воздушное существо: юная миловидная девушка в синем парчовом платье и в белых босоножках на высоченных каблуках. Легкой, танцующей походкой она прошла через весь зал, кокетливо чмокнула «отморозка» в щеку и уселась напротив него с жеманным видом барышни, которой все позволено за ее молодость и красоту.
«Отморозок» несколько секунд бесстрастно смотрел на нее, потом точным движением вынул из кармана висящего рядом пиджака пистолет и, вытянув руку над столом, приложил дуло прямо ко лбу своей дамы.
Девушка замерла. В мгновение ока кровь отлила от ее пунцовых щечек. Она превратилась в белую куклу с широко раскрытыми глазами.
– Если ты, сука, еще раз опоздаешь, – произнес «отморозок», – то твои мозги будут соскребать с этой стенки. Поняла?
– Д-д-да… – с трудом выдавила из себя девушка.
– Не слышу, – прошипел он.
– П-п-поняла, – еще тише пролепетала она.
– А теперь ешь, – разрешил «отморозок» и спрятал свою «пушку».
Я огляделся вокруг. Эту сцену видели все. Посетители, официанты, метрдотель, находившийся рядом, и даже охранники в камуфляжной форме, стоявшие у входа. Но никто не среагировал, не прикрыл своим телом девушку, не выбил оружие из рук бандита, не бросился звонить в полицию, наконец. Все присутствующие отнеслись к этому как к вполне заурядному происшествию из числа тех, которыми здесь, в Москве, каждый день полна привычная жизнь.
И вот в эту минуту я понял, что нахожусь в России.
– Да, в Париже такого не увидишь, – улыбнулся я , – но не надо излишне драматизировать картину. Жизнь в России многоцветна. И бандиты там есть, конечно, но есть и нормальные люди. Их все-таки больше.
– А что ты скажешь по поводу русских женщин?
– Давай сначала за них выпьем! – предложил я.
– Давай! – поддержал Пьер. – Скажу тебе честно, когда я приезжаю в Москву и первые дни хожу по Тверской, то просто не в силах закрыть рот от восхищения. Я так же, как и ты, вечный поклонник прекрасного пола. Постоянно ищу заповедники, где красавицы живут и размножаются. Есть места в мире, где существует генетическая предрасположенность к женской красоте: Южная Германия, Северная Италия, Польша, Чехия, Венесуэла. Но чтобы столько прекрасных женщин собралось вместе на одной территории?! Ответственно заявляю – такого количества красавиц, как в России, нет нигде.
– Опять хочешь жениться на русской? – Нет. С вашими дамами я уже завязал.
«Коробка»
Несколько лет назад Пьер был женат на одной пышногрудой красавице, победительнице конкурса «Мисс Оренбург». Знал бы он, что именно его жена впервые привела меня в «коробку». Сейчас даже не помню, как звали эту красотку. Предположим, Нинка. Не в этом дело. Тогда они уже развелись, и Нинка была абсолютно свободной девушкой, озабоченной поиском новых спонсоров. Я совершенно случайно встретил ее на улице Риволи, и мы с ней в тот день загуляли. Она решила показать свой любимый японский ресторанчик, в котором мы так набрались, что, начав целоваться за столом, увлеклись и преступили правила приличия, решив продолжить этот сладкий процесс в тесной туалетной кабинке. Я до сих пор помню ставшие круглыми глаза хозяина и его руку, потянувшуюся к кривому самурайскому мечу, когда мы вместе с ней вывалились из ресторанного туалета. Я быстро вытащил Нинку из японской харчевни, но ей хотелось продолжения банкета.
– Какой дикий японец, – возмутилась она, – не понимает наших внезапно вспыхнувших чувств! – И предложила: – Пойдем в «буат». Там нас никто не осудит.
– Куда-куда? – не понял я.
– В «коробку». Ты что, там никогда не был? А зачем тогда ты приехал в Париж?
И мы помчались на площадь Италии. Там, в цоколе высотного дома, возвышавшегося над всем районом, Нинка нашла невзрачную стальную дверь, позвонила в звоночек и нахально показала язык видеокамере, укрепленной над входом. Дверь приоткрылась – и я впервые шагнул в этот безумный мир.
Если с помощью Пьера я открыл для себя многие тайны деловой и светской жизни Парижа, то благодаря его жене, о чем он, конечно, не подозревал, перед моими глазами явилась закрытая для посторонних, полная страстей и загадок, тайная сторона существования этого великого города.
Если вход в клуб был невзрачным и неприметным, то сама «коробка» представляла собой огромное, полутемное, бесконечное помещение с несколькими барами, танцполами, ресторанами, бутиками, торгующими эротической одеждой и аксессуарами для секса. Но это была только прелюдия. В глубинах «коробки» таились комнаты для занятий любовью – в форме купе пассажирского железнодорожного экспресса, в форме обитого бежевой кожей люкс-салона самолета, в форме зеркального зала и т. д. и т. п. Всего не перечислишь. И в каждом углу целовали, ласкали и любили друг друга десятки пар.
– Пойдем! – сказала Нинка. – Я покажу тебе еще кое-что.
И показала. Впечатление было ошеломляющим. Когда я пришел в себя, то спросил:
– А ты откуда знаешь про «коробку»? Кто тебе все это открыл?
– Мой бывший муж, – улыбнулась она. – Мы тут были постоянными посетителями.