Страница 7 из 9
– Робс! – воскликнула я.
– Ай-яй-яй! – ухмыльнулась Шлёпа.
– Осторожно, Робби, – заволновался папа.
– Смотри не ушибись! – крикнула Элис.
– Робби бумс, – сказала Моди.
Но Робби только расхохотался.
– Купились! Я нарочно, – задорно сказал он – и на этот раз не соврал.
Он без труда взмыл в воздух в очередном прыжке, схватился за ветку, ловко подтянулся одним махом – и полез наверх.
– Высоко не залезай! – крикнул папа.
– Беспокойный ты, папка! – дерзко бросил Робби, шагая по ветке. Вдруг он спрыгнул – мы все снова в крик, – но он схватился за ветку руками и повис как ни в чем не бывало, а потом раскачался и запрыгнул обратно.
– Нет, вы видели? – воскликнул папа. – Ты любому циркачу сто очков вперед дашь, сын! Хоть сейчас в олимпийскую сборную по гимнастике. Тебе надо немедленно начать тренироваться. Поразительный же потенциал! Ты согласна, Элис?
– Смотрите, смотрите! Я тоже так могу, это легкотня, – крикнула Шлёпа.
– Угомонитесь, – сказала Элис. – Больше никто никуда не полезет. А ну спускайся, Робби, хвастаться некрасиво.
– Но ему же есть чем хвастаться, – сказал папа, и когда Робби спрыгнул на землю, подхватил его и усадил себе на плечи. – Встречайте чемпиона!
Папа, пыхтя, нес на плечах Робби. Мы плелись следом, Элис ворчала, что ей приходится тащить все сумки, Моди хныкала – она устала и хотела пить, а Шлёпа дулась и пинала сухую хвою – а заодно, как бы случайно, и меня, когда я оказывалась рядом.
Я шла последней, у меня кружилась голова. Подумать только – псаммиад на самом деле существует! Я всю жизнь мечтала, чтобы со мной произошло что-нибудь волшебное. Когда я была такой же крохой, как Моди, я повсюду высматривала Груффало и чудищ из книжки Мориса Сендака [4] и ждала, что Тигр придет выпить чаю [5] . Когда подросла и стала читать мамины детские книжки – воображала, что хожу в театральную школу с Полин, Петровой и Пози [6] , рассказывала на чердаке истории с голодной бедняжкой Сарой Кру [7] и встречала Рождество с Мег, Джо, Бет и Эми [8] . Но хотя я всех их представляла себе очень живо, это, конечно, была игра.
Повстречайся псаммиад мне одной, я бы могла решить, что всё нафантазировала, но ведь другие его тоже видели и слышали. И он правда исполнил желание Робби. Сердце так и стучало, когда я смотрела на Робби и папу. Я так радовалась за Робса – несмотря на то, что маленькая вредная частичка меня и хотела, чтобы это мной папа так гордился и восхищался. Я же знала, что псаммиад исполняет желания. Надо было подсуетиться и пожелать себе каких-нибудь суперспособностей, чтобы все ахнули. Но я читала книгу и знала кое-что еще. После захода солнца волшебство перестает действовать. Я понимала, что надо предупредить Робби, – но он был на тридцать седьмом небе от счастья, и мне не хотелось вот так сразу спускать его на землю.
Папа, минуты две протащив сына на плечах, устал. Робби спрыгнул на землю, и они пошли рядом. То и дело Робби забегал вперед, повисал на очередной ветке и делал пяток-другой «солнышек», а папа нахваливал его до хрипоты.
Когда мы наконец вернулись домой, Робби помчался в сад – влезть на лаймовое дерево.
– Робби, а ну стой! Хватит на сегодня. Успокойся и перестань уже носиться как угорелый. Не понимаю, что на тебя нашло, – цыкнула на него Элис.
– Ладно тебе, – сказал папа. – Оставь мальчика в покое. Он никому не мешает. Просто радуется жизни.
Обычно они из кожи вон лезли, чтобы, не дай бог, не покритиковать чужого ребенка.
– Слушай, мы ведь договорились: по деревьям лазить опасно. Шлёпу мы отругали, а теперь ты поощряешь Робби. Это нечестно, – возразила Элис.
– Но ведь у мальчика талант – сама видишь. Посмотри только на него! – Они уставились в окно, за которым Робби практически взбежал вверх по лаймовому дереву, вспугнув двух сидевших на ветке сорок.
– Я смотрю, смотрю – и пытаюсь быть ответственным, взрослым человеком. Он может упасть и шею себе сломать, – настаивала Элис.
– Знаю. Ты права. – Папа открыл окно в кухне. – А ну спускайся, сынок. Ты пугаешь свою мачеху.
– Не называй меня так! – поморщилась Элис. – В сказках мачехи всегда злые старухи ведьмы.
– Ну, тебя-то со старухой ведьмой не спутаешь. Ты моя прекрасная принцесса, – улыбнулся папа.
Мы со Шлёпой переглянулись – и обе изобразили, будто нас тошнит. Папа с Элис рука об руку вышли в сад – присмотреть за Робби. Моди, присосавшись к своей вымытой бутылочке, поковыляла за ними.
– Фу! – выдохнула Шлёпа. – Ненавижу, когда они так себя ведут.
– Я тоже, – сказала я.
– Прекрасная принцесса! – басом передразнила Шлёпа, и мы обе покатились со смеху.
Мы чуть ли не сдружились, а ведь были заклятыми врагами.
– А вообще твоя мама похожа на принцессу – у нее такие красивые волосы. – Я потеребила свои жалкие мышиные косички. – И не скажешь, что она мама, – такая молодая, и фигура закачаешься.
– Она раз в полгода себе ботокс колет, чтобы морщин не было, и сиськи у нее силиконовые, – сказала Шлёпа.
– Иди врать! – воскликнула я. Настроение у меня значительно улучшилось. – Ну, папа от нее все равно в восторге. Хоть бы он уже перестал об этом сообщать каждую минуту.
– Тебе хорошо. У тебя только отец ведет себя как придурок. Твоя мама ведь не нашла себе нового мужа?
– Нет. Встречалась пару раз с каким-то типом – они в Интернете познакомились, – но не сложилось.
– А у меня папа вообще сбежал к малолетней девице. Все думали, что у них это ненадолго, а он взял и женился на ней. Терпеть ее не могу.
– Она злая?
– Да не особо. Сюсюкает все время: мол, мы с ней будем как сестрички, но я знаю, что на самом деле я для нее обуза. – Голос у Шлёпы стал хриплый, как будто она собралась заплакать.
– Ты вроде была подружкой невесты на их свадьбе? – быстро спросила я, чтобы отвлечь ее.
– Да, просто мрак. Пришлось надеть дурацкое платье, и еще мне волосы завили. Выглядела как дура.
– А какого цвета платье? Я всегда мечтала побывать подружкой невесты, – сказала я.
– Синее, шелковое. И туфли под цвет, на дурацком каблуке, – пробурчала Шлёпа.
– Ого, тебе можно каблуки носить? Я так хочу туфли на шпильке, но мне мама не разрешает, – погрустнела я.
– Можешь завтра их пожелать! – сказала Шлёпа. – Ты попроси псаммиадину, он напыжится – и твои супермаркетовские тапки превратятся в отпадные каблучищи. Вот же здорово! Можем пожелать все, что захотим! И не забывай – это я его нашла.
– Зато я его узнала .
– Давай глянем в твою книжку и посмотрим, чего те дети попросили. – Шлёпа схватила книгу.
– Они захотели быть красивыми, – сказала я.
– Дурацкое желание, – отозвалась Шлёпа.
– А я бы хотела быть красивой, – мечтательно сказала я. Я как-то подслушала, как учителя меня обсуждали. Одна не могла вспомнить, кто я такая, а другая – моя любимая учительница, чьими стараниями в школе появилась библиотека, – сказала: «Ну вспомни: Розалинда – такая бледненькая простушка с двумя хвостиками».
– Тогда проси красоту, а лично я хочу разбогатеть, – сказала Шлёпа.
– Ты только желай конкретнее. В книжке дети пожелали стать богатыми, так им привалило старых золотых монет, на которые ничего не купишь.
– Я буду супер-пупер-конкретна. Хочу быть богатой и знаменитой, – мечтательно сказала Шлёпа. – У меня будет свое телешоу. И собственный пентхаус с прислугой, тогда мне не нужно будет жить ни с папой, ни с мамой. Буду повсюду разъезжать на огромном лимузине, за мной будут гоняться папарацци, люди будут визжать и просить у меня автограф. Когда Моди подрастет, я заберу ее к себе, накуплю ей всего-всего, днем буду водить ее на аттракционы, а вечером – на концерты. – Шлёпа замолчала. – Ты чего на меня так смотришь?
– Шлёп, нельзя ничего пожелать насовсем. Волшебство действует только до заката, – сказала я. – По крайней мере у детей из книжки было так.
– Вот подстава. – Шлёпа была разочарована. – Какой прок от волшебства, если оно за день протухает? – Она снова посмотрела в окно. Робби с радостными воплями скакал по дереву. – А Тарзан в курсе?