Страница 63 из 78
— А сколько стоит? — интересовались многие.
— Нисколько. Бесплатно…
Первой к человеку-дереву подошла молодая особа с прыщиками на лбу.
— Ты еще долго будешь жить, — сказал человек-дерево. — Не надо употреблять эти препараты!
— Где мой отец? — поинтересовалась девица.
— Твой отец творит историю.
— Его обвиняют в убийстве.
— Он никого не убивал. Он невиновен.
— Мой отец хороший человек! — гневно вскричала девица, обращаясь неизвестно к кому.
— Твой отец — обыкновенный, — уточнил Семен. — Он не очень приятный… Следующий!..
— Я еще не все спросила! — засопротивлялась Елизавета, но была оттеснена общественной охраной в сторону и кричала издалека: — Дерево! Истукан гнилой!!!
— Снял? — спросил Жечка Жечков оператора и сжал кулаки.
— Снял, — кивнул головой сотрудник.
Целый день человек-дерево отвечал на вопросы людей. Было заметно, как он устал и как кора дерева подросла аж до самого бедра юноши.
Ночью пришли отцы города.
— Ну-с? — спросил главный из них.
— Что вы хотите узнать? — поинтересовался Семен. Он устал, и глаза его сузились до щелок. — Пожалуйста, быстрее, мне надо отдохнуть.
Один из «отцов», затянутый в добротный костюм, хотел было возмутиться и напомнить человеку-дереву, что тот находится на вверенной ему территории, а потому диктовать условия… Впрочем, низенький спутник его оборвал, показав, что здесь главный он, и, улыбнувшись, спросил:
— Товарищ, а что с выборами?
— Вы станете мэром, — сообщил Семен.
— Я же говорил! — низенький улыбнулся еще шире, похлопав затянутого в костюм по плечу. — Ну, собственно, у меня больше вопросов нет! Спасибо на добром слове!
— Вы продержитесь на посту мэра полтора года, затем сделаете неверный выбор, вас арестуют и вы без суда и следствия проведете в тюрьме шесть лет. За это время от вас уйдет жена, а дети откажутся от отца-преступника!..
— А кто станет мэром после меня? — Казалось, что низенький ничуть не испугался такой перспективы.
— Мэром станет ваш заместитель, вон тот, в костюме.
— Лиокумович?.. — удивился будущий градоначальник и посмотрел на густо покрасневшего спутника. — Ну-ну!..
Отцы города на том закончили с человеком-деревом, причем у затянутого в костюм возникло нестерпимое желание срубить говорящее растение, распилить деревяшку на части и подвергнуть огню…
Из-за сакуры появились Жечка Жечков и оператор-латыш Каргинс.
Усталый до крайности Жечка поглядел в видоискатель камеры, промотав пленку с самого начала, и, казалось, был удовлетворен.
— Ну что, дерево? — проговорил представитель Книги рекордов. — Мне что-нибудь скажешь?
— А что ж не сказать, — откликнулся Семен. — Ты станешь богат! Ты будешь владеть фантастическим состоянием. Ты сможешь играть в казино столько, сколько захочешь, а денег у тебя не станет меньше!
— Сколько я буду жить?
— Ты умрешь через час после того, как скончается твой оператор!
Оператор вздрогнул и чуть было не выронил камеру.
— А когда умру я? — поинтересовался он, вдруг ощутив противную дрожь в районе поясницы.
— Тебе я не могу сказать этого, — проговорил усталыми губами Семен. — Но ты тоже станешь богатым!
— Почему не можешь?!! — возмутился оператор. — Сказав «а», скажи и «б»!
— Что мне говорить, решаю я, — спокойно ответил человек-дерево.
Каргинс огляделся по сторонам и схватился за стоящую возле стеклянной стены лопату.
— А я решил срубить тебя!
— Дело твое!
— Последний раз спрашиваю! — оператор замахнулся.
— Мое время погибать еще не пришло.
— Ах ты!.. — оператор со всей силы рубанул по ноге-корню. Раздался неприятный хруст, прыснуло кровью, но какой-то чересчур светлой, и Семен сморщился от боли.
— Ты что делаешь! — вскричал Жечка Жечков. — Нас же посадят! Грош цена нашим съемкам!..
— Он говорит, что конец его еще не пришел, — бушевал латыш. — А я говорю, пора!
Он вновь размахнулся лопатой, но тут раздался вы-стрел. Стоящая на земле камера разлетелась вдребезги. От ужаса представитель Книги рекордов побелел и заговорил быстро-быстро:
— Кто?!. Где?!. А?..
Стрелял из темноты садовник Михалыч.
— Еще одно движение — и выстрелю в голову! Бросай лопату!
Оператор-латыш покорно отбросил лопату в сторону и поднял руки.
— А ну, валите отсюда! — приказал Михалыч. — Чтоб ноги вашей здесь не было!
— А ты чего, старик, здесь командуешь? — попытался было воевать Жечка, но, встретившись глазами с двумя ружейными стволами, ретировался. — Уходим… Ах, гадина, кассета вдребезги!
— Ну!..
Они ушли, а Михалыч накопал из-под сакуры землицы и стал затирать ею рану. Человек-дерево изредка морщился от боли, но вел себя достойно мужчины.
— Может, завтра передышку сделаем? — предложил садовник.
— Нет, — отказался Семен. — Времени мало.
— Ну, будь по-твоему…
Старик до конца обработал рану, затем снял с себя ватник и расстелил его возле сакуры.
— Посплю здесь, — оповестил он. — Охранять тебя буду!
Семен улыбнулся. Раздался страшный треск, и остатки отцовых брюк лохмотьями легли у подножия человека-дерева. До пояса тело Семена было сплошь покрыто толстым слоем коры.
— Польешь меня утром.
— Непременно, — закивал Михалыч и улегся на телогрейку. — Кора-то дубовая!
— Нет, — отозвался Семен. — Я дерево — хлебное…
— А-а, — протяжно зевнул Михалыч. — Помирать мне скоро!..
В уголках глаз его загорелись лукавые искорки.
— Хитер ты, старик, — улыбнулся Семен. — Спи, у тебя будет очень долгий последний сон.
— Вот и ладно, — успокоился Михалыч, еще раз зевнул и заснул по-детски быстро…
На следующий день в Ботаническом саду перебывала почти половина города, и у каждого был свой вопрос. Что самое интересное — подавляющее большинство не интересовалось у человека-дерева продолжительностью своей жизни, а обходилось более спокойными вопросами, касающимися в основном здоровья, материального благосостояния и т. д.
В два часа дня очередь дошла до майора Погосяна, который пришел в штатском костюме, дабы не привлекать внимания возможных знакомых. Лицо его было бледно, щеки впали, как будто он перестал кушать долму и хошлому.
— Я — армянин!
— Ну и что?
— Армянам тоже можно задавать вопросы? — поинтересовался милиционер.
— Конечно, — ответил Семен. — Я тоже не русский.
— А говорят, вы новый русский пророк! — Майор погладил живот.
— Глупости! Что вы хотите узнать?
— Я уже знаю. Я хочу, чтобы вы подтвердили мое знание.
— Говорите.
Погосян помялся.
— Я боюсь умирать.
— Понимаю.
— Это произойдет до Нового года?
— Вы целиком проживете этот год, — ответил Семен. — До последней секунды. Но ни секунды в следующем. Вы умрете в тот самый короткий миг паузы между годами.
Майор стоял, поникнув головой. Он пожимал плечами и облизывал губы, собираясь что-то сказать еще.
— Я знал это. Спасибо.
— Время в состоянии растягиваться беспредельно, а также беспредельно сжиматься. Время — понятие субъективное. Пауза между годами для вас может растянуться на тысячелетие. Идите спокойно!..
Лицо Семена искривилось, как будто от боли.
— Что такое? — участливо поинтересовался Погосян.
Человек-дерево приподнял рубашку, и майор разглядел, как кора захватывает человеческую грудь, сжимая ее тисками, сочась какой-то бурой жидкостью.
— У меня тоже так случается! — посочувствовал милиционер и приподнял свитер, обнажая свой круглый, как шар, живот, который отливал неестественным синюшным цветом. — Вот, комок моих невров заболел… И из пупка какая-то гадость по вечерам вытекает.
Он растерянно смотрел на человека-дерево, стоя с голым животом, и во взоре его была робкая надежда хотя бы на что-то чудесное, но Семен лишь помотал головой в ответ и закрыл свои черные глаза.
— Я могу только сказать. Но ничего не могу сделать, — произнес человек-дерево. — Время мое тоже сочтено.