Страница 5 из 80
Прошло три дня. Баню истопили. Посмотрели утром Иван-царевич с Василисой Премудрой из терема — баня красным-красна, как жар пылает. Страшно им стало. Василиса Премудрая говорит:
— Пора уходить. Будет погоня великая.
Она смастерила трёх говорящих куколок, посадила их по углам, научила, что надо говорить.
Иван-царевич оседлал двух борзых коней, и помчались они с Василисой прочь из морского царства.
В это время царские посыльные к терему Василисы Премудрой пришли, в двери стучат, на два голоса кричат:
— Иван-царевич и Василиса Премудрая, вставайте, собирайтесь, баня готова!
Первая куколка из угла отвечает:
— Рано вы нас разбудили, я не выспалась, скажите батюшке, пусть даст поспать.
Время прошло, снова идут посыльные, в двери терема стучат, на три голоса кричат:
— Не пора вам спать, а пора вставать, царь сердится!
Вторая куколка из другого угла отвечает:
— Подождите, уже встали, одеваемся.
Опять время прошло, опять бегут посыльные, в двери терема стучат, на семь голосов кричат:
— Царь гневается, ногами топает, говорит: «Этак моя баня вовсе простынет!»
Третья куколка из третьего угла отвечает:
— Ступайте себе к царю, мы в баню сами придём.
Вернулись посыльные к царю. А морской царь кричит:
— Зачем ушли? Под руки их взять, в баню силком проводить, иначе сбегут!
Прибежали посыльные к терему, в двери стучат — никто не отзывается. Выбили двери, а в тереме пусто. Доложили царю. Морской царь приказал:
— Снаряжать погоню великую!
Снарядили погоню. А Василиса Премудрая и Иван-царевич уже далеко были. Василиса Премудрая говорит:
— Надо землю послушать, нет ли царской погони.
Они остановились, Иван-царевич припал ухом к земле.
— Ничего не слышу, нет погони.
Тогда Василиса Премудрая послушала землю.
— Слышу, идёт погоня великая. Скоро будет здесь.
Она оборотила коней зелёным лугом, Ивана-царевича — старым пастухом, а сама сделалась белой овечкою. Тут и погоня наехала.
— Эй, старик, не видал ли добра молодца с красной девицей на борзых конях?
— Видал, — отвечает старик, — давненько это было. Я тогда ещё молодой был.
Воротилась погоня к морскому царю.
— На зелёном лугу пропали их следы, мы и туда, мы и сюда — нет следов да и только.
— А что видели на лугу? — спрашивает царь.
— Был там только старый пастух да белая овечка.
— Это они и были, — кричит морской царь. — Это Василиса Премудрая ухитряется! Брать надо было пастуха! Брать надо было овечку!
Царь послал новую погоню.
Опять Иван-царевич слушает землю, ничего не слышит, нет, говорит, погони. А Василиса Премудрая послушала и говорит:
— Идёт погоня великая. К нам приближается.
Она оборотила коней колодцем, Ивана-царевича — старым старичком, а сама сделалась берестяным ковшиком. Тут и погоня наехала.
— Эй, старичок, не видал ли добра молодца с красной девицей на борзых конях? Их следы у твоего колодца теряются.
— Верно, — отвечает старичок, — проезжали тут лет сорок назад добрый молодец с красной девицей. Да ведь и я в ту пору был добрым молодцем…
Воротилась дружина к морскому царю.
— На зелёном лугу у колодца пропали их следы. Мы и туда, мы и сюда — нет следов да и только.
— А что видели возле колодца? — спрашивает царь.
— Лежал возле колодца берестяной ковшик да сидел рядом старый старичок.
— Это они и были! — кричит морской царь. — Брать надо было старичка, брать надо было ковшик!.. Сам поведу третью погоню!
На этот раз Василиса Премудрая оборотила коней озером, Ивана-царевича — сизым селезнем, а сама сделалась серой утицей. Тут и третья погоня наехала.
Морской царь сразу догадался, кто такие утка да селезень. Ударился он о сырую землю, обернулся чёрным коршуном. Хочет коршун убить, заклевать утку и селезня, да не тут-то было! Разлетится он сверху, вот-вот ударит селезня, а селезень в воду нырнёт; вот-вот ударит утку, а утка под воду уйдёт. Бился, бился, из сил выбился, а ничего не сделал.
Поскакал морской царь назад, в своё подводное царство.
А Василиса Премудрая с Иваном-царевичем переждали время и поехали домой, в тридевятое царство.
Долго ли, коротко ли, а добрались они до дворца, где жили царь с царицей, родители Ивана-царевича.
— Ты подожди меня в этом лесочке, я пойду вперёд, доложусь отцу с матерью, — говорит Иван-царевич.
— Ты меня забудешь, — говорит Василиса Премудрая.
— Как могу я тебя забыть? — удивляется Иван-царевич.
— Как поцелуешь свою сестру, так меня и забудешь. Смотри, целуй только батюшку с матушкой, а сестру не целуй, — говорит Василиса Премудрая.
Пошёл Иван-царевич во дворец. Встретили его царь с царицей, то-то было радости! Поцеловал он батюшку, поцеловал матушку и забыл на радостях наказ Василисы — поцеловал сестрицу. А как поцеловал её — так и забыл Василису Премудрую. Три дня прошло. Царь-отец говорит:
— Надобно тебя женить, Иванушка.
А Иван-царевич согласен, забыл, что женат на Василисе Премудрой. Царь сосватал ему богатую молодую королевну.
Василиса Премудрая прождала три дня в лесочке — не идёт Иван-царевич, так и есть, забыл наказ её, ослушался. Тогда Василиса Премудрая пошла в стольный город и пристала у доброй старушки. Та муку сеет — пирог печь собралась.
— Для кого, бабушка, пирог готовишь? — спрашивает Василиса Премудрая.
— Разве не знаешь? В городе у нас большой праздник: царь женит Ивана-царевича на богатой королевне. Я пирог во дворец отнесу, молодым на стол подам.
— Дай, бабушка, я испеку, может, царь меня чем пожалует, — просит Василиса Премудрая.
— Мне не жаль, пеки, — говорит старушка.
Василиса Премудрая слепила из теста голубя и голубку и посадила их на пирог. А когда пирог был готов, отнесла его во дворец, на царский стол. Только жених и невеста взялись за пирог, как голубь с голубкой взлетели и заговорили. Голубка спрашивает:
— Помнишь, как была я белой овечкой, а ты — старым пастухом?
— Не помню, — отвечает голубь.
— А помнишь, как была я берестяным ковшиком, а ты — старым старичком?
— Не помню, — отвечает голубь.
— А помнишь, как была я серой утицей, а ты — сизым селезнем?
— Не помню, — отвечает голубь.
— У Ивана-царевича тоже память плохая, — говорит голубка.
Тут Иван-царевич всё вспомнил, выскочил из-за стола и побежал разыскивать свою милую жену Василису Премудрую. Нашёл он её у доброй старушки, поцеловал в сахарные уста, взял за белые руки и привёл во дворец к отцу, к матери. И начался там пир на весь мир, и я там был, мёд-пиво пил, по усам текло, в рот не попало.
А Василиса Премудрая с Иваном-царевичем стали жить-поживать да добра наживать.
КАК ИВАН — КРЕСТЬЯНСКИЙ СЫН БАРЫНЮ ДА БАРИНА ПРОВЁЛ
Жили в одной деревне старик со старухой. Был у них сын и была дочь. Вот пошла однажды дочь на реку бельё полоскать. А как выполоскала — стала вдруг плакать-голосить, слёзы ливмя лить. Мать услыхала, к реке прибежали, спрашивает:
— Что с тобой, доченька милая? О чём плачешь?
А дочка отвечает:
— Как мне не плакать, сударыня матушка, ведь замуж меня скоро отдадите, а я сыночка Иванушку рожу, а Иванушка-то на берег гулять пойдёт да и в воду упадёт! Утонет мой родимый Иванушка!
Мать от таких слов пуще дочки расплакалась. Сидят — в два голоса голосят. Отец прибежал, спрашивает:
— Что стряслось? Отчего плачете?
— Ничего, старик, не стряслось, — отвечает старуха, — да ведь может стрястись! Вот выдадим дочку замуж, а она сыночка родит. А сыночек-то на берег гулять пойдёт да и в воду упадёт! Утонет наш милый Иванушка! А-а!
— Ой, беда! — испугался старик и с ними вместе заплакал. Сидят — в три голоса голосят.
Пришёл сын с пашни. Дома нет никого. И сестра, и старые родители — все на речке, все в голос ревут. Прибежал к ним: