Леонид обязательно умрет

– Прощай, мама, – произнес Леонид вслух, поднялся с лавочки и быстрым шагом направился прочь.

Дальше он посетил церковь, неподалеку от Никитской, где подождал батюшку Ивана Самоиловича, явившегося к нему из прошлого дряхлеющим стариком, принявшим совершенный облик благообразия.

– Помните меня? – спросил.

– Нет, – признался Иван Самойлович.

– Я – муж Машеньки Махаоновой.

– Лилипут? – встряхнул седыми прядями поп.

– Он самый.

Иван Самойлович смотрел на Леонида снизу вверх и хихикал ртом с частыми прорехами в челюсти.

– Узнаю, лилипут…

– Я в Бога вашего не верю, – быстро проговорил Леонид. – Но она верила.

Он достал из кармана куртки пачку денег и вложил ее в сухую ладошку батюшки.

– Умерла Машенька, Иван Самойлович! Умерла… Так что отпой ее душу, дед, как полагается. И поминай Махаонову почаще!

Он не стал дожидаться ответа старого попа, а отбыл тотчас, почти бегом.

Старик Иван Самойлович, совсем добрый к своей старости, проплакал весь день до ночи, успокаивая себя тем, что логику Господа смертному не понять, да и не стоит осмыслять. Ушла чистая душа – знать, в ангелы Господу понадобилась…

Сидя в гостинице, Леонид впервые не знал, что ему делать. Денег навалом, страстей и интересов нет, а жить по его здоровью еще многие десятилетия.

Думал, думал, а ответа не находил.

Лазил от скуки по сети, стуча по клавиатуре портативного компьютера одним пальцем. Читал про историю и медицину, про войны, происходящие в мире, про мистическое…

Именно в последнем разделе он нашел статью про левитацию, про человеческое умение летать, используя лишь собственную энергию.

«Значит, я левитирую, отрываясь от земли», – понял Леонид.

Еще он почерпнул из интернета, что левитация изобретена левитами – евреями, которые убеждены, что если пятьсот иудеев одновременно зависнут в полете и произнесут специальную молитву, то левиты навсегда примирятся с арабами. Но найти пятьсот таких способных, богоизбранных до сих пор не удалось, потому Израиль в состоянии вечной войны с арабским миром…

«Глупость какая», – подумал Леонид, напряг что-то внутри себя незначительно и оторвал свое тело от стула, зависнув в свободном полете, будто в невесомости.

Он читал интернет почти до утра. Узнал, что в 1934 году англичанин Морис Вильсон, много лет тренировавшийся в искусстве по методике йогов, решил огромными прыжками, взлетая над землей, покорить вершину Эверест. Его замерзшее тело обнаружили в горах на следующий год. До вершины Вильсон не «долетел» совсем немного. Но то, что он смог преодолеть труднейший маршрут без специального альпинистского снаряжения, говорит в пользу левитации.

Из русских левитантов можно назвать Серафима Саровского, архиепископа Новгорода и Пскова Иоанна. А московские летописи повествуют о Василии Блаженном, который не раз на глазах у толпы переносился неведомой силой через Москву-реку. Причем в число официально признанных церковью левитантов не входят ведьмы. Сколько их сожгла на костре святая инквизиция, не поддается учету…

На следующий день Леонид Северцев совершил звонок в израильское посольство, где, к удивлению русской прослушки, получил приглашение на ужин с послом. При этом звонящий говорил на чистом иврите, лишь несколько фраз остались непонятными для шпионящих ушей.

Решено было выставить наблюдение за странным объектом во время его визита. Но в назначенный день разрабатываемый не явился, а потому о нем через три дня забыли.

Тем не менее Леонид Павлович Северцев в оговоренный день и час сидел за столом посла Мир-Мана и впервые в жизни пробовал фаршированного карпа.

Посол прекрасно изъяснялся по-русски и рассказывал, что рецепт этого блюда остался со времен его прабабки.

– Немножечко поварить в свекольном соке и самую каплю меда на последней минуте.

– Вкусно, – отозвался Леонид.

Послу уже доложили, что гость каким-то образом прошел на территорию Израиля незарегистрированным, даже фото его не осталось в компьютере.

– Можете называть меня просто Борисом, – предложил посол, размышляя о том, что, похоже, стал жертвой медиума или фокусника.

– Хорошо, – согласился Леонид, не предлагая взамен дружеской любезности демократизацию общения.

Водки гость не пил, ел немного и с изяществом. Несколько салата, кусочек хлеба из отрубей, бокал газированной воды.

– Как вы относитесь к «Дорожной карте»? – полюбопытствовал посол.

– Что это?

Борис Мир-Ман с удивлением вскинул брови.

– Вы – еврей?

Леонид тщательно прожевал кусочек сладкой рыбы, затем ответил:

– Не знаю.

– Как это? – еще более удивился посол. – Мама ваша была еврейкой?

Леонид развел руками.

– Она умерла от родов. Я воспитывался в интернате.

– Да-да, конечно, – сделал скорбную физиономию посол, уже точно уверившись, что его развели русские хасиды.

Борис Мир-Ман решил скорее заканчивать с приватным ужином, сложил в тарелке приборы, хотел было произнести слова, подводящие черту под встречей, но наткнулся взглядом на взгляд гостя, словно на стену. Взгляд мужчины удивлял своей крепостью и пронзительностью.

– Может быть, к делу? – предложил Леонид. Посол коротко кивнул.

– Я хочу встретиться с Шароном.

– Это очень сложно.

– Вы умеете левитировать?

– Я? – переспросил посол. – Я – нет.

– Чем вы помогаете своей стране?

– Я – дипломат.

– Я могу то, о чем мы с вами разговаривали.

– Кстати, откуда вы узнали мой телефон?

– Вас только это интересует?

Посол начинал злиться. Уж чем-чем, а взглядом и внутренней силой его было трудно удивить. Сам таким обладал. И война научила, и истеричная жена. Борис подумал, что придется вызывать охрану.

– Давайте закончим коротко! – жестко произнес посол. – Что вы мне предлагаете?

Леонид вышел из-за стола и тотчас оторвался от ковра, зависая над полом сантиметров на двадцать.

Борис глядел на полет гостя и предполагал, что все это может быть как фокусом, так и тем, что настоящий летчик его посетил. Его дело отличить фальшивку от истинного.

– Копперфилд летает выше, – заметил посол.

– Разве вам нужно выше? Разве в этом смысл?

Тем не менее Леонид неспешно поднялся еще на полметра и прочитал старинную еврейскую молитву. Ее чтение было столь искренним и проникновенным, что Борис Мир-Ман тотчас уверился в подлинности левитирующего. Он приветливо улыбался, глядя с пола под потолок, будто старика Хоттабыча наяву встретил.

– Шалом! – поприветствовал посол Израиля.

– Шалом, – ответил Леонид и опустился опять на ковер. – Как насчет встречи с Шароном?

– Буду способствовать, – обещал Борис.

– Звоните сейчас, у меня совсем немного времени! Совершенно странное дело, но посол тотчас подчинился и набрал номер со своего мобильного телефона.

– Это срочно! – произнес Борис на иврите.

Он повернулся спиной к Леониду и с минуту разговаривал с премьер-министром. Затем, кивнув, передал трубку Леониду.

– Приезжайте, – услышал он единственное слово по-русски, и связь прервалась.

На следующее утро Леонида вывезли в аэропорт, прямо к самолету в посольском автомобиле, предназначенном для перевозки дипломатических грузов…

Через два часа Леонид Павлович Северцев летел в Израиль.

Полет был недолгим, а встреча гостя короткой и совсем не праздничной.

Леонид не нуждался в праздниках, кроме «шалом» не произнес и слова единого. Русский летун, как его называли люди из Моссада, даже не оглядывался по сторонам и не глазел на историческую Родину из окна «Вольво»…

Его привезли к воротам непрезентабельного дома, совсем непохожего на резиденцию премьера.

Леонид, в сопровождении двух огромных розовощеких ребят, поднялся по деревянной лестнице, где ему указали дверь, за которой оказался просторный зал, похожий на балетный класс.

В этом пустом от мебели зале русского летуна оставили одного безо всякой информации, так как он ее не запрашивал, а парни из охраны говорить и вовсе не любили.