Страница 53 из 72
А потом они ехали в автобусе в сторону Москвы. Впрочем, из-за любопытных взглядов вышли за две остановки до кольцевой дороги и долго ловили попутную машину.
Некоторые водители улыбались голосующим детям и даже не притормаживали, другие кричали в окно, что так поздно гулять нельзя, а один, остановившийся на четыреста первом «москвиче», спросил:
– Вам чего?
– Нам, товарищ, в центр.
– Трешка.
– Согласен.
Они ехали молча. Леонид крепко держал Машеньку за ледяную руку, а водитель посматривал в зеркальце заднего обзора.
– Из дома никак сбежали? – поинтересовался он.
– Приходите в воскресенье в цирк! – неожиданно предложил Леонид леваку. – Мы из труппы лилипутов. На Цветном бульваре цирк знаете?
– Что?
– У нас номер в программе. Эквилибр, знаете ли…
Водитель внезапно обрадовался. Что-то смутное, знакомое всплыло в его мозгу. Конечно, лилипуты! Цирк!.. Он в детстве видел маленьких человечков в шапито летом. Ну, совсем как детки!…
– А товарищ Никулин работает? – заулыбался левак.
– Юра?.. Вместе с Шуйдиным. Неплохие репризы. Номер с бревном хорош!
– А контрамарочку можно?
– Отчего же нет?.. Сделаем, Машенька? Девочка сумела лишь произнести сдавленное «ага». «Все-таки как эти лилипуты похожи на детей», – улыбался водитель.
– В воскресенье можно? – спросил.
– Со служебного входа войдете, позовите меня, я выйду!
– А вас как, простите?..
– Северцев… Леонид Павлович!
– А меня – Жижкин. Можно просто Валера.
– Приятно.
Леонид форсил с удивительной простотой. Врал упоенно, будто правду говорил. А может быть, то и была правда из какой-то другой части его жизни. Машенька все больше успокаивалась, глядя на своего жениха восторженными глазами. Как он запросто со взрослыми! Ее ледяная ладошка постепенно оттаяла в его руке и даже немножко вспотела от радостных волнений.
– Ваша супруга? – поинтересовался левак. Леонид кивнул.
– Мария.
«Москвич» кружил вокруг памятника Дзержинскому. Машенька смотрела в окошко на освещенный «Детский мир» и хотела немедленно в этот большой магазин. Но она одернула себя, стараясь разбудить в голове серьезные мысли о предстоящей семейной жизни. Какие теперь игрушки!..
– К цирку поедем?
– Нет, – сориентировал Леонид. – К церкви, пожалуйста, за Союзом композиторов!
– Понял…
«Москвич» скрипнул тормозами, и в руку Валеры перешла синяя пятирублевая купюра.
– А у меня сдачи…
– Не надо, спасибо.
Леонид вышел из автомобиля и подал руку Машеньке. Отъезжая от тротуара, все оборачиваясь через плечо, водитель продолжал думать о чудесах природы.
Ну, прям как дети! Пацан и девка, в самом деле!
В церкви народу практически не было. Почти ночное время, только две старушки с усердием дули сжатыми в трубочку губами, гася трещащие свечи.
– Вам что, дети? – спросила одна – совсем благообразная, с чистым лицом, голова в белом платочке.
– Мы – не дети, – ответил Леонид.
– Мы – лилипуты, – добавила Машенька, чем обрадовала до глубины души своего будущего мужа.
Леонид улыбнулся краешком рта, сознавая, что сделал правильный выбор.
Старушка перекрестилась.
– Прости, Господи!
– Батюшку позовите!
– Так домой он собирается! И матушка ждет его во дворе!
– Позовите! Очень требуется!
– Пожалуйста, – захлопала глазами Машенька.
Старушка попятилась, размышляя, кто же это такие лилипуты? Про карликов слышала, даже видела одного – короткорукого и кривоногого, с маленьким тельцем, но преогромной головой. Торговал уродец на рынке воблой… А лилипуты…
Батюшка был образован в меру, но про лилипутов знал. Потому вышел с благостной улыбкой, стараясь не выказывать своего любопытства.
Он, как и водитель Валера, подумал о вошедших, что лилипуты – совсем как дети.
– Здравствуйте, – батюшка ощущал себя Гулливером. – Иван Самойлович.
– Очень приятно, батюшка, – ответствовал Леонид. – Леонид Павлович. А это – Мария.
– Здрасьте…
– Что привело вас в столь поздний час?
– Любовь, батюшка, – тихо произнес Леонид.
– Отрадно слышать, отрадно… Мало кто сейчас с любовью в церковь приходит! Мало…
– Обвенчайте нас!
Леонид попросил об этом тоном почти приказным, будто выстрелил просьбой, так что батюшка Иван Самойлович вздрогнул от неожиданности и спросил в ответ глупое:
– А вы православные?
– А что, если лилипуты, то, значит, магометане? – В голове Леонида немного плыло от мерцающих серебром образов, перевернутых ликами икон к полу, от крестов, смотрящих в недра земные, и капающих в небо свечей! Он ощущал себя и Машеньку стоящими меж облаков, потому добавил: – Мы близки к небу, отец!
«При смерти, что ли», – подумал батюшка. Черт этих лилипутов разберет!
Он так расстроился просьбой о венчании, что даже ослабел ногами.
– Вечером не венчают! – принялся спасать себя служитель культа.
– Почему? – удивился Леонид.
– Не положено.
– Кем? Господом?
– Уставом.
– Чьим? – продолжал выспрашивать Леонид.
– И что вам сподобилось ночью венчаться? – проныл батюшка. – Все чистое должно утром зачинаться!
– Измышления это ваши, Иван Самойлович! Нигде о том не читал, нигде не слышал! Ни в священном писании, ни в новых источниках!
На этом месте Ивану Самойловичу пришла спасительная мысль:
– А в загсе вы записались?
– А нам загс не для чего. В загсе хорошо записываться, когда рождаешься и когда умираешь! И то для статистики занимаемых квартир.
Иван Самойлович облегченно вздохнул и развел руками.
– Рад бы был, но закон не позволяет! Церковь отъединена от государства, а потому подчиняется законам юридическим. Сначала необходимо оформить отношения в государственном учреждении, а потом уж и я вас, со всей своей радостью, обвенчаю!
Поп повернулся к ночным посетителям спиной и хотел было пожарным образом скрыться в алтаре.
На глазках Машеньки, на ее длинных, загнутых к куполам ресничках повисли слезинки.
– Куда же вы, батюшка! – окликнул Леонид дезертира. – А как же закон Божий? Вы что же его ставите ниже государственного?
– А законы эти, как параллельные линии – нигде не пересекаются!
Дверь алтаря почти уже закрылась за Иваном Самойловичем, когда Леонид привел самый весомый аргумент:
– Тысячу рублей, батюшка, за обряд!
Ускользающий поповский зад, обтянутый рясой, так и застыл в дверном проеме!
– И еще двести за срочность! – добавил для верности Леонид.
В следующую секунду взорам Леонида и Машеньки представилось благостно улыбающееся лицо батюшки. Оно источало вселенское добро, а душа Ивана Самойловича открывалась нараспашку перед влюбленными чадами всеми своими пастырскими нежностями.
– Что есть день, что есть ночь! – почти пропел он. – Лишь череда сменяющихся времен! Нет разницы в орле и решке на монете!
– Да вы поэт, батюшка!
– И государство Богу не указ!
– Всем бы такими быть, как вы!
Венчание начали сейчас же. Презрели неточности обряда и вместо служек использовали старух!
– Венчается раб Божи-и-ий Леонид рабе Божье-ей Марии… – явил сочетающимся приятный тенор батюшка.
– Аллилуйя-я-я! – подпевали тонкими голосами старушки.
– Согласен ли ты в горе и радости!..
– Согласен! – твердо произнес Леонид.
– Согласна ли ты-ы-ы… Мария-я-я?..
– Согласна-а-а! – неожиданно пропела Машенька под венцом.
– … провозглашаю вас мужем и жено-о-ой!..
Далее старушки присоединились к поздравлениям, вторя батюшке, который размашисто, с вензелем, подписал венчальный лист.
– Ну-с, молодые люди, теперь вы под оком Всевышнего!
Леонид вытащил из кармана брюк краденую денежную пачку и отсчитал обещанное.
Надо было торговаться, глядя на гонорар, подумал Иван Самойлович, но здесь молодожен-лилипут, вставши на цыпочки, потянулся к уху батюшки и что-то долго говорил ему шепотом, потом добавил слышно: