Страница 7 из 30
«Небо с овчинку» — это надо запомнить», — подумал Авка. Но мельком. А главная мысль была с опаской и сочувствием: «Неужели там даже девчонок посылают к какой-то ихней баронессе?»
— А дальше-то что? — подал голос Гуська (тоже, кажется, с сочувствием).
— Дальше я подумала: семь бед — один ответ… — (Авка мельком запомнил и это выражение, неведомое в Тыквогонии.) — И решила: сперва полетаю как следует, а потом уж стану реветь и обещать, что «я больше не буду»… — (Авка отметил, что такая фраза в империи широко известна: видимо, у нее всемирное распространение.) — Ну и помчалась в сторону моря. Думаю: хоть на корабли сверху погляжу…
— И поглядела? — Авка присел на корточки рядом с ней.
— Да! На всякие!
Гуська присел с другой стороны. Спросил по-доброму так, без насмешки:
— А лететь не страшно?
Звенит опять вздохнула:
— Сперва страшновато, а потом ничего… Возвращаться в тыщу раз страшнее. И я наконец придумала: полечу на восток, там говорят, есть какие-то незнакомые земли. Открою их, и тогда меня не будут очень сильно ругать. Ведь такое открытие — это слава на всю Никалукию!
— Ну вот, ты и открыла! — подскочил Авка. — Теперь тебе ничуточки не попадет! И может, даже памятник поставят!
— Да не надо мне памятник! Лишь бы дома не попало… Ох, а кто мне поверит, что я нашла неизвестный материк? Нужны какие-то доказательства!
Авкины мысли сработали с быстротой и точностью:
— Я дам тебе учебник географии за четвертый класс! Мне он все равно уже ни к чему. Там про нашу Землю много всего понаписано, а у вас такой книжки и не видали никогда…
— Как замечательно! — Звенит просияла. В буквальном смысле. Ее торчащие скулы засветились, глаза заискрились и совсем позеленели, широкий рот разъехался в улыбке и снова открыл большие неровные зубы.
«А ведь она совсем некрасивая, — прыгнула у Авки мысль. — Почему же я тогда…»
Что он «тогда», Авка не посмел произнести даже мысленно. Посмел только назвать ее так, как хотелось с самого начала:
— З… Звенка… Я сейчас сбегаю домой и принесу учебник… Ой! Меня же точно больше не отпустят. Или пошлют на выгон Матильду встречать, или заставят поленницу перекладывать…
Гуська — он был преданный человек. И понимающий.
— Я сбегаю! Я знаю, где твои книжки на полке! А если спросят, совру, что учебник надо в школу сдать. Что ты ждешь там…
— Гуська, ты герой! — возрадовался Авка.
— Я не герой, я… — Он не договорил и глянул нетерпеливо: бежать?
Для него все было просто. Он видел, что Авка уже принял за правду рассказ про страну Никалукию. А раз Авка принял, значит, так оно и есть. Нечего сомневаться, надо делать дело…
Авка же и в самом деле совсем поверил незнакомой девчонке.
Ну, насчет планет, летающих вокруг Солнца, это, конечно, бред. Насчет того, что у Земли форма круглой тыквы, — тоже масса сомнений. Хотя, с другой стороны, это помогает соединить понятия бесконечности и конечности океана. Как известно, шар не безграничен, однако попробуйте найти там конец и начало!.. А в том, что Звенка прилетела из неизвестной Республики Никалукии, Авка теперь окончательно уверился.
И был счастлив: ведь он — первый (вернее, они с Гуськой), кто в Тыквогонии узнал о неведомой земле! А еще был счастлив по причине, в которой боялся признаться даже себе…
— Ну, я полетел? — Гуська нетерпеливо пританцовывал.
— Ой, подожди минутку! Надо еще вот что… У вас есть керосин? Знаете, что это такое?
— Конечно, знаем! — обрадовался Авка. — Не с лучинами же мы сидим по вечерам!
— А можно достать полную канистру?
— Полную что? — разом сказали Авка и Гуська.
— Сейчас! — Звенка умчалась, исчезла в щели купола (грави-то-плана) и сразу вернулась с серебристым четырехугольным сосудом. Большим, но, видимо, легким. Он гудел, когда Звенка на бегу поддавала его коленками. — Вот! Надо, чтобы по самое горлышко. А то весь керосин кончился, я еле успела выбрать гладкое место для посадки. Еще бы чуть-чуть — и бряк на деревья или крыши… Без керосина не разжечь горелки, а без них не раскрутить колесо антимагнита. И не взлететь. Антимагнит работает лишь тогда, когда крутится…
— Понятно, — деловито отозвался Авка. — Только Гуське эту посуду полную сюда не дотащить. Придется идти двоим: Гуське — за книжкой, мне — в керосиновую лавку…
— Я дотащу. То есть довезу на тележке, — храбро пообещал Гуська. И поманил Авку, когда тот хотел заспорить. Они отошли, и Гуська быстрым шепотом сказал: — Ты разве не понимаешь? Ей же будет страшно одной на чужом берегу.
Нет, он в самом деле был хороший человек. И вовсе даже не глупый.
— Ладно, Гусенок, шпарь!.. Стой! А деньги-то… — Авка стал нащупывать в кармане среди разных чопок монетки. К счастью, керосин в тыквогонской столице стоил гроши. Тех денежек, что нашел Авка, вполне должно было бы хватить на двадцать императорских мерных кружек.
Гуська взвихрил песок босыми пятками и умчался.
Авка снова подошел к Звенке. И опять они посмотрели друг на дружку и стали глядеть себе под ноги.
— Звенка…
— Что?
— А… ты сможешь прокатить меня на своем гр… на своей машине? Хоть немножко, над берегом? И еще Гуську, тоже чуть-чуть…
Звенка виновато сморщила нос.
— Я… понимаешь, кабина-то одноместная. Вдвоем нельзя. Гравитоплан не потянет.
— Но ведь он рассчитан на взрослого! А мы с тобой по весу как раз будто один взрослый! А Гуська еще легче меня!
— Да, но кресло-то сбалансировано точно посредине. Строго на продольной и поперечной осях. Тебе придется сесть сбоку, и нарушится равновесие…
— И сразу — бульк? — грустно спросил Авка.
— Или бряк…
— Ну а поглядеть-то, как там внутри, можно?
— Конечно!
ПРИНЦЕССА И БАРАБАНЩИК
Внутри оказалось непривычно и удивительно. Будто в громадной сахарнице с прозрачной выпуклой крышкой. А стенки были непрозрачные. Обтянутые чем-то вроде черной замши. И повсюду на них светились и мигали стеклянные капли (что в них там горело, непонятно). Посреди «сахарницы» стояло низкое, очень мягкое на вид кресло. Перед креслом — наклонный коричневый столик. Он похож был на ученическую парту, но с множеством белых и черных клавиш — как на школьном клавесине.
— Садись в кресло, если хочешь, — разрешила Звенка. — Только ничего не нажимай.
У Авки и в мыслях не было чего-нибудь нажать. Ненормальный он, что ли? Надавишь непонятную штучку — и вмиг под облака! Или куда подальше… Он даже руки заложил за спину. Но в кресло сел. С удовольствием. Оно обхватило его прохладной мягкостью. Сразу ясно — нездешняя мебель.
Звенка устроилась сбоку от кресла. Надавила крайнюю клавишу, и щель в куполе беззвучно закрылась. Сквозь прозрачную крышу небо казалось еще синее, чем на самом деле. А облака — еще белее и пушистее. Чудеса! Но… сейчас Авке уже не очень хотелось к облакам. И он подумал с опаской: а что, если Звенка все-таки надавит нужную клавишу и они — фью-у-у… Конечно, хорошо бы, но лучше не сейчас…
Но Звенка больше ничего не нажимала. Только объяснила:
— А вот этим рычагом управляют: вверх, вниз, вправо, влево…
— Я догадался…
Можешь за него подержаться, он пока отключен.
Авка осторожно подержался.
— Звенка… А долго ты сюда летела?
— Трудно понять. Наверно, долго, но в полете время сжимается, про это в инструкции тоже написано. Мне-то показалось, что часа два, а сколько часов дома прошло… это мне подробно объяснят, когда вернусь… Ох, что будет…
— Но ты же вернешься с открытием! С доказательством!
— Только на это и надежда… Но ведь может получиться, что сперва нахлобучка, а потом уж начнут слушать про открытие…
«Может», — мысленно согласился Авка. И пожалел Звенку. А она сидела рядом на корточках, и ее волосы щекотали Авкины пальцы, которыми он вцепился в подлокотник.
В гравитоплане пахло чем-то незнакомым — похоже на листья осокоря после дождя, но с горчинкой. И была в запахе легкая тревога.