Поезд в ад

— На минуту будьте тихо, — еле слышно попросил Маккензи. Пытливым взглядом он молча всматривался в изъеденные ветрами и временем скалы-клыки над каменным гребнем, опоясывающим горный провал.

— Ховик, — наконец подал он голос, — где у тебя тот бинокль?

— А то сам не помнишь, как с меня его той ночью сняли, — пожал плечами Ховик.

— На-ка вот мой, — предложил Билли-Кляча. — не очень, правда, хороший, — поспешно извинился он, — уронил недавно в ручей…

Маккензи нетерпеливым взмахом руки оборвал его. Все по-детски зачарованно следили, как Маккензи высматривает что-то на скалистой верхушке гребня. Наконец он опустил бинокль. На лице странное, слегка отстраненное выражение.

— Билли, — выговорил он, — давай смотреть, где он там, твой динамит.

— Ну ладно, Маккензи, хватит, — потерял терпение Ховик на обратном пути по мосту. — Что там у тебя такое?

— Пока точно не знаю, — откликнулся Маккензи по-прежнему отрешенным голосом, — но мне кажется, можно-таки ухитриться шмякнуть этот самый паровозик Декера.

Спустя пару часов, стоя возле лаза в заброшенную шахту, Маккензи вслух признался:

— Знаешь, Билли, когда мне сказали, что ты сумасшедший, я подумал, они чуть преувеличивают. Но теперь… — Он оглядел Билли-Клячу, можно сказать, с благоговейным ужасом. — И ты сам сюда лазил? И никто не знал, что ты здесь?

— Соплеменничек, — сказал Джо Джек, как будто это все объясняло. — Ховик, у тебя та старая карбидовая лампа работает еще?

Ховик пробурчал нечто невнятное с той стороны припаркованного грузовичка.

— Я уже хотел ее на всякую мишуру с огоньками пустить, только нужды как-то не было… Эгей! — повернулся он к Билли-Кляче. — А ты-то как рылся там впотьмах?

— Я факел сделал, — пояснил Билли. — Не очень большой, но для примерного осмотра хватило.

— Он сделал факел, — Джо Джек прикрыл глаза. — Лежалый динамит, лет уж десять, капсюли с бикфордовым шнуром повсюду, а он разгуливает там и размахивает факелом. Жуть ты, а не человек, Билли. Постоянно пытаешься до сумасшествия меня довести.

— Мне мысль о карбидной лампе особого восторга не внушает, — сказал Маккензи. — Нам, по сути, и так уже дури хватает возюкаться возле этого динамита. Вы же безусловно понимаете, что происходит с динамитом по прошествии времени. Помимо прочего, он начинает «потеть». В основе своей это просто нитроглицерин, смешанный с кое-какой инертной массой, чтобы можно было управляться с ним и контролировать. Стоит же ему в достаточной мере пролежаться, особенно, если температура по большей части выше среднего, глицеринчик начинает выступать — капельками, лужицами, кристалликами и в прочих забавных формах.

— Угу, — буркнул Ховик, выходя из-за грузовичка с шипящим карбидным фонарем в руке. — И посматривать за ним надо не вполглаза, а в оба. Не то всю неделю потом дождичек сверху сыпаться будет. Во всяком случае, так мне тот самый подрывник говорил. — Он тронулся ко входу в шахту.

— Ну, так идете, или нет?

Склад динамита располагался чуть вглубь подземного коридора. Боковое ответвление от пола до потолка перегораживала тяжелая стальная сетка, утиснутая мощными деревянными балками. Посередине находилась дверь — закрытая, хотя рядом на полу валялся искуроченный навесной замок. Маккензи повел взглядом на Билли-Клячу:

— Это ты своротил замок?

Билли кивнул. — Тут вокруг видишь какая куча инструмента. Я подобрал ту вон старую кувалдину да…

— Прекрати, — Джо Джек, подойдя к каменной стене, тихонько стукнулся о нее лбом. — Не надо дальше, прошу тебя, — произнес он бесцветным голосом. — Не желаю об этом знать.

— Боже ты мой, — покачал головой Ховик, — да тут его уйма! Сколько здесь, по-твоему, ящиков?

— Сложно сказать, — ответил Маккензи. — Так уложен, что не разберешь. На то, что я задумал, хватит, если это вообще осуществимо.

Он осмотрительно ступил вперед и вошел в загородку, пытаясь разобрать маркировку на вощеных коробках.

— А ну-ка, посвети чуть выше, Ховик, — попросил он. — «Дюпон Экстра»… Совсем недурственно, насколько мне помнится.

— Славная глицериновая начинка, добротная, — согласился Ховик. — Больше грохота, но и риска, соответственно, что за десяток лет шаловливости у него прибавилось. Ради Бога, осторожней там!

От Маккензи не укрылось, что крайний ящик вскрыт. Работа Билли, сомнения нет, хотя лучше не расспрашивать. Прав Джо Джек: лучше не знать, по крайней мере, пока сам ты здесь на все это смотришь. Протянув руку, Маккензи с предельной осторожностью провел пальцем по поверхности верхнего ряда шашек.

— Ничего, вроде не отпотели, — проговорил он полушепотом. Говорить вполголоса вообще-то смысла не было, это вышло как-то так, машинально. Условия здесь внизу были, безусловно, хорошими: прохладно, и температура, скорее всего, держится постоянная.

— Здесь в любом случае летом не очень жарко, — заметил Ховик. — Если от этого нам легче.

— Верно… Не знаю, но может статься, все в порядке. Просто обращаться с ним надо, как с чистым глицерином.

— Не знаю, как вы, — досадливо заметил Джо Джек, — а я вот в жизни с глицерином этим чертовым вашим вообще дела не имел, ни с чистым, ни с грязным.

Маккензи отстранился от динамита и огляделся: что там еще имеется под рукой? Запалов уйма, мотки бикфордова шнура (хорошо, сгодятся, надо будет несколько штук для пробы прихватить и подпалить); несколько «дистанционок» — теперь наверняка пользы от них никакой. В углу громоздилась объемистая коробка, в которой на поверку оказалось старомодное взрывное устройство с ручкой. Обнаружилось еще и несколько больших мотков проволоки.

— То, что нам надо, — подытожил Маккензи. — Если вообразить, что оно еще и работает.

— Думаешь сейчас все наружу вытаскивать? — осведомился Ховик.

— Пока нет. Нет смысла идти на такой риск, пока нет уверенности, что все это можно-таки вытаскивать. — Он вышел из загородки и встал спиной к отдаленному прямоугольнику света. — Ладно, давайте возвратимся к мосту. Насколько сложно будет забраться на вершину того гребня, чтобы оттуда — на утес, что с восточной стороны провала?

— Без проблем, — отозвался Ховик чуть растерянно. — Там грунтовка до самого верха, и сама верхотура открытая и плоская вся. Да скажи ты, что у тебя на уме?

— Сразу, как только удостоверюсь. Билли, говоришь, тут везде инструменты и приспособления? А хорошая веревка толстая, нейлоновая, тебе не попадалась?

— Порядок, только чуть пониже, — выдавил из себя Джо Джек-Бешеный бык, побелевшими от напряжения пальцами стискивая жиденький кустик можжевельника; сам Джо Джек в эту минуту зависал над изъеденным эрозией козырьком породы.

Стоявший позади Ховик — каблуки уперты в проточенные дождями впадинки — пропустил через ладони еще один фут желтой веревкй. Обернутая на раз вокруг искривленной ветрами сосенки, она туго натянутой струной пропадала за козырьком утеса.

Двадцатью футами ниже на конце веревки покачивался в пустом пространстве Маккензи, осматривая текстуру расселин и трещин, шрамами избороздивших поверхность утеса; в правой руке — прихваченная из шахты кирка. Временами Маккензи на пробу или постукивал в тех или иных местах по стене, или откалывал от выступов и впадин кусочки, которые, придирчиво осмотрев, бросал через плечо в непомерную пустоту, зиявшую за спиной.

Под мерно покачивающимися ногами разверзся провал ущелья, ужасавший одним своим видом, но это Маккензи не беспокоило; в свое время и не в такой бездне приходилось зависать.

Маккензи, медленно поворачиваясь на веревке вокруг оси, будто паук на конце паутинки, перевел взгляд вниз, на ущелье и мост. Нельзя сказать, что вид сверху открывался беспрепятственный, — непосредственно под ногами, на пол-пути вниз по склону, над ущельем нависал выпиравший из утеса огромный скальный выступ. Дальше вниз утес представлял собой скорее уже не вертикальную стену, а просто склон, хотя и очень крутой; примерно на уровне моста какой-нибудь смельчак мог бы даже удержаться на щебне этого склона. Дальше, под мостом, где воды реки неслись в теснине заматерелой скальной породы, склоны утеса вновь обретали крутизну, обступая берега сплошной стеной.