Страница 5 из 12
Это уже, наверное, такой менталитет всех российских правителей – считать своих солдат и офицеров малоценным расходным материалом («пушечным мясом»). Сегодняшние российские «демократические» власти в этом плане ничуть не лучше социалистических. Да, у офицеров Советской Армии с начала пятидесятых годов имелись металлические жетоны с выбитыми на них личными номерами, но этот жетон на две части не делился, и его предназначение никакими руководящими документами не было определено. Вообще никак. Даже где этот жетон офицер должен носить, и должен ли он иметь с собой вообще. Кстати, как это ни покажется читателю странным, но опознавательные жетоны имелись у каждого русского солдата в период Первой мировой войны. Я могу предъявить образцы таких жетонов по меньшей мере десятка полков Русской Армии. Выходит, для самодержавия простой солдат не был «просто серой скотинкой», как это стало потом.
Конвенция уделила особое внимание погибшим и умершим военнослужащим. Военные власти обязаны организовать учет павших солдат не только своих, но и противника, достойно их захоронить и вести точный учет захоронений. А после окончания войны обменяться информацией по захоронениям.
В отличие от конвенции 1906 года новая ограничивает присутствие в медицинских учреждениях вооруженных лиц лишь часовыми или пикетами. Иметь вооруженные подразделения теперь не разрешается. Хранить оружие и боеприпасы раненых и больных можно только временно до появления возможности сдать их соответствующим службам. Зато под защиту конвенции теперь попадает ветеринарный персонал, находящийся в медучреждении, даже если он не входит в состав последнего.
Вновь возвращены некоторые меры защиты и покровительства местным жителям, которые по собственному почину или по призыву военных властей принимают участие в сборе и лечении раненых. Оккупационные власти также могут выдавать им для этой цели некоторые материальные средства.
От автора. Почему-то никто из немецких мемуаристов и историков, а также российских демократов-историков ни единым словом не касается этого момента, хотя известно много документов, в которых немецкие оккупационные власти угрожали местным жителям смертной казнью (и не только грозили, а и активно выполняли эти угрозы) за укрывательство и оказание помощи раненым и больным красноармейцам. Не от того ли, что тут уж никак не удается обвинить Сталина? Ни с какого боку.
В конвенции 1929 года уточняется– кто относится к персоналу, защищаемому конвенцией, и кого при попадании в руки противника не относят к военнопленным, а возвращают в свои войска. Кроме тех, кто занят сбором, транспортировкой, лечением раненых, священники, административный персонал медучреждений, под защиту конвенции теперь попали и солдаты боевых войск, специально обученные оказывать первую медицинскую помощь, солдаты, используемые для переноски, транспортировки раненых. По-нашему, это ротные и батальонные санинструкторы, санитары, санитары-водители и носильщики. Теперь, если они попали в руки противника в момент, когда они занимались этим делом и имели на руках соответствующие удостоверения личности, то их также не берут в плен, а обращаются с ними, как и с персоналом медучреждений.
Конвенция позволяет их задержать в руках противника лишь для исполнения обязанностей по уходу за своими ранеными, и на время, которое требуется для этого. Затем этот персонал вместе с оружием, средствами транспорта, оборудованием безопасным способом переправляется к своим войскам.
От автора. Об этом требовании конвенции (ст. 12) в годы Второй мировой войны дружненько забыли все воюющие стороны. И, пожалуй, только в СССР немецкие пленные медики привлекались для лечения других пленных, священникам позволялось переезжать из лагеря в лагерь для религиозного утешения. Это, конечно, было гуманно, но требованиям конвенции не отвечало. Тот факт, что немцы презрели и эту конвенцию, нашей стране все же не давал права держать в плену священников, врачей, младший медперсонал. Да, не было никакой возможности переправить их через линию фронта, но через туже нейтральную Турцию это было вполне выполнимо. Правда, об этом отступлении Советского Союза от конвенции никто не вспоминает. Может, оттого, что никто из пишущей братии эту конвенцию толком и не читал?
В конвенции 1929 года прежнее значение эмблемы «красный крест на белом фоне» было сохранено. Т. е. этот знак является отличительным знаком медицинской службы всех армий. Однако, учитывая то, что в нехристианских странах крест воспринимается не как медицинский знак, а как символ христианств (т. е. символ враждебной религии), новая конвенция определила, что взамен красного креста могут использоваться (также на белом фоне) красный полумесяц, красный лев и солнце.
Конвенция также уточнила, что для признания лиц как относящихся к персоналу, защищенному конвенцией, недостаточно, чтобы человек имел на рукаве повязку с опознавательным знаком. Он также должен быть снабжен военными властями своей армии соответствующим удостоверением личности с фотографией, или, в крайнем случае, в его солдатской книжке должна быть соответствующая запись. Удостоверения личности персонала, защищаемого конвенцией, должны быть одинаковыми во всех воюющих армиях.
К сожалению, сама конвенция не предложила образца такого удостоверения, оставив этот вопрос на договоренность воюющих сторон. Вторая мировая война покажет, что в современных условиях договариваться противники во время войны не могут ни о чем. Такие удостоверения так и не появились ни в одной из стран, затронутых войной. Это давало формальный повод брать медицинский персонал в плен наравне со всеми остальными солдатами и офицерами.
Статья 24 конвенции определила право применения знака «Красный крест на белом фоне» в мирное время. Этот знак может располагаться на всех медицинских учреждениях, которые занимаются оказанием помощи раненым, травмированным и больным, но исключительно на бесплатной основе.
Самым существенным условием, я бы сказал условием, радикально меняющим область применения положений конвенции, является статья 25, которая в отличие от положений конвенций 1864 и 1906 года требует, чтобы ее подписанты придерживались ее во всех случаях, вне зависимости от того, подписал ли их противник конвенцию или нет, выполняет он ее или нет.
От автора. Обращаю еще раз (в который уже!) внимание читателей на то, что обе конвенции 1929 года требуют от своих подписантов соблюдения независимо от того, подписала ли противная сторона конвенцию или нет. Только в одной конвенции это статья 25, в другой 82.
Причем статья 26 лишает военных командиров возможности обходить требования конвенции по формальным основаниям. Она однозначно предписывает в затруднительных случаях и в случаях, точно не описанных в конвенции, руководствоваться ее общим смыслом и духом. Т. е. трактовать ее положения в пользу раненых, больных и обслуживающего их персонала.
Конвенция требует, чтобы ее положения были известны не только командирам, а и всем войскам, и в особенности тем, кого она защищает. В общем, ее положения должны быть доведены и до населения.
От автора. За 26 лет моей армейской службы меня ни разу никто не ознакомил ни с текстом конвенции о раненых и больных, ни конвенции о пленных, ни Гаагской конвенции о законах и обычаях войны. Если я что-то и слышал о существовании таких конвенций, то лишь исключительно из мемуарных книг немецких генералов (их издано было в пятидесятые-шестидесятые годы довольно много) или из лекций по марксистско-ленинской подготовке (да и то лишь в плане описания зверств немецко-фашистских оккупантов). О знании текстов, хотя бы и выборочно, никакой речи не шло. А я все же был офицером, и не слишком маленького чина.