Страница 48 из 50
Они находились в месяце пути от Гонолулу, когда впереди показалась земля. Ночь стояла как никогда звездная, небо было чистым, а море спокойным, когда с наветренного борта возник остров — узкая ленточка пальм, казалось, поднималась прямо из воды. Капитан и его помощник долго рассматривали остров в бинокль, называли его по имени и разговаривали о нем, и Кеола, стоявший в это время за штурвалом, оказался свидетелем их беседы. Как выяснилось, с этим островом торговля не велась. Капитан считал, что там вообще никто не живет, однако его помощник придерживался другого мнения.
— Наплевать мне, что сказано в атласе, — заявил он. — Я уже как-то проходил мимо этого острова на «Юджинии». Точно такая ночь, как сегодня, была. И они рыбачили вдоль всего побережья с факелами, так что огней там было не меньше, чем в городе.
— Ну что ж, — отозвался капитан, — берег там крутой, и это хорошо. Согласно картам, рифов там нет, поэтому мы просто обогнем его с подветренной стороны. Эй, ты, хватит мечтать, держи штурвал крепче! — прикрикнул он на Кеолу, который прислушивался настолько внимательно, что забыл об управлении.
И помощник капитана с готовностью набросился на Кеолу, пообещав с помощью каната научить его правильно и быстро выполнять команды.
А потом капитан с помощником ушли с палубы, и Кеола остался один.
«Этот остров вполне для меня подходит, — подумал он. — Если торговые суда не заходят сюда, то и помощник капитана здесь никогда не появится. Что же касается Каламаке, то так далеко даже он не сможет забраться».
Подумав так, он стал подводить шхуну все ближе и ближе к берегу. Это приходилось делать очень осторожно, потому что главная проблема с белыми — и в первую очередь с помощником капитана — в том, что никогда не знаешь, чего от них ожидать. Они или спят очень чутко, или притворяются, но стоит только чуть хлопнуть парусу, как они тут же будут на ногах и набросятся на бедного рулевого со своими канатами. Поэтому Кеола подводил шхуну к острову очень медленно. Скоро земля была уже почти у самого борта корабля, и стал отчетливо слышен плеск волн, разбивавшихся о скалистый берег острова.
В этот момент на палубе внезапно появился помощник капитана.
— Ты что делаешь?! — заревел он. — Хочешь выбросить корабль на берег?!
И он бросился к Кеоле, но тот уже перемахнул через леер и прыгнул в усыпанное отражениями звезд море. Когда Кеола снова вынырнул на поверхность, он увидел, что шхуна легла на свой прежний курс. У штурвала стоял сам помощник капитана и осыпал беглеца отборными проклятиями. Море с подветренной стороны было спокойным и теплым, у Кеолы с собой был матросский нож, так что он мог не бояться акул. Прямо перед ним стена деревьев расступалась; в этом месте в берегу была глубокая выемка, подобная входу в гавань, и приливные волны легко и быстро вынесли Кеолу на сушу. Секунду назад ему казалось, что до берега еще далеко, и вот он уже качается на волнах мелководья, окруженный со всех сторон кольцом земли, поросшей высокими пальмами. Кеола был очень удивлен, потому что оказался на острове, о котором прежде никогда не слышал.
Время, которое провел Кеола на этом острове, можно разделить на две части — когда он жил там один и когда жил с племенем. Сначала он все обыскал, но никого не обнаружил; нашел только деревушку из нескольких хижин и остатки костров. Но угли в них были холодными, давно залитыми дождями, а некоторые хижины были перевернуты ураганными ветрами. В этой деревушке он и поселился. Он изготовил палочку для добывания огня, крючок из раковины, ловил рыбу и готовил ее на костре, забирался на пальмы за зелеными кокосами и пил их сок, потому что пресной воды на острове не было. Дни его тянулись долго, а ночи были полны страха. Из скорлупы кокосового ореха он сделал лампу, добыл масло из спелого плода и скрутил фитиль из его волокон, а когда наступали сумерки, он прятался в своей хижине, Зажигал лампу и лежал без сна до самого утра. Много раз он думал, что лучше бы утонул тогда в океане и теперь кости его перекатывались бы по дну морскому вместе с остальными.
Все это время он провел на внутренней части острова, так как хижины стояли на берегу лагуны, и пальмы здесь были самые плодородные, и рыба в лагуне водилась в изобилии. На другую же сторону острова он сходил лишь однажды и, только раз взглянув на спускавшийся к океану берег, тут же в смятении вернулся обратно. Потому что и яркий песок, и разбросанные повсюду раковины, и палящее солнце, и шумный прибой — все это показалось ему удивительно знакомым.
«Этого не может быть, — думал он. — Но как все же похоже! И как же мне узнать правду? Эти белые моряки, должно быть, только притворялись, что знают, куда плывут, а на самом деле… Мы, наверное, сделали круг по океану, и теперь я нахожусь совсем недалеко от Молокая, и это, видимо, тот самый берег, где мой тесть собирал доллары».
После этого он решил быть благоразумным и не покидал больше своей части острова.
Прошел, наверное, целый месяц, когда на остров прибыли его жители — на шести больших, до отказа заполненных лодках. Это были представители удивительной расы, они разговаривали на странном языке, не на том, которым пользуются на Гавайях, но многие слова звучали знакомо, и потому понять их было нетрудно. Мужчины племени были очень приветливыми, а женщины — доброжелательными. Они приняли Кеолу в свое племя, построили ему дом и дали ему жену, но более всего удивляло его то, что его никогда не посылали на работы с другими молодыми мужчинами.
Теперь жизнь Кеолы разделилась на три периода. Первым был период большой печали, а затем наступил период большого веселья. Последним же был третий период, когда Кеола стал самым несчастным человеком четырех океанов.
Причиной большой печали его была девушка, которую он взял в жены. Он мог сомневаться по поводу самого острова, он мог сомневаться по поводу языка, на котором разговаривало племя, потому что слышал его совсем недолго, когда был здесь с колдуном на коврике. Но все его сомнения были развеяны женой, ибо она оказалась той самой девушкой, которая в тот раз с криками спасалась от него бегством в лесу. Значит, пуститься в это утомительное странствие, спасаясь от колдуна, было все равно что вернуться на Молокай: ведь он оставил и дом, и жену, и друзей только ради того, чтобы избежать мести своего врага. А это место оказалось охотничьими угодьями колдуна, где он обладает способностью разгуливать невидимым. В этот период своей жизни Кеола старался держаться поближе к лагуне и не покидать без необходимости свою хижину.
Причиной веселья второго периода были разговоры Кеолы с женой и вождями островного племени. Сам Кеола говорил мало. Он не мог быть до конца уверенным в своих новых друзьях, потому что их вежливость казалась ему подозрительной, ибо, познакомившись ближе с коварством своего тестя, он стал человеком куда более осторожным. О себе он им ничего не рассказывал, назвал только свое имя и сказал, что прибыл он с Восьми островов, поведал о королевском дворце в Гонолулу и прихвастнул, что был лучшим другом короля и миссионеров. Но сам задавал много вопросов и многое узнал.
Он узнал, что остров, на котором оказался, назывался островом Голосов. Он принадлежал племени, но жили они большей частью на другом острове, в трех часах плавания к югу. Там был их дом, там были их постоянные хижины, и это был богатый остров, там у них были куры и свиньи, торговые корабли часто заходили туда, привозя ром и табак. Именно на тот остров пришла шхуна после того, как Кеола сбежал с нее, и именно там умер помощник капитана. Как оказалось, ко времени прибытия шхуны на острове начался мертвый сезон — рыба в его лагуне стала ядовитой, и любой, съевший ее, мгновенно распухал и умирал. Помощнику капитана рассказали об этом. Он видел, как готовятся лодки к отплытию, потому что на этот период племя всегда покидало свой остров и перебиралось на остров Голосов, но он был глупцом, как все белые люди, и верил только в собственные истории, поэтому он поймал одну из ядовитых рыб, приготовил ее, съел, распух и умер.