Воскресный философский клуб

Изабелла взглянула на Джонни:

— Почему вы пришли со мной повидаться?

— Я хотел кое о чем поговорить.

— И о чем же?

Джонни улыбнулся:

— Я не думаю, что нам следует беседовать сейчас. После этого… после этого переполоха.

Изабелла удивленно взглянула на него, пораженная столь наглым замечанием.

— Переполоха, который устроили вы, — заметила она.

Джонни вздохнул, как бы пасуя перед логикой собеседницы.

— Я просто намеревался поговорить о деле, которое мы обсуждали на днях. Вот и все.

Изабелла молчала, и Джонни продолжил:

— Но мы это сделаем как–нибудь в другой раз. Простите, что напугал вас. — Он повернулся и бросил взгляд на лестницу. — Вы не возражаете, если я заберу свой телефон? Вы говорите, что он наверху, у вас в спальне? Вы не возражаете?

После ухода Джонни Изабелла отправилась на кухню за мусорным ведром и шваброй. Она осторожно собрала крупные осколки и завернула их в газету, а маленькие смела на совок и выбросила в ведро. Потом она присела возле телефона на кухне и набрала номер Джейми.

Джейми ответил не сразу, и Изабелла поняла, что разбудила его.

— Простите меня, ради бога, — сказала она. — Мне нужно с вами поговорить.

У Джейми был сиплый со сна голос.

— Я к вашим услугам.

— Вы не могли бы приехать ко мне домой? Прямо сейчас?

— Прямо сейчас?

— Да. Я все объясню, когда вы приедете. Пожалуйста. И вы бы не остались сегодня на ночь? Только сегодня?

Теперь Джейми окончательно проснулся.

— Хорошо. Буду через полчаса.

Изабелла услышала, как подъехало такси, и вышла к парадному входу встретить Джейми. На нем была зеленая ветровка, в руках — маленькая черная сумка с необходимыми вещами.

— Вы просто ангел. В самом деле ангел.

Он покачал головой.

— Не знаю, о чем вы. Но ведь на то и друзья.

Изабелла провела его на кухню, где был уже готов чай. Она усадила Джейми и налила ему чашку.

— Вы просто не поверите, — начала она. — Сегодняшний вечер на редкость богат событиями…

Она рассказала о случившемся, и глаза у Джейми округлились. Но она видела, что он ни на минуту не усомнился в ее рассказе.

— Но вы не должны ему верить. Нельзя вот так заходить в чужой дом просто потому, что там открыта дверь… если она была открыта.

— В чем я сомневаюсь, — сказала Изабелла.

— Так какого же черта он тут делал? Что у него было на уме? Убить вас?

Изабелла пожала плечами.

— Подозреваю, что его интересовали мои намерения. Если он тот, кем нам следовало все это время заниматься, то его могло беспокоить, нет ли у меня доказательств. Какие–то документы, связывающие его с этими неприглядными сделками с использованием конфиденциальной информации.

— Так что же нам теперь делать?

Изабелла опустила глаза.

— Понятия не имею. По крайней мере сейчас. Думаю, мне просто нужно лечь спать, и мы поговорим об этом завтра. — Она сделала паузу. — Вы уверены, что не имеете ничего против того, чтобы остаться? Дело в том, что я просто не могу сегодня ночью находиться одна в этом доме.

— Конечно, я не имею ничего против, — ответил Джейми. — Я бы вас ни за что не покинул после всего, что случилось.

— У Грейс всегда готова одна из комнат для гостей, — сказала Изабелла. — В задней части дома. Там хорошо и тихо. Вы можете там переночевать.

Она отвела Джейми наверх и показала ему комнату. А потом пожелала доброй ночи и оставила одного. Он улыбнулся и послал ей воздушный поцелуй.

— Я тут, рядом, — сказал он. — Если Джонни сделает попытку нарушить ваш сон, только позовите.

— Думаю, сегодня мы его больше не увидим, — ответила Изабелла. Она чувствовала себя теперь в большей безопасности, но ее удручала мысль, что вопрос с Джонни Сэндерсоном остается открытым, если только она что–нибудь не предпримет. Джейми сегодня здесь, но он же не будет ночевать здесь завтра, и вообще он не может ночевать в ее доме каждый день.

Глава двадцать шестая

Если Грейс и удивилась, увидев Джейми в доме на следующее утро, то не подала виду. Когда она вошла на кухню, он был там один и, по–видимому, растерялся, не зная, что сказать. Грейс, захватившая из холла почту, нарушила молчание.

— Сегодня утром принесли еще четыре статьи, — сказала она. — Прикладная этика. В чем в чем, а в прикладной этике недостатка нет.

Джейми посмотрел на кипу почты.

— Вы заметили, что случилось с дверью?

— Заметила.

— Здесь побывал посторонний.

Грейс замерла на месте.

— Так я и думала. Эта сигнализация. Я ей тысячу раз говорила — тысячу раз, чтобы она ее включала. Но она никогда этого не делает. Никогда не слушает. — Грейс перевела дух. — На самом деле я ничего не подумала. Не знала, что и думать. Решила, что, возможно, у вас двоих была вчера вечером вечеринка.

Джейми усмехнулся:

— Нет, я приехал, когда меня позвали. И заночевал — в одной из свободных комнат.

Грейс с серьезным видом выслушала рассказ Джейми о том, что произошло. Когда он добрался до конца, в кухню вошла Изабелла. Они втроем уселись за стол и принялись обсуждать ночное происшествие.

— Это слишком далеко зашло, — заявил Джейми. — Вам теперь самой не справиться, и нужно передать все это дело.

— Кому? — спросила Изабелла в недоумении.

— Полиции.

— Но что именно мы можем им передать? — спросила Изабелла. — У нас нет никаких доказательств. Все, что есть, — это подозрение, что Джонни Сэндерсон занимается куплей–продажей акций, используя конфиденциальную информацию и что это может быть как–то связано с гибелью Марка Фрейзера.

— Меня ставит в тупик вот что, — сказал Джейми. — У «Мак–Дауэллз», наверное, были подозрения на его счет. Вы говорите, Минти объяснила, что именно из–за этого его оттуда попросили. Но если в фирме все знали, то с какой стати ему опасаться, что вы что–то выясните?

Изабелла задумалась. Должна быть причина.

— Может быть, они хотели замять скандал. Это устраивало Джонни Сэндерсона, и он не желал, чтобы кто–то посторонний — то есть мы с вами — узнал про его делишки и раструбил об этом повсюду. Известно, что эдинбургский истеблишмент сплачивает в таких случаях ряды. Так что тут нечему удивляться.

— Но была же вчерашняя ночь, — напомнил Джейми. — По крайней мере, теперь у нас есть что–то более конкретное против него.

Изабелла покачала головой.

— Прошлая ночь ничего не доказывает, — возразила она. — Он изложил свою версию, почему вошел в дом. И будет ее придерживаться, а полиция, вероятно, ее примет. Они не захотят впутываться в личные отношения.

— Но мы могли бы указать на связь этого вторжения в дом с предположениями о нечестных сделках с акциями, — сказал Джейми. — Могли бы рассказать, что говорил Нил, и о картинах тоже. Этого вполне достаточно, чтобы вызвать подозрения.

— Не думаю, — усомнилась Изабелла. — Полиция не может потребовать, чтобы вы указали источник своих доходов. Это не входит в их компетенцию.

— А Нил? — упорствовал Джейми. — Как насчет его заявления, что Марк Фрейзер чего–то боялся?

— Он уже отклонил идею пойти в полицию и рассказать об этом, — ответила Изабелла. — Вероятно, он будет отрицать, что когда–либо говорил со мной. И если бы он изменил свои показания, полиция могла бы обвинить его в том, что он вводит ее в заблуждение. По моему мнению, он не скажет ничего.

Джейми повернулся к Грейс, ожидая, что она его поддержит.

— Как вы думаете? — спросил он. — Вы со мной согласны?

— Нет, — ответила она. — Нет, не согласна.

Джейми взглянул на Изабеллу, которая многозначительно изогнула бровь. У нее появилась идея.

— Нужно, чтобы вор поймал вора, — сказала она. — Как вы заметили, здесь нам не справиться самим. У нас нет никаких доказательств финансовых махинаций. Мы, несомненно, не сможем доказать, что существует связь между всем этим и смертью Марка Фрейзера. Да и вообще кажется, что дело не в этом, — такой связи просто нет. Так что нам нужно сообщить Джонни Сэндерсону, что мы больше не интересуемся этим делом. Тогда он оставит меня в покое.