Страница 45 из 49
Последовало молчание. Изабелла нахмурилась. Она была заинтригована словами миссис Бьюи. Что она имела в виду, когда выразила мнение, что эта картина лучше всего, что было написано за десять лет до того? Она решила это выяснить.
— Значит, вам известно, когда она была написана?
Этот вопрос застал миссис Бьюи врасплох, и она растерялась.
— Я не знаю наверняка…
— Но вы же сказали, что у него не было времени покрыть ее лаком, — настаивала Изабелла. — Простите, что спрашиваю об этом, но откуда вы знаете?
И тут Изабеллу осенило. Это же так очевидно. Эндрю Мак-Иннес не умер: «Я долгое время знаю Мак-Иннеса». Люди, подобные миссис Бьюи, с ее способностью точно выражать мысли, не путают времена.
— Он жив, не правда ли? — Изабелла заговорила так тихо, что едва слышала свой собственный голос. Но миссис Бьюи услышала ее, и Уолтер тоже. Он вздрогнул и резко повернулся к матери.
— Да.
Уолтер взглянул на Изабеллу.
— Возможно, мама неважно себя чувствует, — пробормотал он.
— Я прекрасно себя чувствую, — ледяным тоном возразила миссис Бьюи. — Да, Эндрю Мак-Иннес жив. Вы считаете, мисс Дэлхаузи, что вам многое известно, но, к сожалению, я должна сказать, что в свете того, что известно мне, на самом деле вы знаете очень мало. Если бы вы потрудились сходить в библиотеку и почитать газеты, то увидели бы там сообщения на эту тему. И прочитали бы, что тело Эндрю Мак-Иннеса так и не было обнаружено. Предполагалось, что его засосало в этот водоворот, но это не так. Он добрался до берега, после того как его лодка опрокинулась, и именно тогда ему пришло в голову, что у него есть идеальный шанс начать с чистого листа — под видом кого-то другого. И кто может винить его за это?
Воцарилась тишина.
— Итак? — продолжила миссис Бьюи. — Вы можете его винить?
— Нет, — ответила Изабелла. — Я могу понять.
По-видимому, миссис Бьюи осталась довольна таким ответом.
— Это уже кое-что, — сказала она и повернулась к сыну: — Эту картину, Уолтер, которую ты купил по глупости, прислала на аукцион «Лайон энд Тёрнбулл» я. Да, я.
— Ты могла бы мне сказать. Могла бы сказать, что… И насчет Эндрю.
— Не могла, — возразила она раздраженным тоном. — Я не могла открыть тебе то, что обещала хранить в тайне. Никто не должен был знать, что Эндрю жив.
Уолтер покачал головой, не в силах поверить.
— И ты позволила мне предложить эту картину другому человеку — мисс Дэлхаузи, — хотя прекрасно знала, что эта картина не то, за что я ее принимал.
— Она именно то, за что ты ее принимал, — ответила миссис Бьюи. — Ты никого не обманывал. А если бы ты сказал мне, что собираешься ее покупать, вместо того чтобы решать самому, то не оказался бы в подобном положении. Почему ты вдруг вбил себе в голову, что хочешь купить Мак-Иннеса? Почему не обсудил это со мной? Тогда я бы тебе сказала. И отговорила бы тебя.
Изабелла подумала, что знает ответ. Уолтер Бьюи пытался вести свою собственную жизнь, что было трудно, поскольку в доме еще находилась миссис Бьюи. Она прониклась к нему сочувствием: он не казался слабым человеком, но когда дело касалось его матери, был все еще мальчишкой. Картины на стенах принадлежали его матери, они были куплены ею. Может быть, ему хотелось иметь что-то свое.
Таков был Уолтер. Но его мать — это совсем другое дело. Она так непохожа на заговорщицу, что Изабелла недоумевала, каким образом ее втянули в этот обман.
— Почему Эндрю Мак-Иннес связался с вами? — спросила Изабелла. — Если он хотел исчезнуть насовсем — тогда зачем же…
Миссис Бьюи резко оборвала ее:
— Не знаю, известно ли вам, что я была его… пожалуй, это можно назвать покровительницей. Я покупала его картины до его исчезновения и поддерживаю Эндрю последние восемь лет или около того — не очень значительно, но все же поддерживаю. Ему нужны деньги на ортопедическую операцию, которой долго дожидаться в Государственной службе здравоохранения. Он испытывает боли, и операцию можно сделать частным образом, когда он захочет. Вот я и устроила так, что пара его картин была продана. — Миссис Бьюи сердито взглянула на Изабеллу: — Я не предполагала, что кто-то создаст нам сложности, сделав вывод, что эти картины — подделки. Это не подделки.
Уолтер Бьюи пристально смотрел на мать, и его нижняя губа дрожала.
— Ты бы могла мне сказать, — с упреком произнес он. — Могла бы сказать, что он жив. А ты ничего не сказала. Но ты же видела эту картину.
Она ответила резким тоном:
— Как я уже говорила, я всегда уважала желание Эндрю хранить это в тайне. А твоя беда, Уолтер, в том, что ты склонен действовать опрометчиво. Если бы ты не поручился за Фредди, то не попал бы в такую историю. Джон не советовал тебе это делать. Помнишь? Он предупреждал тебя об опасности.
— Фредди — мой друг.
— Дружба и бизнес не всегда совместимы, — отрезала она. Потом, потрогав нитку жемчуга на шее, она повернулась к Изабелле: — Я не прошу слишком многого, если мне бы хотелось, чтобы вы уважали желания Эндрю? Если вы расскажете, что он жив, и все откроется, он может наделать глупостей.
— По моему мнению, глупость в первую очередь то, что он исчез, — сказала Изабелла.
— Не шутите на эту тему, мисс Дэлхаузи, — одернула ее миссис Бьюи. — Самоубийство — не повод для шуток.
Когда Изабелла вернулась из дома Бьюи, она увидела, что лампочка на телефоне в холле мигает, а это значит, что ей оставлено сообщение. Оказалось, что даже два.
«Можно мне прийти сегодня вечером к ужину? — спрашивал Джейми. — Я купил рыбу, два куска палтуса. Они совсем маленькие, но очень вкусные. Я сам их приготовлю».
Второе сообщение было от Кэт: «Послушай, мне жаль. В самом деле, жаль. Я всегда все порчу, а ты всегда ужасно мило себя ведешь со мной. Но такая уж ты. Ты добрая и понимающая, и все прочее, а я просто глупая. Ты меня простишь? Снова? Еще один раз?»
Изабелла улыбнулась. Конечно, она этого ожидала, но не знала точно, когда и каким образом это произойдет. Она направилась в утреннюю комнату, чувствуя огромное облегчение. В это позднее утро вовсю сияло солнце, отбрасывая желтый квадрат на выцветший красный турецкий ковер. Было тепло.
Изабелла перебирала в уме все, что услышала в это утро. Будет что рассказать вечером Джейми, ужиная двумя кусочками палтуса, очень маленькими кусочками. Итак, Эндрю Мак-Иннес жив. Ну что же, его тело так и не нашли — так ей сказали, — и нужно допустить возможность, что он еще жив. Но тут она подумала: у меня есть только слово миссис Бьюи, а я ее едва знаю. Может быть… Она остановилась и взглянула на голубое небо. Вполне возможно, что миссис Бьюи с Уолтером сочинили эту историю, чтобы скрыть свое участие в подделывании картин или в попытке продать картину, которую они считали подделкой. Для них это было бы прекрасным решением. Возможно, Уолтер заподозрил, что Изабелла наткнулась на истинную причину его попытки срочно продать эту картину. Он мог обсудить это с матерью, и она могла помочь ему состряпать историю о неудачном поручительстве за его друга и об отчаянной необходимости достать деньги. Слишком уж гладкий вышел рассказ — и очень вовремя. А она все это проглотила — даже мелодраматическое предостережение миссис Бьюи о том, что Мак-Иннес может покончить с собой. Она действовала наверняка: ведь когда нам угрожают, что кто-то может покончить с собой, если мы что-то предпримем, это непременно нас остановит. А я попалась на эту удочку, подумала Изабелла. Попалась так легко.
Глава девятнадцатая
Грейс хваталась за любой шанс побыть с Чарли, поэтому она не колеблясь согласилась присматривать за ним и дальше в тот день, пока Изабелла займется «срочным делом», как она выразилась.
— Не беспокойтесь, — сказала Грейс. — Мы с Чарли пойдем навестить мою подругу Мэгги. Она болеет — не беспокойтесь, ничего заразного, просто желчный камень, и наш визит взбодрит ее. Она еще не знакома с Чарли и наверняка его полюбит.