Страница 60 из 70
Мы не можем вмешиваться в политические дела Олипсина, Ястреб Уйшнех. Ты знаешь это лучше многих. – Крылья Вэндри слегка раскрылись, словно ситуация причиняла ему дискомфорт.
Если вы преграждаете наш путь, стало быть, вы вмешиваетесь, - резонно возразил Уйшнех.
И что из того, если мы намереваемся вмешаться, Ястреб Эйнион? – мысли были холодны, как горный ручей. Это была блистательная Андрасти из Аспекта Сияющих Копий. Она играла с ним.
Что, если эти события освободили нас от ограничений Шлема? Ты бы хотел, чтобы мы просто отступились без всякой мысли о насилии? – Тёмные, полные мрачных дум, мысли Куарво, Экзарха Тёмных Жнецов, обрушились с шумом падающей скалы.
Ты просишь нас отказаться от нашего долга? – возразила гордая и сияющая фигура Фуэргана, Огненного Дракона.
Я ничего у вас не прошу. – Мысли были грубы и жгучи, подобно обломкам углей или горячему стеклу. Они приступом врывались в разумы экзархов. Когда они заново настроили свои умы, чтобы ослабить боль, то увидели, что Найс со стуком открыл люк Сокола, на котором сидела Эла, и выбрался наружу. Без колебаний он спрыгнул с грав-танка и вышел к ним навстречу. – Вы сделаете то, что должны. Это решать не мне и не Эле, и даже не вам. Будет так, как должно быть.
Ваше молчание было вмешательством в течение всех этих веков, - добавила Эла, словно прибавляя весу словам брата. – Уважая предвидение Гоури и отказываясь отвергнуть Шлем Азуриа, вы также сыграли роль во всём этом. И на ваших плечах лежит часть груза последних дней.
Экзархи не пошевелились, и не показывали признаков того, что их затронули слова юной провидицы, они лишь уставились на Найса с неприкрытым любопытством, словно он был призраком давно умершего друга. Он был на целую голову ниже любого из них, но когда он подошёл ближе, они одновременно отступили назад, словно инстинктивно пытаясь сохранить безопасную дистанцию от покрытого золотой броней юнца.
Ты – Ликосидай? – прошипела тёмно-зелёная фигура Мойны, Королевы Скорпионов. Она направила свою рукавицу с Клешнёй Скорпиона на грудь Найса, словно старалась держать его на расстоянии. – Ты возвратился к нам, как говорилось в пророчестве.
Он возвращается в Сентриум. – прошептали сомневающиеся мысли Моренн-кар, которая позволила угаснуть цепи своих размышлений, словно в сильном сомнении, стоит ли додумывать их до конца.
Вы отступите, - потребовал Найс. - Или присоединитесь к нам в этом бою. Мы идём лишь за смертью, не за богатством и удовольствиями этого двора. В будущем есть только кровь и огонь. Смерть – самый желанный выход для всех нас. Вы либо отступите, либо присоединитесь к нам в поисках смерти.
Мы – экзархи Каина, Призрачный Паук. В наших душах есть только смерть. - Мысли Куарво были весьма экспрессивными.
И всё же они пришли одни, без своих Воинов Аспекта, отметила Эла с интересом. Возможно, тому было причиной, что условия Шлема Азуриа ясно запрещали политическое вмешательство Святыням Аспекта, но не экзархам? Но такая тонкая лазейка имела привкус некой политической махинации, которых экзархи, как предполагалось, избегали. Более правдоподобным казалось то, размышляла она, что экзархи просто не доверяли дисциплине своих собственных воинов в этой обстановке. Вероятно, их надёжно удерживали внутри своих Храмов, закрытыми от соблазнов и волнений, которыми был переполнен Сентриум. Вероятно, они были правы, защитив своих воинов таким образом. Это не было обычной конфронтацией с видимым противником.
КОГДА НЕОБЫЧНЫЙ ОТРЯД показался из Притока Багаррота, на Площади Ваула бурлила жизнь. В воздухе над площадью вспыхивали полосы энергии варпа, придавая сцене тягостный вид надвигающейся бури. Крошечные осколки призрачных кристаллов сыпались вниз подобно ядовитому дождю. С одной стороны Святыню Флюир-герна, казалось, атаковала большая и неоднородная группа эльдар. С другой стороны отделение Стражей Ансгара несло охрану перед Дворцом Ясновидца, они были достаточно дисциплинированы, чтобы удерживать свой строй среди всех этих беспорядков, но очевидно их не заботило, или они не обращали внимания на омерзительные действия, которые совершались вокруг них. В центре площади легендарную серебряную наковальню окружала толпа, которая, казалось, была занята чем-то вроде ритуала или жертвоприношения. Такого типа сцен не видели со времён Падения, дети Иши обратились против самих себя в поисках всё более высоких степеней насилия и наслаждений.
На мгновение воины Найса замерли на краю, чтобы собраться с мыслями и защитить свои разумы от бешеной атаки образов и эмоций, которые переполняли площадь. Затем, словно внезапно придя к единой цели, они ринулись вперёд в драку. Только Эла осталась стоять на краю площади. Она стояла одна, словно пронзённая ужасом увиденного, и на её сапфировых глазах начали наворачиваться маленькие хрустальные слёзы. Она знала, что смотрела в пропасть, и что единственным путём к спасению будет очищение от падших душ. Единственная надежда Каэлора состояла в том, чтобы пролить кровь своих детей.
ЭЛЬДАР ПЕРЕД главными воротами Святыни Флюир-герна было немногим больше, чем численность яростной толпы Нэвир. У них было различное оружие, но не было организованности. Они громко стучали и били ворота прикладами орудий и рукоятями клинков, пытаясь расшатать структурную целостность древних врат. Что-то необъяснимое на заднем плане их коллективного, заражённого разума заставляло их прилагать усилия, чтобы ворваться в святыню, словно их обуревала жажда после того, как Четырёхгранный Алтарь вспыхнул ярким маяком.
Вэндри был первым экзархом, который открыл огонь, пикируя с высот вниз над собравшейся толпой. Его сверкающие белые крылья делали его похожим на Багаррота, когда он отцепил несколько плазменных гранат со своего пояса, позволяя им свободно падать в болото под ним. Толпу разорвали три быстрые вспышки огня и света, мгновенно украшая площадь шарами раскалённой плазмы и частями сожженных тел. Однако оставшаяся часть толпы продолжила своё занятие, словно будучи не в состоянии заметить нападение Пикирующего Ястреба. Как если бы их разумы были затуманены и опьянены единственной навязчивой идеей.
Кружа над дракой, Вэндри достал ещё две гранаты. Как только он был готов бросить их, он увидел сияющую золотую фигуру Фуэргана, врывающуюся в толпу под ним, поливая порочное сборище ярким мельта-лучом из своей огненной пики и разя направо и налево пылающим кулаком.
Тёмно-зелёная угрожающая фигура Мойны была тут как тут. Она прорывалась через толпу с привычной ловкостью, нарезая ломтями и разрубая встретившихся на пути своим жалящим клинком, одновременно извергая сюрикены из ствола катапульты, вмонтированной в клешню скорпиона.
Со своей превосходной позиции в воздухе над дракой Вэндри наблюдал, как буйная толпа вырождается в кровавую резню. Беспорядочное нападение на Святыню Флюир-герна было остановлено, когда эльдары медленно осознали смертельную опасность. Несмотря на превосходящую численность толпы, Фуэрган и Мойна сверкали и оставались неприкосновенными, сея мгновенную смерть, подобно маякам света в бурлящем и шумном море.
Вернув на место гранаты, Вэндри спикировал на толпу, делая стремительные выпады своими когтями и обстреливая лучами лазерного огня запаниковавший сброд.
МАЛЕНЬКАЯ ЭЛА‘АШБЭЛЬ неверной походкой направилась на площадь, она шла, словно во сне. Она видела сияющую фигуру Вэндри, пикирующую и выныривающую с небес перед Святыней Флюир-герна, подобно пылающему ангелу на фоне исчерченного молниями потолка, проливающего сверху смертью на головы своих родичей каэлорцев. Под ним пламя Фуэргана окатывало огненной смертью неуправляемую толпу падших Нэвир, а сверкающие клинки Мойны вспыхивали отражённой яростью огня.
В центре площади обступившую серебряную наковальню толпу срезало лазерное копьё Андрасти, когда та ворвалась в бой. В то же время зловещая фигура Куарво прочно стояла на ногах на некотором удалении от толпы и выпустила на свободу огненный ад из своей косы смерти, разнося культистов, как раз когда они упорствовали в своих стремлениях принести ритуальную жертву на наковальне Ваула. Одновременно гибкая и акробатическая фигура Моренн-кар сделала сальто в воздухе и приземлилась в толпе, выписывая сложный узор смерти своим двуручным казнителем, отсекая конечности и снимая с плеч головы с захватывающей дух грацией и кажущейся непринуждённостью.